"Зарубежная фантастика 2024-9". Компиляция. Книги 1-19

— Я мало что знаю.

— Я наблюдал за вами. Вы не прикасаетесь друг к другу, между вами нет близости.

— Он мне не муж, — холодно ответила Зусаи.

— Откуда он? Кто он такой?

— Он Талисман из племени Волчьей Головы.

— Талисман — не надирское имя. Я вручил ему свою жизнь, ибо он сумел угадать мои мечты и мои нужды. Но я должен знать.

— Поверь мне, Горкай, ты знаешь почти столько же, сколько я. Но он сильный человек, и мечты у него высокие.

— Куда мы едем?

— В долину Слёз Шуль-сен, к гробнице Ошикая.

— Ага, паломничество. Что ж, пусть так. — Горкай встал и глубоко вздохнул. — У меня тоже есть мечты, хотя я было совсем позабыл их. — Он поколебался и добавил: — Не бойся меня, Зусаи. Я никогда не причиню тебе зла. — Он вернулся к костру и сел там.

Зусаи легла на свое одеяло.

С утра солнце пряталось за плотной грядой облаков. Зусаи вздрогнула и проснулась. Она твердо решила не спать, но сон незаметно сморил ее. Талисман уже встал и говорил с Горкаем. Зусаи открыла свою котомку, раздула огонь и приготовила завтрак из овсянки и вяленого мяса. Мужчины поели молча, после чего Горкай собрал деревянную посуду и вымыл ее в пруду. То была работа женщины или слуги, и Зусаи поняла, что этим Горкай определяет свое место среди них. Она уложила миски в полотняный мешок и привязала к седлу. Горкай помог ей сесть на лошадь и вручил ей поводья двух запасных коней.

Они выехали в степь. Талисман ехал впереди, Горкай рядом с ним.

— Сколько нотисов кочует в этих краях? — спросил Талисман.

— Тридцать человек. Мы... они называют себя Спинорубами.

— Я слышал. Бывал ты в гробнице Ошикая?

— Три раза.

— Расскажи мне о ней.

— Гроб стоит в доме из белого каиня. Прежде там был готирский форт, теперь святыня.

— Кто ее охраняет?

— Трудно сказать. Там всегда присутствуют воины по меньшей мере четырех племен. Слепой жрец извещает каждое племя, когда посылать воинов, он же говорит стражам, когда возвращаться домой, и тогда другие племена присылают своих людей. Это большая честь — быть избранным для охраны усыпальницы Ошикая. Когда я в последний раз там был, караул несли Зеленые Обезьяны, а своей очереди ждали Северные Серые, Каменные Тигры и Летучие Кони.

— Сколько воинов присылает каждое племя?

— Не больше сорока.

Тучи разошлись, и проглянуло жаркое солнце. Зусаи сняла с седла соломенную шляпу и надела на себя. От пыли першило в горле, но она пересиливала желание глотнуть воды...

Весь долгий день они провели в пути.

Глава 5

Волнения продолжались три дня — они начались в беднейшем квартале и быстро охватили весь город. Из всех окрестных мест были вызваны войска, кавалерия расправлялась с бунтовщиками. Количество жертв росло — к концу третьего дня стало известно, что около четырехсот человек убито и еще больше ранено.

Игры были приостановлены, и атлетам советовали оставаться в своих жилищах. Близлежащие улицы охранялись солдатами. В сумерках Друсс мрачно смотрел из верхнего окна, как пламя пожирает дома западного квартала.

— Безумие какое-то, — сказал он подошедшему Зибену.

— Майон сказал мне, что они схватили того, кто стрелял из арбалета, и порубили его на куски.

— И все-таки продолжают убивать. Почему, Зибен?

— Ты сам сказал: это безумие. Безумие и алчность. Почти все они поставили деньги на Клая, и теперь им кажется, что их предали. Они сожгли дотла три игорных дома.

По улице прошел на рысях отряд кавалерии, направляясь к месту беспорядков.

— Что слышно о Клае? — спросил Друсс.

— Ничего, но Майон говорит, что у Клая много друзей среди лекарского сословия. Притом он богатый человек и может позволить себе все самое лучшее.

— Я должен был умереть. Нож летел мне прямо в глаз. Я ничего не мог поделать. Он выбросил руку с быстротой молнии, поэт. Я никогда еще не видел ничего подобного. Он остановил клинок в воздухе. — Друсс покачал головой. — До сих пор не верится. А миг спустя трусливый выстрел свалил его наземь. Он никогда больше не сможет ходить, Зибен.

— Ты этого знать не можешь, старый конь. Ты не врач.

— Я знаю, что у него поврежден позвоночник. И не раз видел, как это бывает. Такое не излечивается — разве только...

— Разве только — что?

Друсс отошел от окна.

— Надирский шаман приходил ко мне — как раз перед дракой. Он сказал мне о волшебных камнях, которые излечивают любые раны.

— Не продал ли он тебе заодно карту алмазных копей?

— Я выйду. Надо навестить Клая.

— Выйдешь? В этот хаос? Брось, Друсс, подожди хоть до утра.

Друсс упрямо покачал головой.

— Тогда возьми оружие. Бунтовщики все еще жаждут крови.

— Что ж, пусть держатся от меня подальше, — рявкнул Друсс, — не то я пролью ее столько, что все потонут!

Ворота были открыты, сад разорен. Разбитая статуя валялась на лужайке. Похоже было, что по ней били молотом.

Голова откатилась в сторону, и каменные глаза смотрели невидящим взором на чернобородого воина в воротах.

Друсс осмотрелся. Клумбы изрыты, трава вокруг статуи втоптана в грязь, парадная дверь распахнута. Ни один слуга не попался Друссу, когда он прошел через дом на ристалище. Ни звука. Песчаные круги пусты, фонтаны бездействуют. Навстречу Друссу шел старик с ведром воды — тот самый, что позаботился о нищем мальчике.

— Где остальные? — спросил Друсс.

— Ушли.

— Что с Клаем?

— Его поместили в больницу в южном квартале. Гнусные ублюдки!

Друсс вернулся в дом. Стулья и лежанки поломаны, занавески сорваны с окон. Портрет Клая искромсан, повсюду разит застарелой мочой. Друсс недоумевающе покачал головой:

— Зачем они это сделали? Я думал, они его любят!

Старик поставил ведро и тяжело опустился на уцелевший стул.

— И любили, покуда ему спину не перешибли. Тогда они его возненавидели. Люди ведь поставили на него все свои сбережения. А потом услышали, что он влез в пьяную драку и все их заклады пошли насмарку. Ну и накинулись на него, чисто звери лютые! Это после всех побед, что он одержал, и всего, что для них сделал. Ведь больница, где он теперь лежит, — с гневом повествовал старик, — на его же деньги и построена. В прошлом он помог многим из тех, которые явились сюда и осыпали его руганью. И вот благодарность. А всех хуже Шонан.

— Его наставник?

— Тьфу! — плюнул старик. — Наставник, указчик, хозяин — называйте его как хотите, а для меня он кровосос. Стоило Клаго слечь, как его богатство девалось незнамо куда. Шонан говорит, что и дом принадлежит ему, а у Клая, мол, ничего не было. Можете вы в это поверить? Мерзавец, даже за карету не заплатил, которая увезла Клан в больницу. Клай умрет нищим. — Старик с горечью рассмеялся. — Был героем Готира — все его любили, все ему льстили. А теперь он беден, одинок, и друзей у него нет. Тут призадумаешься, клянусь богами!

— У него есть ты, — сказал Друсс. — И я.

— Вы? Да ведь вы дренай и едва знали его.

— Я его знаю — этого довольно. Проводишь меня к нему?

— Охотно. Здесь мне больше делать нечего. Вот соберу пожитки — и пойдем.

Друсс вышел на лужайку. Около дюжины атлетов входили в ворота, и их смех распалил в нем гнев. В середине шагал лысый мужчина в золотом, украшенном камнями обруче на шее. Они остановились у статуи, и Друсс услышал, как один из юношей сказал:

— Клянусь Шемаком, это пугало стоило больше тысячи рагов, а теперь вот превратилось в обломки.