"Зарубежная фантастика 2024-8". Компиляция. Книги 1-22

Я не ответила. Я почти не сомневалась, что у меня неизвестно сколько лет валяется пакет сухого завтрака с яблоками и корицей, но и только.

Сет издал тихий смешок и поцеловал меня в висок.

— Не понимаю, кому могло прийти в голову принять тебя за Дженевьеву. Такую, как ты, я бы не смог выдумать и за тысячу лет.

Я задумалась, комплимент это или нет.

— Откуда же ты берешь своих персонажей?

Он снова рассмеялся:

— Если я правильно понял — а я уверен, что понял правильно, — я бы сказал, что это звучит подозрительно похоже на «откуда ты берешь свои мысли?».

В темноте я залилась краской смущения. Когда мы с ним встретились впервые, я в высшей степени надменно отнеслась к этому вопросу, высмеивая фанатов, так часто спрашивающих его об этом.

— Эй, это абсолютно другой вопрос.

Я ощутила удовольствие, с которым он размышлял над ответом. Из опасения сболтнуть лишнее он часто запинался в разговорах. Он тщательно подбирал слова.

— Они берутся из моей головы, я полагаю. Так же, как и сюжеты. Они там живут, настоятельно требуя выхода. Если я их не записываю, они меня пожирают. Ты предлагаешь мне меньше власти над реальным миром, чем я уже имею.

— Не то чтобы я недовольна… но если так много содержится внутри, какая тебе нужда в реальном мире?

— Что ж, это парадокс. Сюжеты родятся в моей голове, но мое внутреннее «я» питается внешним. Своего рода симбиоз. Сюжеты не появятся без жизненного опыта. Ревность. Любовь. Вожделение. Гнев. Страдание. Все в таком роде.

Что-то во мне натянулось:

— Тебе часто разбивали сердце?

Он помедлил.

— Конечно. Все и вся. Это часть жизни.

— Назови мне ее имя. Я надеру ей задницу. Не хочу, чтобы кто-то причинял тебе страдания.

Он зарылся лицом в мои волосы и заговорил, спокойно и нежно:

— Ты изумительна, могущественна и талантлива, но даже ты не способна оградить меня от душевной боли. Никто не может сделать этого ни для кого.

В фантазиях я все могу сотворить безупречным, но реальный мир не столь доброжелателен. Так уж повелось. Но как бы то ни было, на каждую жизненную неприятность приходится больше удач, чтобы дать перевес.

— Каких же?

— Вроде маленьких белокурых племянниц. Чеков с гонорарами. И тебя.

Я вздохнула и обмякла в его руках. Он обнял меня поудобней и через несколько минут заснул. Потрясающе. Я немножко полежала, прижавшись к нему, но на этот раз сон ускользал от меня, я все вспоминала его слова. Я думала о той, что разбила его сердце, и гадала, не стану ли следующей виновницей, умышленно или нет.

Уснув наконец, я тут же погрузилась в эротический сон, где мы с Сетом занимались неистовым, необузданным сексом. Он привязал мне руки к столбикам кровати, и, конечно же, он был огромен. При каждом толчке изголовье кровати стучало о стену так, что жаловались соседи.

Я проснулась внезапно и подумала, что вряд ли стоило спать, так тесно прижавшись к нему. Естественно, это была только моя проблема. Сет мирно и крепко спал, словно меня тут не было, и несомненно видел подобающе целомудренный сон. Образец целомудрия и твердых убеждений.

Я долго смотрела на него, любуясь, как падает на его лицо рассеянный свет. Любуясь его ладными мышцами. Ресницами, от которых, будь я смертной, сама бы не отказалась. Покусывая губы, я сдерживала желание протянуть руку и дотронуться до него. То было вожделение и что-то еще, от чего просто хотелось быть рядом с ним. И это пугало меня. Возможно, не только он оставит все это позади с разбитым сердцем.

Я отпихнула мое слабое «я» на другой край постели, оставляя между нами как можно больше места. Когда я улеглась там, Обри вспрыгнула на кровать и устроилась у меня на животе. Я погладила ее белую с черными крапинками голову и вздохнула.

— Все они ошибались, Об, — прошептала я. — В этом мире есть по крайней мере один парень, который не пытается меня трахнуть.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Работать в книжном магазине хорошо еще и по тому, что можно раньше всех знакомиться с новыми газетами и журналами:

«"Ночной доступ" — это услада чувств, редкая жемчужина, что иногда рождаются во мраке маленьких клубов и ресторанов. Разумеется, после выступления в "Вероне" маловероятно, что они снова будут играть в столь низкопробных заведениях. "Ночной доступ" скоро будет на устах у всех — не только на местном, но и на общенациональном уровне».

Я, вместе со всей утренней сменой, охала и ахала над концертным обзором в «Сиэтл тайме». Мы сгрудились вокруг информационной стойки, снова и снова перечитывая хвалебные строки. Автор даже посвятил несколько слов биографии Дага — отдав должное его голосу и сценическому образу, упомянул, что тот работает в «местном книжном магазине». Мы были в восторге; неопределенное упоминание и нас заставило чувствовать себя чуть ли не знаменитостями.

Радуясь за Дага и возгордившись сама, я разрешила сотрудникам поболтать немного подольше, прежде чем разогнать по рабочим местам:

— Ладно, ребятки, ненавижу щелкать кнутом, но у дверей собрались покупатели.

Они неохотно разошлись, но я увидела, как Энди с глупой ухмылкой шепчется о чем-то с Кейси, думая, что я не замечаю. Мне удалось уловить только одно слово: «кнут». Очаровательно. Будем надеяться, что репутация садомазохистки хотя бы сделает меня в большей степени грозным начальником, нежели предметом насмешек.

А сегодня я была единственным начальником. Пейдж снова заболела, так что я неофициально работала и за себя, и за нее. Хорошо, хоть персонал был в ударе, несмотря на прошлую ночь, так что мне было полегче.

На Кейси вчерашний вечер никак не повлиял, что показалось мне странным. Возможно, причиной тому ее юность. Сомневаюсь, что столько выпив и выкурив, я была бы в такой форме, как она, — а ведь у меня преимущество сверхъестественного оздоровления и восстановления. Она, судя по всему, пребывала в таком хорошем расположении духа, что я сочла мои опасения насчет Алека преждевременными.

Весь день она улыбалась и помогала дружеским советом как клиентам, так и сотрудникам. Когда я подошла забрать что-то из соседней кассы, то услышала, как покупатель спрашивает у нее, уложится ли он в двадцать пять долларов. Она просмотрела стопку книг и через десять секунд выдала ответ:

— Двадцать шесть долларов пятьдесят семь центов с налогом. Отложите вот эту, и будет двадцать два доллара восемьдесят восемь. Так будет ближе всего к вашей сумме.

— Ты в уме сосчитала? — поинтересовалась я позже.