"Зарубежная фантастика 2024-9". Компиляция. Книги 1-19

Полуденное солнце нашло брешь в облаках и на миг озарило мокрый вереск и блеснувшие бревна, ярко засветившиеся на фоне темного неба над холмами. Такая игра света и темноты всегда казалась Джоанне особенно красивой. Только бы с ней ничего плохого не случилось.

Охранники ее пропустили. Вокруг входа расположился Странник Викрэкшрам, три его элемента следили, как подходит Джоанна. Четвертый, Шрамозадый, просунул длинную шею в дверь, глядя, что творится внутри.

– Она хотела быть здесь, когда это случится, – пояснил он.

– Ч-что случится? – спросила Джоанна со страхом.

Странник сделал жест, эквивалентный пожатию плечами.

– Это был шок от выстрела пушки. Но это могло случиться от чего угодно.

Как-то странно мотались в воздухе его головы. Джоанна вдруг поняла – и ее это потрясло, – что стая улыбается, не в силах сдержать радости.

– Я хочу ее видеть! – Джоанна бросилась вперед.

Шрамозадый поспешно освободил ей дорогу.

Внутренность дома была освещена только открытой дверью и щелями окон под потолком, и Джоанне пришлось подождать, пока глаза привыкнут. Пахло чем-то… влажным. Резчица лежала кольцом на матрасах, на которых всегда лежала по вечерам. Джоанна подошла к стае и встала на колени. От ее прикосновения стая нервно вздрогнула и отодвинулась. В середине кольца матрасов была кровь и что-то, похожее на клубок внутренностей. Джоанна почувствовала, что ее может стошнить.

– Резчица? – тихо позвала она.

Один из элементов Резчицы пододвинулся к девочке и ткнулся мордой ей в ладонь.

– Здравствуй, Джоанна. Как это странно… когда кто-то с тобой… в такую минуту.

– У тебя кровь. Что случилось?

Тихий человеческий смех.

– Мне больно, но это хорошо… вот, смотри.

Слепой держал в челюстях что-то маленькое и мокрое. Один из остальных это вылизывал. Что бы это ни было, но оно шевелилось, оно было живым. И Джоанна вспомнила, какими неуклюжими были последнее время части Резчицы.

– Ребенок?!

– Да. И через день-другой будет еще один.

Джоанна плюхнулась на доски пола, закрыв руками лицо. Она готова была снова заплакать.

– Почему же ты мне не сказала?

Резчица ответила не сразу. Она облизала малыша с головы до ног и положила под живот элемента, который, наверное, был его матерью. Новорожденный прижался потеснее, тыкаясь носом в густой мех. Если он и издавал какие-то звуки, Джоанна их не слышала. Наконец королева сказала:

– Я не знала, смогу ли тебе объяснить. Мне… мне это было трудно.

– Трудно иметь детей?

Руки Джоанны были липкими от залившей подстилку крови. Конечно, это должно быть трудно, но ведь только так и может начинаться жизнь в мире, подобном этому. Это была боль, которая требовала поддержки друзей, боль, которая вела к радости.

– Нет, иметь детей нетрудно. Я на своей памяти родила больше сотни… Но эти два… это мой конец. Как я могу дать тебе понять? У вас, людей, нет выбора – продолжать жизнь или нет; ваши отпрыски никогда не будут вами. Но для меня это конец жизни длиной в шестьсот лет. Понимаешь, я собираюсь сохранить этих двоих как часть меня самой… и впервые за столетия я не буду им одновременно матерью и отцом. Я стану новой.

Джоанна поглядела на слепого и на слюнявого. Шестьсот лет инцеста. Сколько еще могла бы протянуть Резчица, пока не начал бы угасать сам ее ум? «Не буду одновременно матерью и отцом».

– А кто же тогда отец? – вырвалось у нее.

– Как ты думаешь? – Этот голос донесся из-за двери. Одна из голов Странника Викрэкшрама просунулась в дверь так, что был виден ее глаз. – Когда Резчица принимает решение, она не останавливается на полпути. Она была самой строго сберегаемой душой всю свою жизнь. Но теперь в ней есть кровь – Компьютер сказал бы «гены» – от стай со всего мира, от одного из самых чокнутых странников, кто когда-либо бросал душу на ветер.

– И от одного из самых умных, – добавила Резчица голосом одновременно насмешливым и присвистывающим от боли. – Новая душа будет уж точно не глупее предыдущей и куда более гибкая.

– А я сам тоже немножко беременный, – добавил Странник. – Но мне это ну ни капельки не грустно. Слишком долго я был четверным. И к тому же вообрази: иметь щенков от самой Резчицы! Может быть, я стану солидным и где-нибудь осяду.

– Ха! Даже двоих от меня не хватит усмирить твою бродяжью душу.

Джоанна слушала. Сами идеи были такими чуждыми, но интонации и юмор были очень знакомы. Откуда-то… и вдруг она вспомнила. Когда ей было пять лет, мама с папой принесли домой маленького Джефри. Слов их Джоанна не помнила, даже смысла их не помнила, но тон – тон был тот же, что сейчас у Резчицы и Странника.

Джоанна снова села, и напряжение этого длинного дня отпустило ее. Артиллерия Тщательника действовала, был шанс отбить звездолет. И даже если нет… у нее появилось чувство, что она немножко дома.

– А м-можно погладить твоего щенка?

25

Путешествие «Внеполосного» началось с катастрофы, где разницу между жизнью и смертью решали часы и минуты. В первые недели полета был ужас и одиночество и попытки воскресить Фама. «Внеполосный» быстро падал к плоскости Галактики, уходя от Ретрансляторов. День за днем звездный завиток выпрямлялся им навстречу, пока не стал сплошной полосой света, Млечным Путем, каким он виден с Ньоры и Старой Земли – и с большинства обитаемых планет Галактики.

Двадцать тысяч световых лет за три недели. Но это был путь через Средний Край. Теперь, в галактической плоскости, они все еще были в нескольких тысячах световых лет от Дна Края. Границы Зон проходили примерно по уровню поверхностей, отвечающих одинаковой плотности материи. В галактических масштабах Дно было расплывчатой поверхностью, имеющей форму линзы, окружающей большую часть галактического диска. «Внеполосный» двигался теперь в плоскости этого диска, более или менее в сторону центра Галактики. Каждую неделю они подходили все ближе к Медленной Зоне. Хуже того, их путь, со всеми разумными вариантами проходил точно через регион, где наблюдался массивный сдвиг Зон. В сетевых группах новостей это называлось «Великая Зонная Буря», хотя никаких, разумеется, физических возмущений в этом регионе не было. Но иногда им за день не удавалось пройти и восьмидесяти процентов намеченного.

Они довольно рано узнали, что их продвижение тормозит не только буря. Синяя Раковина выходил наружу и осматривал повреждения, полученные во время бегства.

– Значит, дело в самом корабле? – спросила Равна, глядя на ставшее неуловимым движение ближайших звезд по небу.

Подтверждение не было откровением. Но что же делать.

Синяя Раковина ездил взад-вперед по потолку. Каждый раз, доезжая до дальней стены, он запрашивал программу управления кораблем о состоянии герметизации носового люка. Равна метнула на него рассерженный взгляд:

– Слушай, ты уже проверяешь это энный раз за последние три минуты. Если ты думаешь, что там неполадка, так устрани ее!

Тележка наездника резко остановилась. Ветви неуверенно зашевелились.

– Но я же выходил. Я хочу быть уверен, что закрыл люк как следует… А, ты хочешь сказать, что я это уже проверял?

Равна посмотрела на него и постаралась скрыть язвительность в голосе. Недовольство не следовало срывать на Синей Раковине.

– Ага. Раз пять, не меньше.

– Извини. – Он остановился, уходя в спокойствие полной сосредоточенности. – Я не включил память.