"Зарубежная фантастика 2024-2". Компиляция. Книги 1-18
Шрифт:
— Спешу. Извините за внезапный уход.
— Ты даже забрал свой аватоид! Мы опустошены!
— О… Извините и за это.
— Не страшно, это была просто шутка.
— Я знаю. Но… вы что-нибудь понимаете в аватоидах?
— Ты… просто смотришь на ориентацию мотка деформации здесь… как мы заметили, похоже, что ты … по нашим расчётам …нет, мы не можем точно сказать.
— Черт возьми, от вас многого не скроешь, ребята, — ответил Ошибка Не…, придав своему синтезированному голосу некоторую сердечность (естественно, он обладал обширными знаниями всех лисейденских языков, диалектов, акцентов, идиом и речевых паттернов). Он мчался теперь прочь так быстро, как только мог, уже поворачивая к Изениону (он понятия не имел, с какой целью). Следы, которые оставляло его движение в клубке реального пространства, указывали в совершенно
— Готов поспорить, — передал ему напоследок адмирал. — …плохие новости?
Задержка, вызванная увеличением расстояния, уже была такой, что если бы Ошибка Не… разговаривал с другим Разумом или даже ИИ, он бы переключился на стандартный способ передачи сообщений. Но при беседе с существом, чьи способности полагались на субстрат и внутренние сигналы которого двигались примерно со скоростью звука — обычный биомозг — в этом не было необходимости: кораблю предоставлялась возможность многое обдумать и решить, ожидая, пока по-животному медленные ответы пройдут по каналу, и даже во время отдельных секций передачи.
Между фонемами, связанными с окончанием слова «плохие» и самым началом слова «новости», например, когда уже предугадывалось, что всё следующее слово действительно будет «новости», и — допущение — это будет конец предложения и, вероятно, конец сигнальной посылки, у него было время тщательно изучить систему Изенион, заново проанализировать все, что он знал о Гзилте и текущей ситуации относительно обратного отсчета до Сублимации и прочее, прочее. А вот чего он не мог взять в толк, так это того, зачем понадобилась такая спешка, ради которой его попросили даже выдержать определенную степень деградации двигателя — пусть и временную — лишь бы добраться до Изенион как можно быстрее.
Запрос исходил от его основного контакта и старого друга Какистократа, который непременно хотел знать, сделает ли он это исключительно из уважения к нему. Какистократ признал, что наделён дополнительными полномочиями и осведомлён о некоторых подробностях относительно ситуации, которая считалась настолько важной, что корабль следует просить пренебречь безопасностью, но хотел узнать еще больше, прежде чем поведать что-то Ошибке Нею… Он также спросил Ошибку Не …, согласится ли он на то, чтобы его спецификации были переданы группе, занимающейся тем, что предположительно может произойти.
Ошибка Не… серьезно подумывал сказать «нет» в обоих случаях, но потом решил, что вряд ли это выглядит тренировкой или какой-то причудливой проверкой на лояльность. Тем не менее, Какистократ был эксцентриком, даже если он официально не был признан эксцентриком, и поэтому гипотетическая ситуация могла сложиться исключительно в его сознании как некая прихоть. В конце концов, Ошибка Не… согласился пойти на предложенные условия касаемо скорости, но наложил вето на передачу спецификаций, за исключением того, что заинтересованным лицам было позволено сказать, что спецификации, несомненно, достаточно хороши.
— Понятия не имею, плохие это новости, хорошие или нейтральные, Ксан, — отправил он обратно лисейденскому адмиралу.
— Это скверно. Но хорошо, что ты был рядом, — сказал Ню-Ксандабо. Он хотел, чтобы это звучало искренне, и в какой-то степени ему это удалось. — Береги себя. Надеюсь, что ещё увидимся.
— Взаимно. Помни, куда идешь. Мы поговорим снова. После.
7 (С -20)
Фзан-Джуйм был субвершинным спутником скульптурной планеты Эшри, что включало его в казуистически редкую подкатегорию лун. Только его военный характер и естественный/искусственный статус — возможно, он являлся кораблём — не позволяли считать его подлинным чудом.
Верпеши, люди, построившие Город Пояса в Ксауне, обратили свое внимание на Эшри примерно в то же время, сто тысяч лет назад. К тому моменту Эшри был мертв уже более миллиарда лет. Он был маленьким, сухим, замерзшим и каменистым, с разреженной атмосферой и затвердевшим ядром, едва теплившимся: большая часть его тепла ушла с конвекцией, позднее — с излучением, и то небольшое количество радиоактивности, которым обладало ядро, с тех пор почти полностью улетучилось.
Благодаря
небольшой собственной тектонической активности, но внушительному количеству ударов от бомбардирующих его астероидов, почти непрестанно вызывавших излияния лавы, покрывшие со временем большую часть поверхности, он выглядел как довольно гладкий маленький шар. Верпеши решили улучшить — в их представлении — сие многообещающее начало, и, задействовав методы глубокого терраформирования, превратили Эшри в один из своих скульптурных миров: планету с плоской поверхностью из полированной скалы с сетью опоясывающих ее траншей — с крутыми склонами, глубиной в километры и шириной в десятки километров — врезанными в нее и непосредственно вокруг нее. Из космоса планета выглядела как колоссальный шарикоподшипник с выгравированными на нём дорожками для тысяч меньших сфер.В итоге совершившие упомянутую работу учёные Верпеша наделили Эшри статусом самого экстремального из всех миров Скульптуры: ни на каком другом планетоиде земля не была так тщательно выровнена, остатки атмосферы так усердно удалены, траншеи каньонов не были выгравированы так глубоко и так широко и не достигали такой ошеломляющей сложности.
Как и все несколько десятков или около того миров Скульпта, этот проект не принес им никакой пользы. Насколько можно было судить — верпеши были скрытным видом, неспособным или не желающим изъявлять себя в той мере, в какой другие, более любопытные виды, считали, это должным — миры Скульптов представляли собой серию титанических произведений искусства.
То, что они также функционировали как явное выражение чистой силы и определенной готовности игнорировать галактический этикет (большинство видов/цивилизаций давно согласились оставить «дикие» миры, такие как Эшри, нетронутыми), вероятно, можно было рассматривать как бонус. Тем не менее, хотя верпеши не выказывали особой агрессии и не считались экспансивным народом, было бы справедливо сказать, что их современники оказались менее чем убиты горем, когда они выбрали Сублимацию и перестали строить такие впечатляющие колоссы вульгарности, как Поясной Город Ксауна и скульптурные планеты.
Гзилты, по счастливой случайности и благодати, по крайней мере, одного Старшего вида, номинально контролировавшего наследие Верпеша, сделались наследниками большинства заброшенных систем возвышенных рас в непосредственной близости от них и быстро и с энтузиазмом приступили к делу — колонизировав и восстановив, к примеру, великий поясной город Ксауна и его сателлиты. Однако их энтузиазм и уверенность заметно поугасли, когда дело коснулось миров Скульпта, унаследованных ими, — заброшенные, или даже правильнее сказать забвенные, эти миры негласно стали не более чем туристическими местами отдыха.
Затем Социалистическо-республиканский народно-освободительный полк 14 — едва ли соответствовавший хотя бы одному прилагательному в своем названии — пожелал сделать Эшри своим домом. Или, по крайней мере, пристанищем.
К тому времени Фзан-Джуйм уже почти тысячу лет как был штабом полка. Околосферический, диаметром в пару километров спутник начал свою жизнь в качестве астероида системы Изенион — просто еще один кувыркающийся камень среди десятков миллионов подобных. Первоначально, после того как его превратили в штаб полка, он был оставлен на орбите, близкой к исходной, во внутреннем поясе астероидов системы Изенион, теоретически выигрывая от того, что был всего лишь одной из сбивающего с толку множества потенциальных целей, если кто-нибудь когда-нибудь оказался бы достаточно глуп, чтобы желать ему зла. Позже, с усовершенствованием оружия и сенсорных технологий, естественный эффект маскировки, заключавшийся в том, что он являлся частью массива других астероидов, был сведен на нет. К счастью, вероятность какой-либо реальной угрозы уменьшилась примерно в то же время, поэтому размещение штаба полка стало больше формальностью, чем вопросом выживания в случае возможного нападения. Таким образом, Фзан-Джуйм был должным образом переоборудован, отреставрирован и улучшен, отбуксирован в Эшри, выведен на низкую орбиту вокруг неё, а затем осторожно опущен еще ниже — километр за километром, метр за метром, в конце концов, миллиметр за миллиметром, все время ускоряясь — пока его орбита не стала пролегать в километре ниже поверхности планеты, что позволило ему мчаться по одному из самых широких и глубоких каньонов, в непрестанном движении опоясывая планету.