Зарево над Припятью

Совещание партийного и комсомольского актива города проходило спокойно, по-деловому. С коротким сообщением выступил один из членов госкомиссии. Он рассказал о значении эксперимента, о его подготовке.

– Толчок в городе будет небольшим, - объяснил он, - несколько баллов. Однако могут упасть неустойчивые предметы - зеркала, портреты, часы, куски штукатурки. Чтобы не было несчастных случаев, мы просим все-таки выйти на улицу тех людей, что живут в ветхих постройках.

– И детей тоже, - добавил секретарь райкома, - пусть погуляют час-другой, погода хорошая... Мы назначили уполномоченных, которые пройдут сегодня по домам и все подробно разъяснят. Возможные повреждения зданий будут устранены в течение десяти дней, строительные материалы уже завезены.

– А деревни?
– спросил кто-то.

– Только одна деревня расположена близко к месту работ. Ее жители эвакуируются на два часа, - вставил член госкомисспи.

– Предприятия будут работать?

– На час прекратится подача электроэнергии, чтобы от возможного замыкания не возник пожар.

– В это время хорошо бы привести заводской двор в порядок, - вмешался председатель облисполкома, - мусору у вас там много. Кстати, кто это раскопал улицу у пивзавода?.. Уже сейчас грязь, а пойдут дожди - как картофель возить будете?!

– У меня большая просьба, - во втором ряду поднялась пожилая женщина, предупредить нас, врачей, за несколько минут до взрыва. В больнице роженицы, как бы они не испугались...

– Мы обязательно свяжемся с вамп заранее, - пообещал член госкомиссии, - если у вас все будет в порядке, только тогда мы начнем... Вы главврач?

– Да.

– Я прошу вас немного задержаться, мы вместе съездим в больницу. Посмотрим, чем вам нужно помочь.

– Спасибо.

– А радиация будет?
– последовал осторожный вопрос.

– Нет. В любой ситуации безопасность города и окружающих деревень полностью гарантируется. Повторяю, при любой ситуации!..

Я приехал вместе с метеорологами. "Рафика пробежал по поселку, у крайнего домика остановился.

– Здесь и обоснуемся, - решил начальник отряда.
– Мы именуемся так: "Специальный отряд гпдрометслужбы". Сейчас разворачивается метеостанция. Через час мы уже сможем доложить о состоянии погоды.

Прошло всего несколько минут, а в "рафике" девушка-синоптик уже начала принимать по радио метеокарту.

...В кабинете начальника нефтеуправления собрались члены госкомиссии.

– Сегодня заседание будет коротким, - сказал председатель, - послушаем, как обстоят у всех дела. Вам слово, - обратился он к метеорологу.

Синоптик развернул карту, которая всего час назад была белым листом бумаги.

– Погода со вчерашнего дня не изменилась - господствует антициклон. Ветер юго-восточный - НО градусов.
– Метеоролог говорил уверенно, словно его "рафик" появился здесь не сегодня, а по крайней мере неделю назад. Завтра ветер усилится. Послезавтра к нам приблизится центр антициклона, ветер стихнет.

– Осадков не ожидается?

– Нет.

– Спасибо.
– Председатель повернулся.
– А теперь слово службе радиационной безопасности.

– Работы проходят по плану.
– Начальник дозиметрической службы волновался. По привычке слегка подергивал бородку, которая очень не шла к его молодому лицу и казалась приклеенной.
– После взрыва мы получим на командном пункте сведения об уровне активности по дистанционным датчикам, установленным на всех скважинах и на поверхности по территории промысла. Затем дозоры отправятся по маршрутам, будут проводить наземную дозиметрическую разведку.

– Кто у вас отвечает за готовность аппаратуры?

– Полевые дозиметры, приборы для измерения концентрации газа, воздуходувки и другие системы проверял я сам...

Председатель госкомиссии встал.

– Вопросы есть?
– спросил он.
– Нет? Прекрасно.

Завтра начинаем спуск контейнера в первую скважину.

Генеральная репетиция началась в восемь утра.

– Поезжайте на скважины, там проверяют их герметичность, - посоветовал председатель госкомиссии, - здесь уже ничего интересного не будет...

Зсшгуатационные скважины расположены рядом с основной. Радиоактивный газ может просочиться по трещинам к ним и выйти на поверхность, поэтому скважины герметизируются.

Инженер нефтеуправления несколько суток пробыл здесь с бригадой, домой не показывался. Он "отвечает" за эти скважины и, когда кто-нибудь из членов госкомиссии берется за ключ, чтобы проверить, как затянута гайка, нервничает. Накануне он сам проверил каждую, но чем черт не шутит - вдруг хотя бы одна не затянута.

– Ох, и придираются же!
– жалуется он мне.
– Дотошные...

– Все отлично, - говорит один из членов комиссии.

– А все-таки две гайки слабовато затянули...
– добавляет другой. Инженер настораживается. На лбу выступают крохотные капельки пота.

– Ну ладно, не страшно. Хорошо поработали...

Нефтяник улыбается счастливо, радостно. Так и застывает улыбка, пока мы идем к машине.

А в нефтяном управлении уже нас ждут. Начинается очередное заседание госкомиссии. Вновь докладывают метеоролог, дозиметристы, проектировщики, ученые.

– Все службы сообщили, что готовы к проведению опыта, - говорит председатель, - есть предложение назначить его на завтра. Нет возражений?.. Значит, утром уточняем погоду и принимаем окончательное решение.

– Что ни свет ни заря поднялся?
– Председатель госкомиссии протянул руку.
– Ну, здравствуй. Устраивайся рядом, вместе командовать парадом будем.

Видно, ему надоело сидеть на КП в одиночестве. Звонил телефон, но звонки были редкие, потому что до взрыва оставалось еще пять часов.

– Видишь, какая четкая теперь организация.
– Председатель провел ладонью по свежевыкрашенной стенке вагончика.
– Все знают, что делать нужно, а я сижу тут как царь-бог да выслушиваю... Так что у нас по программе?
– Он заглянул в тетрадь.
– Доклад наука должна представить? Ну, сейчас мы их попугаем!
– Председатель снял трубку и попросил соединить его с технической позицией.
– Да-да, это я говорю, почему до сих пор не докладываете? А, еще две минуты. Правильно, две минуты осталось... У вас все в порядке? Хорошо. А претензии снимаю... Второй раз можете не звонить.
– Председатель подмигнул мне: - Боятся. А впрочем, напрасно... Вот в свое время побаивались и Игоря Васильевича Курчатова. Особенно поначалу, когда плохо знали его, а потом поняли, что за человек.