"Зарубежная фантастика 2024-4" Цикл "Люди льда". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
— Прекрасно!
Андре вернулся, неся под мышкой одну из толстых книг семейной хроники.
— Сейчас посмотрим, — сказал он и принялся листать. — Вот! Какой изящный почерк у Ваньи.
— Ах, Ванья, — вздохнула Бенедикта. — Моя маленькая сестричка, как мало мы могли для тебя сделать!
— Думаю, теперь у нее все хорошо, — спокойно заметил Хеннинг. — А в тот раз, когда Ванья встретила на берегу Трондхеймского фьорда несчастную Петру, ей было пятнадцать лет. Я имею в виду — Ванье.
— Да, — сказал Андре. — Это было в 1899 году. Тринадцать лет назад. Петре тогда было семнадцать лет.
— Бедняжка… — вздохнула Бенедикта.
Андре прочитал вслух: «Петра была красивой,
Отцом второго ребенка Петры был парень, работавший на городском чугунолитейном заводе. Родители не разрешили ему жениться на девушке с дурной репутацией».
— Господи, — в отчаянии произнесла Бенедикта. — Что понимают в жизни эти моралисты? Андре продолжал читать рассказ Ваньи: «Я мало что узнала о Петре, так же как и о тех, с кем мне потом пришлось иметь дело. Ее звали Петра Ольсдаттер, она была родом из Баккланда, что в Трондхейме. Мать ее происходила из хорошей семьи, но умерла молодой. Отец же совсем спился и бросил своих детей на произвол судьбы. Узнав, что Петра беременна, он выгнал ее из дома. Впоследствии никто о ней не заботился».
— Боже мой, — прошептала Бенедикта. — Боже мой!
— Да, сведений не так уж много, — со вздохом произнес Хеннинг. — Но кое-что все-таки известно. После смерти Петры проводилось кое-какое расследование, так что должен быть судебный протокол или что-то в этом роде, где указаны адреса.
— Да, я как раз подумал об этом, — сказал Андре. — Вы считаете, что я должен съездить туда?
Они посмотрели на него. Андре был элегантным юношей с темно-русыми волосами и прямым, честным взглядом. В детстве он обещал стать красавцем, однако в отрочестве черты его лица загрубели и стали более резкими, так что теперь он стал похож на Бенедикту в той же мере, что и на Сандера. Однако внешность его производила впечатление цельности: густые, темные брови, благородно очерченный рот, вполне подходящий ко всему остальному нос. Ладони у него были большими и крепкими — за них так и хотелось подержаться, во всем его облике чувствовалась какая-то размеренность. Андре вызывал у людей чувство доверия, и вовсе не напрасно. Чего нельзя было сказать о Ветле.
— Поезжай, — сказал Хеннинг Андре.
— Да, мне кажется, так и нужно сделать, — согласилась Бенедикта.
Юноша с облегчением вздохнул. Его манили приключения.
— Ты поедешь поездом? — спросил Хеннинг. Досадуя на самого себя, Андре ответил:
— Я… не знаю. У меня есть немного денег… Его мать поняла, что он имеет в виду.
— Ты хочешь поехать на автомобиле или на биле , как говорят датчане? — спросила она.
— Но это слишком дорого, — торопливо заметил Андре.
Хеннинг и Бенедикта переглянулись.
— А ты смог бы на нем ехать? — спросил Хеннинг. — Ты же знаешь, как они мчатся. Говорят, они достигают скорости многих километров в час.
— Я уже пытался водить автомобиль Кристоффера, — ответил юноша. — В этом нет никакой премудрости. Может быть, мне одолжить его?
— Мне кажется, этого не нужно делать, — ответил Хеннинг. — Кристофферу самому нужен автомобиль, и к тому же это не игрушка. Но у меня есть кое-какие сбережения, да и у твоей матери наверняка водятся деньги. Что скажешь, Бенедикта? Не исполнить ли нам желание мальчика?
— Сначала нужно переговорить с его отцом, — ответила Бенедикта.
—
Но Сандер и сам интересуется автомобилями, так что…Андре переводил взгляд с одного на другого. Улыбка его становилась все более широкой и счастливой.
И вот он едет на своем автомобиле через Южный Трондхейм. В самом начале поездки автомобиль был блестящим и новеньким. Теперь же весь лак с него сошел, и автомобиль скрипел хуже старого церковного органа. Дважды у него заканчивался бензин в дороге — а до ближайшей заправки было далеко — и ему приходилось либо толкать автомобиль впереди себя, либо идти несколько километров пешком.
Но теперь он приближался к своей цели.
Биль — как называл его Андре — был только что сошедшим с конвейера фордиком. Черный, высокий, с раскрывающейся над сиденьем крышей. Внутри он был обит блестящей кожей, сиденья были удобными и элегантными, у него имелись фары и пневматические покрышки, а также рожок, которым Андре охотно пользовался. В особенности, когда на дороге показывались молоденькие девушки…
Он невероятно гордился своим билем. Конечно, они договорились с отцом вместе пользоваться этим сокровищем. Эта поездка была пробной как для биля, так и для Андре. В Норвегии в те времена насчитывалось около пяти сотен автомобилей, и поскольку два из них принадлежали Людям Льда, можно было смело сказать, что они были не из бедных.
Проезжая первые мили, он громко пел, чтобы дать выход своему ликованию. Он чувствовал себя королем, властителем этой дороги!
Впоследствии ему пришлось стать более сдержанным: не всегда продвижение вперед было таким легким. Временами дорога бывала скверной. К этому примешивался постоянный страх нехватки бензина. Однажды у него в дороге возникли неполадки, и тут ему очень пригодились его технические навыки. Находясь в безлюдной местности, недалеко до Довровых гор, он сам отремонтировал машину. Это укрепило его веру в себя.
Ему нравилось привлекать к себе внимание на дороге.
Южный Трондхейм…
Долина Людей Льда.
Нет, конечно, он не собирался ехать туда, у него не было подобных устремлений. В особенности после того, что рассказала Ванья, побывав там. Всем Людям Льда следовало держаться подальше от нее, пока… пока не придет время.
Но, конечно, Андре тоже посматривал на запад! Значит, это находится там?.. Или там?
Он не видел пока что достаточно высоких гор.
Первое, что он сделал в Трондхейме, это устроился в отеле. И поскольку он был обладателем новенького (хотя и запыленного) автомобиля, его, несмотря на юный возраст, приняли с поклонами и заискиванием и отвели ему приличную комнату. За время своей поездки Андре не раз убеждался в том, что иметь автомобиль выгодно — и не только на дороге. Биль означал определенный статус. И то, что Бенедикта позаботилась о его щегольской одежде, тоже производило впечатление. Все остальное делали открытый взгляд и честная натура Андре.
И не было нужды объяснять кому-то, что ему всего двадцать лет.
Приняв ванну — она находилась в конце коридора в помещении с деревянным полом, стояла на ножках в форме львиных лап, и имела водопроводные краны, — он переоделся во все чистое и прекрасно пообедал в полупустой столовой. В углу, на подиуме, играло трио под раскидистой пальмой; они играли венский вальс в сентиментально-медленном темпе, изобразив на лицах грусть. При виде вошедшего Андре, трио решило удовлетворить его юношеский вкус, заиграв залихватский «Александровский Рэгтайм Бэнд». Он никогда не слышал ничего более ничтожного. Особенно — в ритме.