Защита и опора
Шрифт:
Подходы к трем конусовидным песчаным холмам всегда были сравнительно безопасны. Эти дюны никуда не ползли, хотя ветер настойчиво пересыпал песок. Почему — Фома не мог понять. Быть может, в основании дюн песок сам собою тек в обратном направлении, сводя на нет работу ветра?
А меж дюн лежал оазис — и какой! Лучший в феоде. С пышными кущами и сладкозвучными струями. Вот только хижины в нем не было, и неспроста. Жить здесь никому не рекомендовалось: в оазисе прочно поселилась самая мощная из известных Фоме дурилок. Расположись на отдых в Трех Дюнах — часа не пройдет, как сделаешься круглым идиотом,
Объехав Три Дюны, Фома остановил машину. Пусть глаза устали чуть-чуть, зато на такую же величину притупилось внимание. Так нельзя. Десять минут отдыха.
— Можно выйти размяться. Только от машины далеко не отходите.
Георгий Сергеевич последовал совету.
— Скажите, Игорь, а куда мы сейчас едем?
— К Патрику, — нехотя проговорил Фома, закрыв глаза, заложив руки на голову и потягиваясь. — Его оазис крайний к востоку. С него начнем мобилизацию и будем продвигаться на запад. Нападения нам ждать с запада.
Потоптавшись, Георгий Сергеевич совершил полный оборот на месте.
— Давно хотел спросить… Как вы вообще различаете, где тут запад, а где восток? Солнца нет… А магнитные поля на Плоскости хаотичны и еще меняются во времени, вы мне сами это говорили…
— Говорил, — не стал отнекиваться Фома. — А только есть одна хитрость: минут за пятнадцать до ночи… то есть до наступления сумерек магнитное поле здесь постоянно. Если есть компас, можно ориентироваться. У меня компас до сих пор где-то в рюкзаке валяется, если еще не рассыпался.
— Понятно.
— Разве? Ведь по компасу можно ориентироваться ДО ночи, а не после. Поди догадайся, когда наступит ночь. Даже сейчас я иногда ошибаюсь. А выход, знаете, какой? Смотреть на компас каждые десять-пятнадцать минут и запоминать азимуты. Хлопотно, а надо. В смысле, надо новичку. В своем феоде я уже давно ориентируюсь без компаса.
— Понятно, Игорь, понятно… Значит, вы хотите мобилизовать э-э… Патрика?
— И его сына. У них с Джой взрослый сын, все трое вместе сюда попали.
— Да-да. Но, простите, как же они дойдут до западной границы? С нами? Но ведь прежде нам придется объехать все оазисы. В машину мы все не влезем, а идти пешком — это, знаете ли…
— Дойдут, — отрезал Фома. — Со мной дойдут и живы будут.
— Игорь, друг мой… Скажите, а не лучше ли раздать это оружие хуторянам?
— А я что, черт возьми, собираюсь сделать?!
— Ах, вы не поняли, — огорчился Георгий Сергеевич. — Я имею в виду раздать по оазисам. Граница велика, ее ведь можно и не удержать. А так пусть каждый обороняет свой оазис.
— Интересно… — Фома даже открыл глаза. — Уж кто бы говорил… А я почему-то считал вас гуманистом.
— Считайте и далее. Я вот что подумал: пусть обитатели оазисов решают сами. От надвигающейся толпы они будут отстреливаться, в том нет сомнений. Толпа — это саранча, это для них смерть. Ну а если к ним придет всего-навсего один-два голодных человека? Разве хозяева откажутся поделиться кровом и пищей?
— Вы совсем
людей не знаете, — пробурчал Фома.— Я знаю людей. Кто-то откажется принять даже одного человека, даже больного ребенка, но большинство — уверен — поймет и примет. И пищи хватит. Наверное, поля можно расширить. Пришлые люди — это ведь рабочие руки!
— Особенно у больного ребенка…
— Послушайте! — рассердился Георгий Сергеевич. — Я всего лишь хочу, чтобы в результате этих… этих пертурбаций умерло как можно меньше людей! И если есть шанс спасти хоть нескольких, хоть одного человека…
— Ну-ну, — сказал Фома. — Спасайте одного. Спасайте нескольких. А тем временем взбесившаяся точка выброса будет работать бесперебойно. Когда сюда попрут озверевшие толпы, вы никого не спасете. Все люди хотят жить, копии они или оригиналы. Вот проголодаются они по-настоящему, а там им и укажут направление: туда, мол. Марш-марш. Там еда. Ее можно отнять. Как, по-вашему, сработает их инстинкт самосохранения?
Георгий Сергеевич вздохнул.
— Они разбегутся после первой автоматной очереди из оазиса. Потом начнут плакать, умолять… на коленях поползут. Как знать, вдруг кому-нибудь повезет, кого-нибудь примут? Я и тому буду рад.
— Да ну? А вам не приходит в голову, что толпа может быть вооруженной? Хотя бы по одному стволу на десятерых, по одному патрону на ствол — это им сукин сын король даст. Потеряют многих, но с боем возьмут любой оазис, разве нет?
— А оборонять границу, по-вашему, проще?
— Нет, — признал Фома. — Но от границы мы сможем отходить в глубь территории, наводя врага на ловушки. Скифская тактика.
— Врага! Это люди! Они просто хотят жить.
— Вот-вот! Чтобы выжить, эти люди без раздумий убьют и вас, и меня. Им не оставят другого выхода. Это не люди, а противник, и хватит о них.
Георгий Сергеевич снова вздохнул.
— Постойте-ка! — завопил вдруг Фома. — Идея! Честное слово, у меня есть идея! Садитесь, поехали.
— Куда?
— В мой оазис. Там вы переждете. А мне надо будет еще раз наведаться в спальню.
— Простите, а как же мобилизация?
— Обойдемся. И все это оружие нам пока не понадобится. Есть радикальное решение.
Георгий Сергеевич помолчал, неловко устраиваясь на сиденье, принимая на колени патронный цинк.
— Когда я слышу о радикальном решении, — сказал он, взгромоздив поверх цинка автоматы и бережно их придерживая, — я всегда вздрагиваю. Игорь, друг мой, я боюсь, что вы собираетесь сделать какую-нибудь глупость.
— Вы не верите в радикальные решения?
— Извините, совершенно не верю в их пользу.
— А на Земле вы поверили бы в Плоскость? — крикнул Фома. — Поверили бы, а? То-то. Здесь все не так!
— Кое-что одинаково и на Земле, и на Плоскости, — не согласился Георгий Сергеевич. — Человек, к примеру, в основе своей везде одинаков. Гм… Быть может, вы все же расскажете, что за ослепительная идея пришла вам в голову?
— Нет! Держитесь.
— Но почему же нет?
Фома не ответил. Почему да отчего! Все ему знать надо! Не-ет, кое-чего старому учителю знать как раз не следует. Нет времени на пустые споры, и милейший Георгий Сергеевич в один миг превратился из помощника в помеху. Пусть посидит в оазисе, так будет лучше.