Заратустра
Шрифт:
В русском языке сохранились как трепетная благодарность огню, дарующему тепло и уют, так и боязнь прогневить беспощадное пламя — в том и другом случаях отношение к огню как к стихии священной. Процитируем для примера несколько филологических наблюдений по этому поводу выдающегося ученого А. Н. Афанасьева, знакомого читателю в основном по его собранию «Народные русские сказки»:
«Красныйпервоначально означало: светлый, яркий, блестящий, огненный: прилагательное это стоит в родстве с словами: крес— огонь, кресины— время летнего поворота солнца… Следующие выражения указывают, что с стихией света соединялось понятие о счастье и веселье: красоваться—
49
Афанасьев А. Н. Живая вода и вещее слово. М., 1988. С. 126–127.
С другой стороны, «выражение «воспылать гневом»указывает, что чувство это уподоблялось пламени… в разведенном пламени видели пожирание горючих материалов всеистребляющим огнем (слова горетьи жратьфилологически тождественны)».
А выражение «подпустить красного петуха»недвусмысленно перекочевало к нам прямиком из Авесты (или наоборот: из русской речи — туда?!). В священном зороастрийском писании пропет настоящий гимн петуху в прямой связи с огнем. Утренняя птица — борец со зловредным дэвом лени, она будит людей своим кукареканьем, чтобы они разожгли огонь.
«Взывает огонь на помощь! Землепашец, разводящий скот! Восстань, надень свои одеждь;, помой руки, достань дров, принеси их сюда, чтобы я встал и снова запылал!»… «И тогда друг говорит другу: это он, петух, будит нас!» [50]
Итак, Заратустра исходил вдоль и поперек всю Арьяна Вэджу, наблюдая и принимая к сведению то, что видел вокруг себя. Что-то впитывал, что-то отвергал — ведь темные культы тоже существовали в то время.
Часто задавал он один и тот же вопрос:
50
Перевод И. С. Брагинского.
— Что благоприятнее всего для души? Иногда ему отвечали так:
«— Заботиться о бедняках, давать корм скоту, приносить дрова для огня, выжимать хаому и почитать дэвов священными словами и пением гимнов.
Тогда Заратустра позаботился о бедных, задал корм скоту, принес дрова для огня и выжал хаому с водой, — но никогда и никаких дэвов не почитал Заратустра» [51] .
Странствия были лишь подготовкой к главному событию его жизни. И вот однажды оно свершилось. Было Заратустре тогда тридцать лет.
51
Перевод И. В. Рака.
Красноречивая цифра, не правда ли? В тридцать лет воцарился на троне легендарный библейский царь Давид, в таком же возрасте начал проповедовать Христос: «Иисус, начиная Свое служение,был лет тридцати…» [52]
Тридцатилетний Заратустра отправился на берег реки за водой для приготовления хаомы. Река называлась Аеватак, то есть «Текущая в одиночестве». Видимо, берега ее были пустынны, и ничей нескромный взгляд не мог помешать уединению праведника и его судьбоносному прозрению.
52
Евангелие от Луки. III, 23.
По отмели Заратустра удалился от берега, туда, где вода была прозрачнее всего…
Во многих религиях и мифологиях именно с водой связаны представления о великих озарениях.
Так, легендарный китайский император Фу-си, сидя у реки и медитируя на воду, увидел выходящего из волн крылатого коня, на спине которого были начертаны багуа — восемь триграмм из длинных и
коротких черточек, описывающих все мироздание, позднее превратившихся в гексаграммы китайской священной «Книги перемен».Греческий Посейдон, римский — Нептун, морской повелитель, отвечал также за интуицию и подсознание. Современная астрология до сих пор связывает иррациональные проявления внутренней жизни с влиянием планеты Нептун.
Что уж говорить о таинстве крещения в христианстве…
…И вдруг, стоя в воде, Заратустра, к изумлению своему, увидел в этом безлюдном месте приближавшегося к нему мужчину.
Выглядел незнакомец странно: величественный облик выдавал в нем небожителя. Он был необыкновенно высоким (ростом в три копья), прекрасным и сияющим.
Это был сам Boxy Мана — Благой Помысел, один из Бессмертных Святых. И он проводил праведного Заратустру к остальным Амеша Спента. Свет от них исходил такой, что человек «не увидел собственной тени на земле» [53] . А может быть, событие совершалось в полдень и солнце стояло в зените?
Возглавлял этот синклит сам Ахура Мазда. Однако смертному позволено было сесть: для него заранее приготовили место. И Заратустра стал спрашивать о самом важном — теперь уже не у людей, а у самого Творца:
53
Перевод И. В. Рака.
Спросил Ахура Мазду
Спитама Заратуштра:
«Скажи мне, Дух Святейший,
Создатель жизни плотской,
Что из Святого Слова
И самое могучее,
И самое победное,
И наиблагодатное,
Что действенней всего?» [54]
И Благой Дух открыл ему множество своих имен: Вопросимый, Желанный, Мощный, Истина, Всеобъемлющая Благость, Разум и Разумный, Учение и Ученый, Святость и Святой, Сильнейший, Беззлобный, Победный, Всесчи-тающий и Всевидящий, Целитель, Создатель, Покровитель, Хранитель…
54
Перевод И. М. Стеблин-Каменского.
В окончательной редакции Авесты насчитывается 72 имени — столько же, сколько глав в «Ясне» и нитей в ритуальном поясе кусти.
И тогда же Ахура Мазда поведал Заратустре, что не существует великого множества богов и божков: все благое на земле происходит от Единого, а все дурное — от Духа Зла. Ахура Мазда и Ангро Майнью сделали свой выбор, и теперь каждый человек тоже должен сделать его.
Оба Духа, которые уже изначально в
сновидении были подобны близнецам,
И поныне пребывают во всех мыслях, словах и
делах, суть Добро и Зло.
Из них обоих благомыслящие правильный
выбор сделали, но не зломыслящие.
Когда же встретились оба Духа, они положили
начало
Жизни и тленности и тому, чтобы к скончанию
веков
Было бы уделом лживых — наихудшее,
а праведных — наилучшее.
Из этих двух Духов избрал себе Лживый —
злодеяние,
Праведность — избрал для себя Дух
Священный, чье облачение — небесная твердь [55] .
55
Перевод И. С. Брагинского.
После этого Откровения произошло само Посвящение. Чтобы Заратустра мог поистине стать великим пророком, ему пришлось пройти через страшные, непосильные для простого человеческого тела и разума испытания. Но великая Триада заповедей, которую поведали посвящаемому, «благие помыслы — благие слова — благие дела», помогла Заратустре остаться невредимым.
Сначала ему нужно было пройти сквозь бушующее пламя — и огонь не обжег Заратустру.
Потом ему на грудь вылили чашу расплавленного металла. Но и это не причинило ему вреда. Когда металл охладился и застыл, Заратустра взял слиток в руки и преподнес его Амеша Спента.