Зарубежный детектив (Человек со шрамом, Специальный парижский выпуск, Травой ничто не скрыто) с иллюстрациями
Шрифт:
А сейчас половина двенадцатого, и в кабинете главного редактора, как всегда, бушует спор, а спорщики, как обычно, выходят из себя, кричат. Какие фото напечатать, какие дать заголовки? Что будет гвоздем номера? В чем выразились новые тенденции моды, а что является лишь неудачным экспериментом?
Привлекательная, белокурая Тереза Мастерс окончила один из лучших в стране частных пансионов, почему и осталась недоучкой. Но веянья моды она чувствует как бы кончиками своих удлиненных пальцев, так художник чувствует цвет, а скульптор — форму и материал. Тереза знает все ответы на вопросы, но ей трудно их сформулировать. Патрик Уэлш знает,
Тем временем Элен должна сидеть и ждать, когда ей передадут законченный макет журнала. Лишь после этого она напишет заголовки и разместит их там, где Патрик оставил место. Потом ей предстоит из бессвязных заметок Терезы вывести точку зрения «Стиля» на новый силуэт, предложенный Монье. И на перспективы отделки зубчатой каймой… К семи часам утра вся эта лихорадочная ночная неразбериха должна оформиться в аккуратно отпечатанные заголовки — каждый с фотографией и текстом. Курьеру только останется отнести их в типографию. Слава богу еще, что все это обрушивается на Элен только дважды в год.
Она высморкалась и, наливая себе чай из старенького красного термоса, с раздражением обнаружила, что там, осталось не больше чем полчашки. По внутреннему телефону она набрала номер фотолаборатории.
— Алло, — ответил мрачный голос.
— Эрни, это мисс Пэнкхерст. Пожалуйста, зайдите. И побыстрее! — резко сказала Элен и повесила трубку.
Через две минуты явился угрюмый взъерошенный Эрни и унес термос.
У Элен болела голова; она подумала, что ко всем волнениям и неприятностям этой ночи ей не хватает только простуды.
Она чувствовала себя сейчас много старше своих тридцати четырех лет, и ей очень хотелось лечь в постель. Но вместо этого Элен допила чай и принялась расшифровывать не слишком грамотные, но колоритные записи Терезы: «Шляпы как тарелки. Оч, важно… Цвета боя быков… Классическое свободное пальто, искромсанное снизу ножницами…»
Все это звучало живо и выразительно, и Элен было досадно, что нельзя напечатать эти заметки в первозданном виде. Она принялась переводить их на язык «Стиля»: «Демонстрируются шляпы, похожие на летающие блюдца… Цветовая гамма от глубокого черного — цвет мантильи — до ярко-красного, как костюм пикадора, оттеняется живым блеском золота… Пальто с оригинальной линией «под оборванца»…»
Она снова высморкалась и пожалела, что не захватила с собой аспирина. Было около полуночи.
В соседнем кабинете Тереза и Патрик ползали среди разбросанных в беспорядке фотографий и листов макета по устилавшему пол фиолетовому ковру.
— Отрежьте шляпу! — гремел Патрик.
— Ни за что, — отвечала Тереза. — В этом году самое главное — шляпа.
— Ладно, — злился Патрик, — будь по-вашему. Можете лепить свою корзинищу хоть на весь разворот.
Дверь, ведущая в художественную редакцию, тихо отворилась, вошел Майкл Хили — высокий, худощавый, элегантный. Его длинное лицо осунулось от усталости, волосы были взлохмачены, пиджак он снял.
— Я, конечно, всего лишь фотограф, — сказал он язвительно. — Но не сообщите ли вы мне, черт побери, что вы собираетесь сделать с этой фотографией? Я сниму свою подпись.
— Постойте, Майкл, — Марджори Френч откинулась в кресле. — Давайте-ка подумаем. Вы считаете, что если эту фотографию подрезать, она пропадет? Я согласна с вами.
— Спасибо, Марджори.
— Сделаем
так: это фото не тронем. Шляпу дадим крупным планом на всю полосу. А шифоновый туалет от Монье вообще уберем. Вы будете очень огорчаться, Тереза?Тереза задумалась.
— Пожалуй, нет, — сказала она наконец.
— Марджори, милая, вы гений! — Патрик встал с пола и гаркнул:
— Дональд!
Из дверей художественной редакции пулей выскочил темноволосый молодой человек.
— Возьми весь этот сор, шотландская твоя душа, и поскорей сожги! — весело крикнул Патрик, сгребая с пола кучу бумаг. — И побыстрее увеличивай Диора, мы его подклеим….
Он исчез в своем кабинете. Марджори Френч улыбнулась так весело и молодо — трудно было поверить, что ей уже под шестьдесят.
— Теперь можно передохнуть, — сказала она. — Я, пожалуй, пойду в комнату отдыха.
Она встала, очень прямая, подтянутая, ни один волосок не выбивался из ее подсиненной прически.
— Майкл, вы отпустили Эрни? В фотолаборатории, наверное, все сделано.
— Он уже десять минут как смылся.
Когда дверь за Марджори закрылась, Майкл сказал:
— Надеюсь, она здорова. Никогда еще не видел ее в таком… Тереза зевнула и потянулась.
— Она же не сверхчеловек, мой милый, хотя многим почему-то именно так кажется. Она устает, как все мы, просто виду не показывает. Как ни печально, Марджори очень зависит теперь от Элен…
Громкий стук машинки напомнил Терезе и Майклу, что они забыли о присутствии в кабинете третьего лица: Рэчел Филд. Тереза слышала, что секретаршу главного редактора считают строгой и придирчивой, но сама она не знала Рэчел с этой стороны. Ее положение в редакции — Тереза возглавляла отдел мод — ограждало ее от знакомства с неприятными чертами характера секретарши.
Что касается Рэчел, то она относилась к мисс Мастерс со скрытой неприязнью. Вот мисс Френч — это начальница, сотрудничеством с которой можно гордиться. Добрая, иногда даже слишком добрая, по мнению Рэчел, но решительная, знающая и с должным уважением относится к тому образцовому порядку в бумагах и делах, который навела здесь Рэчел Филд. А мисс Мастерс.., рассеянная, безответственная, избалованная. И еще смеет обсуждать мисс Френч. Рэчел со злостью ударила по клавишам машинки.
— А знаешь, — заметил Майкл, — я, пожалуй, тисну новый отпечаток шляпы. Этот темноват. — Он поднял снимок с пола. — Удивительно все-таки сложена эта Вероника. Я мог бы кое-что сделать из нее.
— Не сомневаюсь, — со смешком ответила Тереза.
— Вовсе не то, что ты думаешь.
И, поцеловав ее, Майкл вышел. В художественном отделе он прошел мимо Патрика Уэлша и Дональда Маккея, окруженных фестонами снимков, и укрылся в своих владениях — в уютной полутьме фотолаборатории.
Часы показывали полпервого ночи.
Марджори Френч лежала на кушетке в комнате отдыха, пытаясь побороть усталость. Она чувствовала себя старой и больной. Много лет, гораздо больше, чем ей бы хотелось, участвовала она в этих ночных авралах и даже любила их. Еще в прошлом году она могла с легкостью загонять всю редакцию до полного изнеможения — сил у нее хватало. А нынешняя усталость пугала ее. Спасибо еще Терезе и Элен. Бедная Элен! У нее ясная голова и хороший литературный стиль, но чувство моды отсутствует начисто. Что поделаешь — не часто встречаются люди, в которых, как в самой Марджори, сочетаются все эти качества.