Засада под облаками

Мы пошли к себе в комнату, а на пороге Алешка обернулся и сказал папе:

– Ты не расстраивайся. Скоро эту шикарную депутатскую тачку найдут.

– Я знаю, - спокойно согласился папа.

Глава XХ

Загородная прогулка

Самое удивительное, что мы и вправду поехали за город.

Мама подняла нас еще затемно, заставила потеплее одеться и нагрузила сумками с припасами, а папе доверила кастрюлю с шашлыками. Лыжи, правда, мы не взяли.

Но еще удивительнее было то, что у подъезда пофыркивала наша машина, за рулем подремывал наш дядя Федор, а на капоте умывалась наша крыса.

Алешка, молодец, сразу же, чтобы папа не выронил драгоценную кастрюлю и не удрал обратно в подъезд, незаметно шуганул крысу, и она послушно скрылась где-то под машиной.

Мы разбудили дядю Федора, сложили вещи в багажник и забрались в машину.

– Куда поедем, Саныч?
– спросил папу дядя Федор.

– Давай, Федя, на Боровское шоссе. Примерно сороковой километр.

Поездка удалась. Только немного странно вела себя машина. Непривычно как-то, не прыгала и не скакала, а ровно бежала и бежала себе по утреннему шоссе. Выяснилось, что дядя Федор успел побывать на стоянке и подобрать одинаковые колеса.

Мама была в восторге. Она все время щебетала счастливым голосом:

– Наконец-то едем на пикник как люди…

Но тут машина вильнула к обочине и остановилась.

– Что случилось?
– спросил папа.

– А ничего, - отмахнулся дядя Федор.
– Устала маленько.

В общем, пока мы добрались до места, машина три раза останавливалась отдыхать. Но мама все равно была в восторге. Как же! Едем на пикник как люди!

Потом мы свернули на проселочную дорогу и выехали на лесистый берег симпатичной речки.

Папа тут же раскомандовался. И под его команду мы натаскали с берега камней, сложили из них мангал, набрали березовых дров, разожгли костер. Мама расстелила возле него пленку, а на нее два старых пледа. А папа нарезал рябиновых веточек для шампуров и соскоблил с них кору.

Стало вообще весело. Лес был осенний, пустой такой, без листьев, прозрачный. Река выглядела очень чистой и холодной, и по ней, как маленькие кораблики, плыли желтые листья.

– Лепота, - вздохнул дядя Федор.

У костра было тепло, уютно. А когда папа нанизал шашлыки и уложил шампуры над углями, то над лесом поплыл такой вкусный запах, что, наверное, на него сбежались бы все голодные волки. Если бы они тут, конечно, водились.

Но мы были сами как голодные волки. Алешка даже рычал, когда стаскивал зубами мясо с прутика.

– Лепота, - опять вздохнул дядя Федор, поправил шапку и похлопал себя по животу.

Потом мы долго сидели у костра, подкладывая в него дрова, смотрели на реку и бродили по лесу. Мама была счастлива и все время спрашивала нас: не замерзли ли мы? Наверное, боялась, что мы скоро запросимся домой.

Но мы не просились. Нам было здесь очень хорошо. Отдалилась неизбежная школа и вся наша детективная деятельность; все проблемы уменьшились до пустяков, о которых и думать-то не стоило.

Но уезжать все равно пришлось. Мы загасили костер, а мама забрала шампуры - на колышки.

В общем, все были довольны.

– Теперь, Саныч, куда?
– спросил дядя Федор, когда мы снова забрались в машину.

– Давай на шоссе, я потом подскажу.

Папа почему-то в этот раз сел впереди. И вообще, они с дядей Федором разговаривали не просто как соседи, а как старые знакомые. Это показалось мне подозрительным. Но скоро все разъяснилось и стало еще подозрительней.

Мы медленно ехали по шоссе, а папа внимательно смотрел вперед и вдруг сказал:

– Вон указатель, там направо сворачивай.

Под указателем «Колхоз «Красный пахарь» мы свернули на неровную бетонку. И мне показалось, что у нашей машины снова разные колеса.

Хорошо еще, не долго тряслись.

– Вот здесь останови, - сказал папа и вышел из машины. И мы за ним.

Сбоку от дороги мы увидели какие-то странные, длинные и глубокие ямы, похожие на забетонированные траншеи. Они были залиты водой и завалены всяким мусором. И от них тянулся какой-то кисловатый запах.

– Это силосные ямы, - объяснил папа.
– Здесь, когда был колхоз, заготавливали на зиму корм для скота.

Ну и что? Нам-то это зачем? Особенно после шашлыков.

– Подождите меня у машины, - сказал папа и пошел вперед, вдоль этих траншей.

Ну, теперь понятно. Не мог в лесу, что ли?

Но я ошибся. У одной траншеи, накрытой сверху бетонными плитами и закрытой спереди железными, запертыми на замок воротами, за которыми вполне мог спрятаться средний танк, папа остановился и почему-то огляделся по сторонам.

Дорога была пустынна. Только на покосившихся столбах сидели и каркали вороны.

Папа зачем-то потрогал замок, достал из кармана какую-то длинную блестящую штучку, всунул ее в скважину - и замок услужливо отперся.

Папа опять огляделся, будто собирался сделать что-то плохое, и, приоткрыв створку ворот, заглянул внутрь. И тут же снова закрыл и запер ворота. И вернулся в машину.

– Точно?
– загадочно спросил его дядя Федор.

– Она, - загадочно ответил папа.

Мы, конечно, ни о чем его не спросили, потому что хорошо знали: если у него такое деловое лицо, спрашивать бесполезно.

– До дому?
– уточнил дядя Федор. И мы вернулись на шоссе и поехали домой. А мама уже давно дремала на заднем сиденье, утомленная счастьем…

И мы уже ехали по городу, когда папа, все время к чему-то прислушиваясь, вдруг спросил:

– Что-то у тебя, Федя, в движке постукивает?

– Это не постукивает, - спокойно объяснил дядя Федор.
– Это крыса у них похрумкивает. Орешки догрызает. Она в «бардачке» прижилась. Маленькая такая, чуть поболе таксы. Леха ей харчи таскает.

– Останови-ка, - попросил папа.
– Я все-таки сзади сяду, здесь дует здорово.