Зарубежный детектив 1977

На Западе сейчас все большую популярность приобретает так называемая «жесткая школа», для которой характерна шумная критичность. В романе американца Джефри Хадсона один из героев, адвокат Уилсон, говорит о дис­кредитации: «Нас вынуждает к этому сама сущность закона». Он предлагает и обвинению и защите определенные шаблоны, определенные тактические приемы в рамках существующих законодательных актов. К несчастью и для обвинения и для защиты эти методы оборачиваются дискредитацией тяжу­щихся сторон. Обвинение будет пытаться опорочить доктора Ли со всей беспо­щадностью, на какую только оно способно. Мы же, защита, со своей стороны, будем пытаться опорочить покойницу, миссис Рендал и Питера Рендала». Таким образом, вскрываются не только пороки общества, порождающего преступность, но и порочность буржуазного судопроизводства. Чтобы оправ­дать невиновного, приходится, того гляди, идти на провокацию, на заведомо аморальные приемы.

Роман «Экстренный случай», несмотря на его классическую детективную форму, мояшо было бы отнести к новому течению в западной литературе — «производственному натурализму». Нашему читателю это течение знакомо, скажем, по таким работам Артура Хейли, как «Аэропорт» и «Отель», в кото­рых многим привиделся образцовый реализм, апогей производственной темы. Читателю, однако, с первых страниц становится ясно, что литература «произ­водственного натурализма» переигрывает подробностями, переигрывает авто­матической описательностью, неустанной инвентаризацией орудий производ­ства, а люди также описываются в педантичной манере наравне с неодушев­ленными предметами.

Последнее не^ относится впрямую к «Экстренному случаю», но отменное зна­ние медицинской практики и нового литературного течения явственно привело автора к расширению объема сочинения за счет научно-популярных (и даже не очень популярных) пассажей.

В этом сборнике представилась возможность дать сокращенный перевод ро­мана: вся сюжетная ткань классического детектива притом осталась, как и остался медико-производственный окрас (и такая особенность, как обрисовка студенческого быта), и не нарушилась общая структура разнообразных и лю­бопытных характеров, а также основной мотив произведения — в обществе, где законность согревает отцовской теплотой одних и является суровым' отчимом для других, справедливость зачастую завоевывается несправедливо­стью.

Острое социально-политическое обвинение, реалистическое с примесью иронии отношение к таким персонажам — сыщикам-полицейским, которые пользуются некоторой симпатией у читательской аудитории, характерны для шведских авторов детектива «Полиция, полиция, картофельпо пюре!».

Пер Вале и Май Шевалл убедительно показали в своей повести, что суть ограниченности возможностей героев не в интеллектуальном уровне, а в бес­силии одолеть антиобщественное явление, захватившее власть и поработившее все и вся. Лейтмотив произведения: подлинно социально опасное преступление раскрыть и наказать не дозволяется... Один из героев повести Кольберг так отзывается о великосветском районе, где живут одни богачи: «Лидинге с его лощеным видом тоже кладет свою гирю на весы растущей преступности. Толь­ко живут здесь люди богатые, и они могут скрыть свои делишки за чистень­ким фасадом».

Инспектор полиции Мартин Бек после раскрытия убийства богача Виктора Пальмгрена не ощущает радости, чувство выполненного служебного долга не приносит утешения. «Что изменилось?» — рассуждает он. Убит Пальмгрен, но его место займет Мате Линдер, который будет продолжать грязные дела сво­его покойного хозяина. Шарлотта после убийства мужа стала богатой и незави­симой. Пронырливый делец Хампус Бруберг сумеет избежать ареста — веф> целая армия хорошо оплачиваемых юристов докажет его невиновность. Вели­косветская проститутка Хелена Ханссон если и получит какое-то нака­зание, то на самый минимальный срок, и вскоре снова вернется к своему ре­меслу.

Остается только подсобный рабочий, которого осудят за то, что отомстил ис­калечившему его жизнь.

Советскому читателю знакомы работы Пера Вале и Май Шевалл (их плодо­творное соавторство, к несчастью, прервалось смертью П. Вале), знакомы ха­рактерная для них острота социально-политических обвинений, мастерский по­каз тех побудительных причин, которые толкают людей на преступление, и тех причин, которые стоят на пути к справедливости, препятствуют торжеству истины. Вот показательное суждение: «Мартин Бек питал отвращение к поли­тике. Если у него и были политические убеждения, то он держал их при себе, Он всегда пытался отделаться от поручения, если оно могло иметь политиче­ские последствия». Да-с, горькая правда...

Прогрессивный детектив, как вся прогрессивная литература, всегда в дви­жении. Одни авторы детективного жанра прежде всего подытоживают опыт предшественников, другие прежде всего стремятся обновить черты этого жан­ра. Настоящее обновление детективной литературы невозможно без совер­шенствования, без смелых поисков, расширения кругозора и оснащенности мастерства такими средствами, которые делают возможным все более глубо­кое изображение действительности и выражение идей, типичных для эпохи. Обновление жанра плодотворно, когда оно помогает продвинуть вперед худо­жественное исследование реального мира, в котором участвует и сти­хия чувств, и целеустремленная, пытливая, постоянно проверяющая сеоя мысль.

Обновление необходимо детективу, чтобы он не отставал от все большей сложности жизни, от эиохи, устремленной к новизне будущего. Лишь такая ли­тература обогащает интеллектуально, эмоционально, нравственно и современ­ников и потомков.

Наше современное мышление, реалистическое и вдохновленное романтикой переделки жизни во имя счастья человечества, овладевает действительностью, прозревая в ней будущее.

Литература, которая страшится такой реалистичности и отвергает такую романтику, отстает от эпохи.

Некоторые западные авторы детективов внушают читателю мысль, что именно это отсталое мышление дарует человеку свободу жизни и актив­ности вне исторического процесса. В действительности же оно, стремясь от­менить закономерности исторического развития, дарует не свободу, а слепо­ту, при которой возможным оказывается лишь риск гибельного авантюристи­ческого действия.

Говоря о роли детектива, о его задачах и его будущем, необходимо учиты­вать важнейший фактор: читателя, которому он адресован. Ведь именно^ чи­татель в конечном счете делает книгу значимой или мгновенно забытой.

Будущее детектива во многих странах капитала находится под угрозой со стороны бизнеса. Читатель становится жертвой интересов, не имеющих ни­чего общего с его собственными. Именно погоня за наибольшей идеологиче­ской «рентабельностью» заставила предпринимателей и авторов идти по пути создания персонажей, для которых будто и не существует экономических а социальных противоречий.

Не в самом жанре захватывающих приключенческих историй таится по­рок, превращающий детективы в поделки на потребу невзыскательным вку­сам', а иногда и в рупор реакционных идей. Важно, в чьих руках эта литера­тура. В руках ремесленника, слепо выполняющего волю заказчика, детекти­вы могут "стать грубым средством антикоммунистической, расистской или во­енной пропаганды. К сожалению, на Западе зачастую бывает именно так.

Настало время мерить и оценивать детектив уже не с точки зрения его изящества, занимательности, хитроумия или остроумия, но, в первую оче­редь, пожалуй, с точки зрения того, сколь убедительно и широко вскрывает он нынешние общественно-политические связи и сколь способствует обще­ственно-политическим переменам.

Детектив, который уходит вэстетство и формализм, который критически не анализирует происходящих в обществе процессов, не помогает их по­нять, такой детектив ведет лишь к затушевыванию, к извращению обще­ственно-политических связей.