Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Зародыш мой видели очи Твои. История любви
Шрифт:

Мари-Софи сунула руку в правый карман – и действительно, там, среди мелочи и бумажного мусора, лежал кожаный мешочек. Сквозь кожу она нащупала два шаровидных предмета – два глаза, предназначенных их мальчугану.

Приняв из ее рук мешочек, Лёве выудил оттуда два карих глазных яблока и два кадра кинопленки. На одном из них виднелся Адольф Гитлер, произносивший речь, на другом – он же за обедом, вытирающий со своего галстука пятно подливки.

Лёве уложил по кадру в каждую глазницу, опустил на них глазные яблоки и закрыл разрезы между век остатками набившейся под ногти глины. Работа была окончена.

Мари-Софи и Лёве заглянули друг другу в глаза, снова обменялись телами и осмотрели

плод своих рук: на туалетном столике, в вульгарной пасторской каморке, спрятанной за комнатой номер двадцать три, на втором этаже гостиницы Vrieslander, в городишке Кюкенштадт, что на берегу Эльбы, лежал полностью сформировавшийся ребенок. И они увидели, что их творение было хорошо весьма. Теперь оставалось лишь зажечь в маленьком глиняном тельце жизнь.

Мой отец взялся за перстень и попросил мою мать сделать то же самое. Вместе они вдавили печать в нежную плоть – как раз посередине между грудиной и гениталиями. Я ожил – и очи ее увидели меня.

Часы на городской ратуше пробили двенадцать. Последний удар повис над городком, как преждевременное прощание.

В дверь постучали…»

VII

17

«Гавриил не видел ничего дурного в страстных изъявлениях девы: руки, которыми он так восхищался, когда те плели цветочный венок, были воистину сноровисты, прикосновения прекрасно очерченных уст пылали у него на лице и шее, а маленькие груди упруго вздымались и опадали, касаясь его хитона. О, нет, наоборот, ее ласки убеждали ангела в том, что он, должно быть, знавал ее в былые времена, и сейчас они встретились после долгой мучительной разлуки. И Гавриил повторял каждое ее движение, каждое прикосновение.

И вот настал момент, когда дева коснулась подола ангельского хитона. Он схватил ее за руку: не далеко ли все это зашло?

Идиотское пофыркивание единорога под гранатовым деревом действовало Гавриилу на нервы. Жеребенок начал издавать дурацкие звуки с того момента, как дело дошло до поцелуев, и эти его рулады никак не давали ангелу забыться в горячей истоме. Поделом было бы тварюге, если ангел смог пойти с девой до самого конца и насладиться ею так, как этому звериному выродку никогда не суждено.

И архангел дал деве волю и закрыл глаза. Она медленно вела рукой вверх по его ногам. Подол ангельского хитона складками собирался между ее кистью и предплечьем. Ангел задержал дыхание: какое блаженство чувствовать на своих бедрах прикосновения мягкой ладони и свежего воздуха!

Гавриил уже был готов свалиться от экстаза в обморок, когда дева, быстро отдернув руку, вскрикнула. Он глянул вниз на свое тело и не увидел ничего, что могло бы ее испугать. Может, ее наконец-то постигло изумление?

Но испуг овладел не только девой. Единорог был тоже в прямом смысле слова вне себя: антилопья морда перекосилась в чудовищном вопле, жеребячье тело тряслось и билось в конвульсиях, слоновьи ноги то вытягивались, то укорачивались, а из-под поросячьего хвоста вдруг понеслись страшный рев и жуткое зловоние – да, словно целый легион дышащих галитозом демонов одновременно задул в тромбоны.

Ангел похолодел: его заманили в ловушку! Похоть мгновенно слетела с него, он стремительно взмыл в воздух и остановился в безопасном отдалении над рощей: жеребенок превращался в демона. На его роге теперь появилась оловянная корона, она сидела вверх тормашками, зубцы впивались ему в лоб, и, к неописуемой радости чертова паяца, вниз по его морде струилась черная кровь. Он тряс башкой, вращал желтыми глазищами и слизывал с себя кровь раздвоенным, в три фута длиной языком. Это был не кто иной, как какодемон Амдусиас, придворный

композитор преисподней – тот, что мучил грешников невыносимой какофонией лязга и скрежета».

«Но кто была дева? Кто был его приманкой?»

«Гавриил взвыл от ужаса, когда увидел, кто стоял возле уродища с головой единорога. Лилит!

Черные волосы струились вниз по упругим формам первой земной женщины, вступившей в союз с Сатаной. Поток локонов раздваивался на грудях и бедрах, меж влажных половых губ поблескивали хищные зубы. Ангел закрыл глаза руками, но образ ведьмы проскользнул через сомкнутые ладони и выгравировался в его сознании.

– Посмотри на меня, посмотри на себя! – Л и-лит улыбалась ему.

Он зажал уши, но голос ведьмы просочился сквозь его пальцы:

– Гавриил и Лилит, Гавриил и Лилит…

Ангел зажал рот: она пыталась втереть в его мозги какое-нибудь кощунственное предложение, ответить ей – значит дать ей возможность это сделать. Золотое правило в отношениях с дьявольскими лазутчиками – не втягиваться с ними в перепирания, так как те были либо красноречивейшими гениями, либо косноязычными дефективными идиотами, но и те и другие по-своему были способны сбить с истинного пути даже самых упорных благочестивцев.

Амдусиас с буйной важностью выступил вперед – он был из дефективной группы. Встав в позу и выбросив вперед руки, какодемон заблеял:

– Амдусги льгаль Гавлииль, Амдуски льгаль гелать гекс-кекс, Амдусди льгаль гелать геток…

После чего он закатил зенки, сел на корточки, раздул щеки и принялся тужиться, омерзительно кряхтя и постанывая.

Взмахнув крыльями, Гавриил поднялся повыше в небо: что означают эти их выходки? Что они хотели этим сказать? Из Амдусиаса теперь изливался поток рожков, фаготов, альпийских горнов, труб, кларнетов, свирелей, гобоев, саксофонов, туб и корнетов. Наконец, полезли флейты, проталкиваясь из демоновой задницы всей своей длиной. Новорожденные духовые инструменты подергивались в траве, как змеи, глупо пукая на ангела, который морщился от отвращения.

Лилит прокричала, перекрывая вопли инструментов:

– Если ты страшишься меня, страшись себя…

Недоуменно покачав головой, Гавриил приготовился улететь, но выражение в глазах Лилит заставило его остановиться. Он был архангелом: кроваво-красные сердца людей, солнечно-белые сердца ангелов и угольно-черные сердца падших были для него открытой книгой. И то, что он прочитал в сердце демонессы, было сочувствие, симпатия, сострадание, согласие и солидарность.

Указав рукой на свое лоно, она прошептала: «Сестра…».

И Гавриил наконец понял, что пыталась сказать ему Лилит: ужас у нее в промежности был зеркальным отражением таинства, которое он хранил меж своих собственных ног.

* * *

Рожденный кошмарным видением вопль архангела Гавриила эхом разнесся по Солнечной системе, вырвался за ее пределы и метался от созвездия к созвездию, пока она не встрепенулась от беспокойного сна, разбуженная его – ее – собственным криком.

Спросонья ангел был в растерянности. Он больше не был уверен, какого пола она была и что вообще произошло, но ясно помнил, что с помощью отвратительного трюка этот змей Сатана исполнил через нее свою волю. Старый развратитель душ прибег к нейробиологической уловке: сбил мелодию Судного дня с верного пути в целомудренном мозгу ангела и завел ее в амигдалу – место обоняния и сексуальных переживаний. И Гавриил понимал, что, хотя со стороны эта проделка дьявола – вот так перемешать все ее чувства – казалась невинным розыгрышем, последствия были катастрофическими: ей приснилось, что он был женщиной.

Поделиться с друзьями: