Зарубежная литература XX века: практические занятия

Компания сэра Джека «Питко» приобретает и перестраивает остров Уайт, реальный остров в проливе Ла-Манш, многократно воспетый в английской литературе; еще Шекспир назвал его «дивным алмазом в серебряной оправе океана». Сэр Джек провозглашает себя губернатором острова, получившего новое наименование – остров называется Англия, он часть страны Англия, поэтому его официальный почтовый адрес на конвертах выглядит как «Англия, Англия». Это пародийное удвоение, эта Англия в квадрате – насквозь фальшивка, царство торжества симулякров, работающих по безукоризненному бизнес-плану.

Третья часть романа открывается статьей журналистки из «Уолл-стрит джорнэл», превозносящей успешный, сверхприбыльный проект Острова. Слава Богу, здесь нет неудобств, столь обычных для старушки-Европы, – убогой инфраструктуры, забитых дорог, неудобных часов работы. Все продумано так, чтобы Гостям было так же удобно, как в Штатах:

в нашу эпоху вечного цейтнота очень даже неплохо посетить за одно утро Стоунхендж и дом Анны Хэтуей [коттедж, в котором до замужества жила жена Шекспира], отведать «обед пахаря» [традиционный английский пирог], лежа среди меловых скал Дувра, а затем лениво прогуляться по супермаркету «Хэрродз» внутри лондонского Тауэра (причем вашу тележку с покупками покатят бифитеры)! [стражи лондонского Тауэра]. Что же до переездов между достопримечательностями, то пропахшие бензином автобусы заменены экологически чистыми пони, запряженными в коляски. Если же пойдет дождь, то к вашим услугам знаменитые черные лондонские такси или даже громадные двухэтажные автобусы. И те и другие не вредят окружающей среде, поскольку приводятся в движение солнечной энергией.

Радушие в интернациональном стиле, бесперебойно работающие международные аэропорты «Теннисон-1» и «Теннисон-2» (на острове Уайт жил великий английский поэт XIX века Теннисон), бобби и кэбби, свободно владеющие туристскими языками и «иногда даже говорящие по-английски», – после этого в «старую Англию», будут ездить только «ярые ненавистники комфорта и извращенцы, питающие некрофилическую склонность ко всему отжившему».

Статья американки всячески подчеркивает чисто финансовую, денежную сторону предприятия, то удовольствие, с каким Гости тратят деньги на Острове. Вечнозеленые доллары и длинные иены мощным потоком текут в мошну корпораций-партнеров.

Но в барнсовской трактовке изгнанная из царства симулякров действительность начинает мстить за себя. Довольно скоро в работе «Англии, Англии» начинаются незапланированные сбои, вызванные непредсказуемостью человеческого фактора. Актеры, разыгрывающие роли исторических персонажей для развлечения туристов, чересчур вживаются в роли и допускают отклонения от утвержденных сценариев, беспокоящие Гостей. Контрабандисты начинают и впрямь возить контрабанду, доктор Джонсон, за обед с которым надо платить особо, вместо очаровательных застольных разговоров начинает распугивать гостей своей мрачной философией. Отряд летчиков, каждый день разыгрывающий в небе над островом Битву за Британию с фашистскими самолетами, требует права ночевать на летном поле, поскольку сирены и сигнал «На вылет!» могут прозвучать в любую минуту, и спать в своих постелях значит быть трусами и плохими патриотами. Шайка Робин Гуда начинает мятеж против «репозиционированного мифа», требуя заменить часть шайки, чтобы повысить ее «боеспособность и охотоспособность». Что именно происходит при этом – шизофренический распад личности или ее склеивание с личиной, с точки зрения автора непринципиально, но большинство работников охотно отказываются от своих старых личностей и не желают ничего другого.

Островом заправляет Марта Кокрейн, при помощи шантажа сместившая сэра Джека с его поста. Даже его непробиваемая репутация не выдержит обнародования тех гротескных сексуальных извращений великого человека, о которых ей стало известно; сэр Джек, таким образом, сам оказывается симулякром, подделкой под бизнесмена, но и Марта, в свою очередь, становится жертвой его интриг. Из-под контролируемой, просчитанной реальности с неизбежностью прорывается хаос, непредсказуемость действительности, с которой опять-таки легко справляется сэр Джек. Его длящееся до самой смерти управление островом выражает торжество фикции «гиперреальности» над реальностью.

Марта же после долгих лет скитаний возвращается в обедневшую, провинциальную Старую Англию, Ингленд (это название последней части романа). В деревеньке, где доживает свой век немолодая героиня, отчасти возрождается образ жизни аграрного прошлого, но этот патриархальный контраст с миром тематического парка не слишком воодушевляет.

В роли хранителя местных традиций выступает Джез Харрис, который ранее был Джеком Ошински, младшим юрисконсультом одной американской фирмы по производству электроники; теперь его чикагский акцент смягчился, и он с упоением «изображал из себя сиволапого мужчину всякий раз, когда в деревню забредал очередной антрополог, журналист или лингвист, неумело замаскированный под туриста». За кружку пива он потчует их придуманными им самим «местными» байками и с невинным видом выслушивает упреки в том, что фольклор, тем более вымышленный, не должно продавать за деньги или выменивать по бартеру.

Здесь пытаются возродить традицию деревенских праздников, и поскольку в отличие от остальных жителей деревни Марта действительно выросла в деревне, к ней обращаются за консультацией. Но ее воспоминания о Сельскохозяйственной выставке не встречают понимания, и даже брошюра с правилами кажется ее гостям «осколком горшка, оставшимся от невероятно замысловатой и, очевидно, прогнившей изнутри цивилизации».

Мир порядка и покоя утрачен безвозвратно; на том празднике, который устраивают в деревне, исполняется «Правь, Британия», которую часть присутствующих принимает за псалом, а часть – за эстрадную песенку прошлого века, потом возят Майскую Королеву; подвыпив самогона, танцуют у костра конгу, национальный танец Кубы и Ингленда, и воздух оглашают резкие птичьи трели – велосипедный звонок полисмена Брауна. Элементы гиперреальности проникли и сюда, но люди счастливы этой смесью подлинного с вымышленным, счастливы нехитрыми радостями сегодняшнего дня, утверждают некий новый порядок.

Стиль заключительной части книги соответствует пейзажу Ингленда с его природным законом «скромности, нейтральности и камуфляжа» и контрастирует с броским, сочным, гротесковым стилем частей, посвященных «Англии, Англии».

Сквозь всю книгу контрапунктом проходит тема поисков любви. Марта влюбляется в Пола Харрисона, Мыслелова сэра Джека, и в этой линии романа Барнс проявляет свою иную, лирическую манеру. В постмодернистской прозе любовь лишена романтической оболочки и всегда присутствует понимание того, что духовная любовь и сексуальность – разные вещи. Барнс дает ретроспективные истории становления сексуальности своих героев, которые служат для лучшего понимания их любви. Любовь они определяют для себя по-разному, но для обоих она связана с изменением чувства времени («будущее и прошлое втиснутся в настоящее», т.е. достигается полнота переживаемого момента), и главное – любовь противостоит симулякрам: «любовь к Марте сделала весь мир подлинным. Настоящим». «Но, увы, ненадолго», читаем мы сто тридцать страниц (и два года) спустя.

Любовь Марты и Пола проходит, и автор поворачивает вопрос в другую плоскость – с чего вообще современный человек поставил знак равенства между счастьем и любовью? Несколько смешной, претенциозный Официальный Историк проекта, доктор Макс, читает Марте лекцию о культурах, в которых наша погоня за счастьем была бы признана просто смешной и недостойной человека. Все Средневековье исходило из того, что цель жизни – не земное счастье, а спасение души, и по сути о том же, о бренности плоти и кратковременности мирских наслаждений, о существовании высшей реальности говорит Марте актер, игравший доктора Джонсона и целиком перевоплотившийся в своего персонажа.

Марта, Штатный Циник, относящаяся к Острову исключительно как к бизнес-проекту и ни секунды не верящая в гиперреальность, подводится к тому, чтобы признать если не существование, то власть трансцендентной реальности. Так постмодернист Барнс в качестве единственной настоящей альтернативы современному тщетному, неоязыческому миру выдвигает систему христианских ценностей в средневековом варианте. Но она не может быть возрождена как нечто органичное, она годится только на то, чтобы обнажить распад современной этики, что очевидно в последней части романа, когда Марта подводит итоги жизни, потраченной на «разномастную ерунду: деньги, карьеру, секс, несчастную любовь, внешность, тревоги, страхи, томление. ...Сколько ни отвлекайся на промежуточную ерунду – всем придется умирать. А как себя готовить к неизбежной яме на свежевыкошенном погосте – ее личное дело».

Таким образом, в романе «Англия, Англия» Барнс создал произведение с характерным постмодернистским синтезом разнонаправленных идейных и стилевых тенденций. Это и традиционный роман-биография Марты Кокрейн, с лирическими страницами, посвященными ее любовной жизни, и ироничная дискуссия по самым острым вопросам философии постмодерна, и по-свифтовски мрачная тотальная сатира на многие тенденции в социально-экономической и духовной жизни постиндустриального Запада.