Зараза. Трилогия

Вжав уши в плечи, я стал озираться по сторонам, глаза постепенно привыкли к дождю. Я уже видел темный провал шахты, светлые спины с редкими цветными пятнами из мокрых тряпок, шевелящуюся трясину из трупов, но рядом никого не было. К броне никто не цеплялся, лапы не тянул, а дорога была свободна.

– Реально все валят, – я закрыл люк и стряхнул воду с лысины, – Какие версии?

– Стягивают силы к Шекхед, – ответил Мирный, – Будут ждать нас внизу.

– Окей, раз ждут, значит, надо идти.

«Пиранья» разогналась. Что там видел Вадик, вообще непонятно, но матерился он каждый раз, как под колесами бронетранспортера, что-то чавкало и хрустело. Я вернулся к правому борту и приник к бойнице, всматривался в мутное окошко, но, кроме потоков воды, ничего разглядеть не смог.

Неожиданно дождь прекратился. Словно выключили или оборвало и выключили свет. «Пиранья» сбросила скорость и пошла на малом ходу.

– Фсе, дальфе пефком, – Вадик ударил по тормозам и обернулся на нас. – Буду фдать фдефь, не тупите там.

– Готовность две минуты, перезарядиться, подтянуться, проверить фонари, – скомандовал Мирный и первый полез наружу.

Послышалось несколько одиночных выстрелов, а потом крик Мирного с приглашением выходить. До конца не понимая, куда делись остатки орды, я осторожно выбрался в темную шахту. Фары «пираньи» пробивали темный тоннель метров на пятьдесят, высвечивая, падающие от выстрелов, сутулые тела одиноких шаркунов. Под ногами чавкала вязкая глина, а с потолка откуда-то тонкими струйками просачивалась дождевая вода.

Первыми пошли Мирный с Саней – огнемет и пулемет. В центре Даррен с Али, а мы с Фламинго замыкающие. Я прислушался к ощущениям, сканируя шахту, но толку это не дало. Отголоски зова лились отовсюду, лишь в некоторых местах выдавая повышенные волны на моем импровизированном эквалайзере.

Я слышал зов. Слышал призывы убивать, пожирать мягкую и сладкую плоть, купаться в крови и нести семя Шекхед дальше. Паразит хотел развития. Распространения и захвата всего живого вокруг. Различимых слов или точных команд не звучало – все на уровне эмоций. Как наркоман, который хочет дозу, или как минимум, курильщик после восьмичасового полета в самолете. Нервное подрагивание, раздражительность и навязчивые идеи, которые и формировали послание от королевы улья. Зудело так, будто комар по ушной раковине летает.

Я все это воспринимал и чувствовал, но также осознавал, что благодаря алмазу могу пропустить мимо. Отмахнуться, как от мошки. А вот моим напарникам приходилось хуже.

Первым дрогнул Саня. Остановился и оперся рукой о стену. Матюкнулся, закашлялся и, похрипывая, вытошнил почти все, чем нас кормили перед выходом.

– Что-то мне хреново, – Саня выпрямился, вытер губы и достал сигарету, – Может, не надо было просроченную сгущенку хавать?

Али, слегка пошатываясь, протиснулся к Сане и, пока тот разинул рот для очередного мата, сдул с руки небольшое облачко белого порошка. Мчсник начал возмущаться, но его скрутил новый приступ рвоты.

– Остальные как? – я оглянулся на Фламинго, а потом прошелся мимо Даррена к Мирному.

Фламинго бледная, на лбу капельки пота, но, может, и с потолка накапало. Кивнула, что все норм. У Мирного глаза красные, сосудики полопались. А Даррен бодрячком – только туповатая улыбка на лице. Но его можно понять, если эту миссию он всю жизнь ждал.

– Терпимо, – Мирный подошел к Али. – Дай-ка мне тоже закинуться, и либо меня уже совсем глючит, либо к нам что-то несется.

Я растолкал всех по стенам, чтобы не перекрывать свет фар, но ситуацию это не прояснило. Метров через десять, сразу после перекрестка, тоннель заворачивал вбок, а отсвет фар растворялся в темноте.

Я достал фонарь – самый мощный, который удалось найти у парней из береговой охраны. Чуть больше полутора килограмм, колбаса в тридцать сантиметров длиной и максимальной мощностью в восемнадцать тысяч люменов. Парни сказали, что луч бьет на километр с хвостиком. Правда, недолго. Пощелкав режимами, выбрал средние настройки, снизив мощность в шесть раз, но так чтобы на пять сотен метров все светилось, как на детском празднике. В правую руку взял «глок», переведя огонь в автоматический режим. Махнул рукой Мирному, зовя за собой, и пошел к перекрестку.

Свет из миниатюрного прожектора отразился от подтеков воды на стенах и убежал вдаль, открывая безрадостную картину. С десяток шаркунов-потеряшек, а вот то, что за ними заставило меня протереть глаза и усомниться в резкости зрения. Черная бликующая стена с бешеной скоростью неслась по направлению к перекрестку. Даже сквозняк почудился, когда из тоннеля принесло волну тухлого воздуха. «Комариный писк» над ухом сменился на гул, шелест и скрип.

Только через несколько секунд, когда я проморгался и вычленил из черной массы отдельные хитиновые бока, волосатые лапки и перекошенные зубастые рты, до меня, наконец, дошло, что к нам движется. Тысяча, а то и больше жуков переростков, которые гоняли меня по небоскребу плотной толпой в несколько рядов, почти задевая потолок, почти не вязнув в грязи, неслась на нас. Шаркуны, стоящие на дороге, мгновенно растворялись в толпе. И я не уверен, лавина просто обтекала их и сминала, или же сжирала целиком.

Триста метров. Двести пятьдесят. Скрип сдавливаемых тел усилился, добавился стрекот лап по панцирям. Зубы начало сводить, как на приеме у зубного от его адских бор-машинок.

– Мирный, доставай свою горелку, – я сделал шаг в сторону, пропуская «огненного волка».

– Готов, ща будем жарить. Смени-ка орбиту, чтобы не зацепил, – Мирный встал по центру тоннеля и потоптал грязь, чтобы тверже стоять на ногах. – Сто метров. Ждем…

– Да на хуй ждать! У тебя все равно зарядов не хватит! – неожиданно закричал Саня, проскальзывая вперед, – Ненавижу тараканов! Жрите, гады!

Он разогнался, выскочив вперед метров на десять, держа правую руку за спиной. А потом, не сбавляя скорости, как заправский бейсболист метнул красный цилиндр в сторону «жуков». Я узнал американскую термитную гранату, которой пиндосы прожигают стальные сейфы или крушат технику.

Саня затормозил, и пока первая граната еще была в воздухе, метнул вторую, а затем и третью. Развернулся, дернулся, сдерживая рвотный порыв и закрыв рот рукой, побежал к нам. А за спиной у него почти одновременно вспыхнуло три огненных шара. Каждый почти метр в диаметре, и все это шипело и брызгало во все стороны огненными каплями. Прям как бенгальский огонь, только здесь температура две тысячи двести градусов.

Рой «жуков» если и пытался затормозить, то не успел. Завоняло химией, дохлыми клопами и жареным мясом. Те, кто попадал прямо в огонь, моментально испарялись, просаживая верхние ряды, падающие сверху в эпицентры огня. Черная стена рассыпалась на четыре жидких ручейка. Покореженные панцири тех, кто проскочил, но попал под горящие брызги, посыпались в разные стороны. «Жуки» завозились, потеряли скорость и стройность. Поток выживших сместился к правой стене, его повело и закружило – обгоревшие насекомые, часть из которых потеряла одну или две лапы, сбивались, но продолжали переть на нас.