Зарубежный детектив (Человек со шрамом, Специальный парижский выпуск, Травой ничто не скрыто) с иллюстрациями

— Вот именно, — согласился Генри.

След обрывался намертво. Что же случилось с Вероникой, когда она шла от дамской комнаты к десятой платформе? Самое вероятное — она встретила знакомого, который знал, что она будет тут. Тот ей что-то наплел, и Вероника раздумала ехать в Порчестер поездом. Скорее всего этот знакомый предложил подвезти ее в Хэмпшир на автомобиле, сказав, что Дональд уже ждет в машине. Это объяснение напрашивалось сразу. Были еще две версии, и обе они внушали еще более мрачные опасения.

Вернувшись в Скотланд-Ярд, Генри еще раз просмотрел свои записи, сделанные в течение дня. Самое главное — было установить, где находился в одиннадцать утра в субботу каждый из тех, кто знал о совместной поездке Дональда, и Вероники. Генри составил два списка — тех, у кого было, алиби, и тех, у кого оно отсутствовало. Дональд Маккей возглавлял список лиц, чьи действия были известны. Хотя Генри почти не сомневался в показаниях Маккея-старшего, он все же попросил местную полицию проверить их. Дональда хорошо знали в деревне. И станционные служащие, и местные лавочники подтвердили: да, он приехал в пятницу вечером и пробыл до воскресенья. Правда, его отец вспомнил, что в субботу утром Дональд встал рано и отправился на прогулку. Но уже в четверть первого он состязался в местном баре в метании стрел.

За именем Дональда следовало имя Бет Конноли. Была у парикмахера с 10.30 до полудня.

Потом обедала у подруги.

Тереза и Майкл засвидетельствовали алиби друг друга. Утверждали, что все время просидели дома и служанка может это подтвердить. Но она не подтвердила.

Последними в списке шли Николас Найт и Горас Барри, почти не внушавшие подозрений. Генри включил их, потому что помнил: Барри был в ателье у Найта в пятницу утром, и тогда же там находилась Вероника. Расспросив обоих. Генри установил, что в субботу Николас работал у себя в ателье с десяти утра до пяти вечера и даже обедал всухомятку, сандвичами. — дюжина его служащих могла это подтвердить. А Горас Барри с пятницы был в Брайтоне у друзей.

Другой список начинался с Рэчел Филд, заявившей, что все субботнее утро она занималась покупками в Кенсингтоне на Хай-стрит. Поскольку она назвала только, большие магазины, в которых по субботам бывает ужасная толчея. Генри ничуть не удивился, услышав, что никто ее не запомнил. К тому же в отличие от Вероники Рэчел Филд была особой незаметной.

Следующим значился Патрик. Он был дома и работал. В половине десятого открывал дверь почтальону, принесшему посылку. Больше никого не видел. Неудовлетворительным был и ответ Марджори Френч. Она сообщила, что взяла домой работу и все утро прокорпела над ней.

В ее показаниях был все же один любопытный факт. Марджори утверждала, что несколько раз она пыталась дозвониться Патрику, чтобы пойти вместе на похороны Элен, но у него все время было занято. Она даже позвонила на станцию, и ей сказали, что в квартире Патрика снята трубка. Когда об этом спросили Патрика, он ответил, что часто снимает трубку — не хочет, чтобы его отвлекали. Объяснение вполне правдоподобное, но все же и оно оставляло место для сомнений.

И уж совсем неудовлетворительный ответ дала Олуэн Пайпер. Утро началось у нее с того, что она взялась упаковывать вещи Элен, но это грустное занятие подействовало на нее угнетающе… Поняв, что не сможет выдержать церемонию похорон, она с половины одиннадцатого кружила по улицам, по каким — не помнит. Только в три часа она почувствовала голод и поела в кафе. Генри чудом удалось найти это кафе, и владелец ее вспомнил. Но это опять-таки ничего не доказывало.

Последним в списке лиц, не имеющих алиби, был Годфри Горинг. Хотя он утверждал, что никогда не слыхивал о Веронике Спенс, Генри решил его проверить, поскольку Горинг в пятницу находился в редакции. Горинг заявил, что все утро в полном одиночестве провел за работой. Впрочем, обедал он, как всегда, в «Оранжери», и уж тут в свидетелях не оказалось недостатка. Но вот что было необычно: как сообщил швейцар, Горинг пришел не из редакции, а подкатил на своей машине. Горинг объяснил это тем, что утром оставил машину на платной стоянке, а днем решил ее забрать.

Генри внимательно изучил оба списка. На втором из них он поставил маленькие крестики против имен Патрика, Марджори и Горинга — у всех троих были свои машины.

Затем Генри задумался. Он думал о том, что говорила ему при их последней встрече Вероника, и об измазанной бумажной салфетке. Думал он и о сотрудниках «Стиля», и о пропавшем ключе, и о Николасе Найте, и о Горасе Барри, и о том пакетике, который Тереза привезла из Парижа. Но больше всего он думал о Дональде Маккее.

Без четверти десять он позвонил Дональду домой, и квартирная хозяйка сообщила, что мистер Маккей ушел в шесть часов, а куда и когда он вернется — она не знает. Генри надел плащ и пешком направился на Эрл-стрит.

Лил холодный дождь. Ветер насквозь продувал узкую улицу. В здании «Стиля» было темно и пусто. В ателье Николаса Найта светилось два окна, и свет падал на залитую дождем мостовую. Только ресторан был ярко освещен, но даже швейцар предпочел укрыться за дверью. Единственным живым существом был одиноко маячивший под дождем продавец роз.

Генри подошел к нему.

— Сколько за полдюжины?

Лица цветочника не разглядеть — воротник старенького плаща был приподнят и почти касался надвинутой на глаза клетчатой кепки.

— Десять монет, мистер, — ответил тот хрипло.

— Мне кажется, — произнес Генри, — нам пора потолковать, мистер Маккей.

Генри и моргнуть не успел, как мнимый продавец швырнул ему в лицо корзину с цветами. Когда же он очухался, улица была пуста. Он подбежал к телефонной будке и позвонил в Скотланд-Ярд.

— Нет, нет, — предупредил он, — арестовывать пока не надо. Найдите его и следите за ним. И предупредите полицию в Эссексе — пусть ищут…

Когда Генри вернулся домой, Эмми сидела в одиночестве у огня и проклинала себя на чем свет стоит. И зачем только она уговорила Веронику переехать в Лондон? Зачем не следила за ней? Зачем… Зачем… Услышав, что пришел муж, Эмми вздохнула с облегчением. Генри и в самом деле удалось немного ее успокоить:

— Мне кажется, Ронни еще жива. Не хочу пробуждать напрасные надежды, но, как я понимаю, ее где-то спрятали. Если завтра мне удастся провернуть то, что я задумал…

— Не стоит утешать меня, Генри, — возразила Эмми. — Я уверена, что ее убили еще в субботу. Что их удерживает? Ведь не пожалели же они Элен?

— Но это совершенно не тот случай, Эмми.

— Ну так объясни мне наконец…

— Не могу, — устало сказал Генри. — Право, не могу, дорогая. Я должен лечь. Завтра до полтретьего у меня еще много дел.

— А что будет в половине третьего?

— Показ моделей Николаса Найта. У меня приглашение. Эмми была потрясена.

— Ты собираешься глазеть на наряды, когда Ронни…

— Ну, это будет довольно необычный показ мод.

Глава 14

Утром Генри первым делом отправился в Скотланд-Ярд. Вел телефонные переговоры — с Лондоном и с загородными абонентами. Дал некоторые поручения своим подчиненным и послал агента в Соммерсет Хауз — изучить кое-какие документы. Он с удовольствием обнаружил, что ему пришла небольшая посылка, отправленная срочной почтой из Парижа, и спрятал сверток в карман. Затем он поехал на Уимпол-стрит, где имел короткую дружескую беседу с врачом-онкологом сэром Джемсом Брэйтуэйтом.