Зараза. Трилогия
Шрифт:
Удивляться и думать, почему вернулся Леха, я не стал – не до того. Поднажал, подталкивая остальных. Хуже всего приходилось Леонидычу, не его уже это весовая категория. Первая за угол выскочила сестра, начав палить во что-то, совершенно не экономя патроны. А потом пригнулась и чуть сменив курс скрылась из моего поля зрения, за ней то же самое проделала Астрид. Когда мы с Леонидычем выскочили за угол, я увидел пожарную машину – Леха за рулем, Оля с РПК на крыше.
До пожарки оставалось метров пятьдесят заваленного трупами, мусором и осколками пространства. «Глобалы» здесь неплохо встретили орду, разбомбив всю дорогу. Я уже буквально тащил мчсника, как Оля
Астрид с Катей уже сидели в кабине. Катя суетилась, целилась из пистолета, но стрелять не решалась. А вот Астрид плакала. Да, что не так с этой снежной королевой?
– Остальные где? – спросил Леха, помогая мне втянуть Леонидыча в кабину.
Я не смог ответить, просто покачал головой. Подхватил «калашников» из кабины и полез на крышу к Оле. Скрипнула коробка передач, и Леха тронулся, постепенно разгоняясь.
Я закрепился на крыше и развернулся помочь Оле. В нескольких метрах от здания валялись израненные тела – несколько «циркулей», три или четыре «няньки» и сплошным покрывалом с десяток шаркунов. Многие еще были активны, скалились, ползли за нами. Одна из нянек встала на четвереньки и открыла пасть.
Я едва успел подхватить Олю, которая чуть не свалилась с крыши. Ее будто звуковой волной огрело, она лежала на крыше, тряслась в конвульсиях, пытаясь прикрыть уши. И судя по тому, как вильнула пожарная машина, потом замедлилась и опять ускорилась, да по крикам боли в кабине – «чайкиным» ультразвуком прилетело всем.
Но почему я ничего не слышу? Только жужжание, даже комариный писк. И почему-то приятный звук. Если прислушаться, то даже получается слова разобрать.
«Иидии коооо мнееее… Ууубееей… Тыы гооолоодеен…»
Жужжание легкой щекоткой прокатилось по телу. Прошло от кончиков пальцев на ногах до макушки и побежало обратно по рукам. Неожиданно на правой руке щекотка резко превратилась в жжение. Острая боль, как от шокера, стрельнула в плече и побежала к шее, вызывая судорогу.
Как только судорога отступила, я посмотрел на рукав футболки. Облизал пересохшие губы, уже догадываясь, что я там увижу, собрался и задрал рукав до верха.
Небольшая грязная – там и пыль, и земля – ранка. Зуба три, ну, может, четыре, и прокусили-то неглубоко. В столовке все-таки достала меня там какая-то дура.
Мозг удивительная штука. То на малейший раздражитель реагирует, а то предпочел сделать вид, что ничего и не было. По крайней мере, пока сестра не будет в безопасности. Жаль, только, что мозга у меня больше не будет.
Пожарная машина пересекла ворота и начала ускоряться на дороге.
Я закурил.
– Саня, вы как? Сваливайте оттуда скорее, мы всех забрали!
– Ха, так мы уже! Червяк этот нас до самого леса гнал, только отстал, – хохотнул Саня, слышалось, что только отходит от напряжения, – Мы вас у блокпоста будем ждать.
Я затянулся. Медленно, смакуя дым, выдохнул.
– Леха, прием!
– Ща отъедем немного, тормозну, – отозвался миротворец, – Пересядете в кабину.
– Подожди… – я прикурил новую сигарету от старой и после длинного выдоха продолжил, – Пообещай мне, что Катю вывезешь.
– Андрюх, а вот щас обидно было.
– Не, я понимаю. Просто сейчас пообещай, что удержишь ее и за мной не пустишь, хорошо?
– Что за херню ты несешь?
– Я дальше с вами не поеду, укусили меня. Сбавь скорость слегка, я по-тихому спрыгну, а то Катька глупостей наделает. Это… Передай ей, что люблю
я свою маленькую сестренку. Пусть обязательно выберется, а то я родокам обещал…Спасибо Лехе, что не стал разводить ничего. Так проще. Оля все слышала и только молча кивнула, когда я махнул рукой и тихонько соскочил с грузовика. Юркнул в кусты и забился в мягкую от листвы и прохладную ямку в корнях толстого дерева.
Снял рюкзак. Достал из потайного кармашка алмаз и подумал, что надо было его отдать камаджорам. Если их чудо-магия действительно существует, то королеву надо мочить. И ни в коем случае не выпускать вирус дальше.
Жаль, что я не смогу это сделать. Я бы откликнулся на зов, чтобы убить.
Разглядывание алмаза ни к чему не привело, ни тайных знаков я не считал, ни секрета никакого на просвет не увидел. Бросил его обратно в рюкзак и вспомнил, что у меня там есть инъектор Альберта. Достал его, покрутил, пытаясь разобраться, как это работает.
– Хуже-то точно не станет… – я вколол все содержимое в плечо возле раны и отключился…
Конец второй части.
Зараза 2
Глава 1
“Убееееей…”
“Андрюша, вставай! Все лето проспишь, я оладушки приготовила и какао уже остывает…”
“Космос, прием! Эвакуация накрылась, засядем в ЖД музее пока. Прием? Слышишь? Да, блять…Не слышит он уже ни хера, а если и слышит, то не понимает…”
“Рваааать, уууубиииваааать…”
“А снится нам трава, трава у дома, зеленая, зеленая трава…”
“Дрон, погнали на речку, там городские наших бьют, надо вписаться…”
“Гооолооод…”
“Андре, эксперименты Альберта ужасны, но это прорыв. Здоровый человек мутирует, но в зараженном мутирует уже сам паразит, блокируется и не может развиваться. Я знаю, ты еще меня слышишь, сделай укол…”
“Что русский, не сыграла твоя ставка? Думал, флеш рояль соберешь, но не та карта выпала, ха-ха-ха…”
“Братик, братик! Ну ты чего удумал, а? Ты же меня знаешь, я без тебе не уеду. Что я родителям скажу…”
“А! Гагарин! Опять в больничку? Ты ранения притягиваешь что-ли…”
“Кофмоф, профыпайфя, фопа ты ленифая…”
Бред, галлюцинации, воспоминания и страх.
Размытыми, будто в туманном сне, мелькали силуэты и ситуации. Что-то, например, как я провожу лето у бабушки, и она готовит на завтрак оладушки и какао, я видел со стороны. Видел себя, бабушку, чувствовал вкус того самого какао. А еще мягкие, чуть обуглившиеся по краям, тонкие лепестки жареной картошки – попытки самостоятельно сделать внуку чипсы, чтобы я не ел всякую химозную дрянь. А я не хотел вставать, отворачивался от бабушки, пряча фингал под глазом, потому что вечером нам с парнями здорово досталось от городских.
Меня мутило. Укачивало от других образов в виде летающих надо много говорящих голов. Дуглас хохотал, сестра с Астрид чуть не плакали, а Леха с Вадиком будто хоронили меня. Хотя почему будто?
Я барахтался в этом киселе образов, то выплывая на поверхность, то уходя на глубину. Каждый раз, когда всплывал видел расплывчатые лица аборигенов, с забитыми татуировками лицами, слышал заунывное пение на каком-то из местных наречий.
Когда тонул, просыпалась злость. Ярость и раздражение, я принюхивался и чувствовал запах потных и немытых тел, но таких живых. Почему-то меня это бесило. Хотелось дотянуться, схватить за горло, притянуть к себе и впиться зубами или хотя бы просто свернуть шею. Лишь бы они заткнулись, лишь бы прекратили обкуривать меня едким вонючим дымом и петь свои песни.