Защита Сталина. Кто пытается опорочить страну и победу?
Шрифт:
Возможно, у Сталина на совещании был предварительный разговор об этой директиве, на котором «И. В. Сталин одобрил проект директивы № 3 наркома».
Сталину предложили идею этой директивы – о немедленном нанесении наших контрударов, пока враг не очухался и не вклинился глубоко на нашу территорию. При этом военные убедили Сталина, что для таких контрударов у них есть силы и возможности – мехкорпуса. Он дал добро военным, и те сочиняли ее окончательный вариант уже сами, и ее текст после 16.00 писал потом уже один нарком с Ватутиным и Маленковым в Генштабе, а Жуков в это время уже вылетел в Киев. Но в любом случае Жуков пытался снять с себя ответственность за эту директиву, а это вранье.
Т.е. Жуков врет, что это была директива только «наркома» и он к ней не имеет никакого отношения, и врет, что он по самодурскому приказу «тирана» чуть не в 14.00 уже летел в Киев:
«Приблизительно в 13 часов 22 июня мне позвонил И. В. Сталин и сказал:
– Наши командующие фронтами не имеют достаточного опыта в руководстве боевыми действиями войск и, видимо, несколько растерялись. Политбюро решило послать вас на Юго-Западный фронт в качестве представителя Ставки Главного Командования. На Западный фронт пошлем Шапошникова и Кулика. Я их вызывал к себе и дал соответствующие указания. Вам надо вылететь немедленно в Киев и оттуда вместе с Хрущевым выехать в штаб фронта в Тернополь.
Я спросил:
– А кто же будет осуществлять руководство Генеральным штабом в такой сложной обстановке?
И. В. Сталин ответил:
– Оставьте за себя Ватутина.
Потом несколько раздраженно добавил:
– Не теряйте времени, мы тут как-нибудь обойдемся.
Я позвонил домой, чтобы меня не ждали, и минут через 40 был уже в воздухе».
Т.е. в 13.40 Жуков уже якобы летел в Киев, и, видимо, для «достоверности» Жуков добавил «подробностей»:
«Тут только вспомнил, что со вчерашнего дня ничего не ел. Выручили летчики, угостившие меня крепким чаем и бутербродами.
К исходу дня я был в Киеве в ЦК КП(б)У, где меня ждал Н. С. Хрущев. Он сказал, что дальше лететь опасно. Немецкие летчики гоняются за транспортными самолетами. Надо ехать на машинах. Получив от Н. Ф. Ватутина по ВЧ последние данные обстановки, мы выехали в Тернополь, где в это время был командный пункт командующего Юго-Западным фронтом генерал-полковника М. П. Кирпоноса.
На командный пункт прибыли поздно вечером, и я тут же переговорил по ВЧ с Н. Ф. Ватутиным».
Который и «рассказал» Жукову, что подписана «Директива № 3» и Сталин заставляет Жукова поставить его подпись. (Г. К. Жуков, Воспоминания и размышления, М., 1969 г., с. 250–251) Т. е. якобы «Директива № 3» появилась дай бог к исходу 22 июня. И Жуков по любому уже отсутствовал в Москве. Но это вранье – Жуков имеет к этой директиве прямое отношение. Иначе зачем тогда Жуков скрывает, что он был на том совещании, и врет, что улетел в Киев уже в 2 часа дня?
Та же «малиновка» дает такие реквизиты по этой директиве – «ЦАМО РФ. Ф.48а. On. 1554. Д.90. Лл.260–262. Машинопись, заверенная копия. Имеется помета: «Отправлена в 21–15 22 июня 1941 г.»» (Издание: 1941 год. – М.: МФ «Демократия», 1998.Т.2. № 614, с. 441) Но это – время отправки данной директивы из ГШ – 21.15 вечера. Жуков же пишет, что она пришла в КОВО-ЮЗФ «около 24 часов». И вот тут можно попробовать рассчитать по времени – как и что происходило после 16.00…
Итак – Жуков выходит от Сталина в 16 часов, ему надо заскочить домой, приехать на аэродром, и в 17 часов, возможно, он вылетает. «Директива № 3» в это время, возможно, пишется в «чистом» виде Ватутиным и Тимошенко с Маленковым. Прикидывая по аналогии и времени, как писалась-переписывалась «Директива б/н» с 22.30 до 23.45 вечером 21 июня, которую потом шифровали полчаса
и начали отправлять только в 0.20-0.25 в округа, можно предположить, что Директиву «№ 3» около 19.00 уже должны были начать отправлять по округам. Хотя если «Директиву№ 3» сочиняли Ватутин и Тимошенко с «нуля», не имея, как в случае с «Директивой б/н», уже готового и написанного при Сталине черновика, а только какие-то «наброски», которые надо было превратить во внятный текст, то тогда вполне получится, что ее стали отправлять только после 20.00 вечера в округа.Жуков вылетел из Москвы в 17 часов максимум, и полет до Киева длится и сегодня не менее двух часов. Т. е. Жуков раньше 19 часов в Киев не мог прилететь – как он пишет, «к исходу дня я был в Киеве». Его встретил Хрущев, «сказал, что дальше лететь опасно», и они с ним поехали в Тернополь, до которого только по прямой, «самолетом» – около 300 км! Т. е. км под 400 по дорогам, и таким образом, быстрее чем за часов 7, а то и 8 доехать из Киева до Тернополя они не могли. И таким образом, Жуков мог прибыть в Тернополь дай бог около 2 часов ночи 23 июня в лучшем случае – если бы машина неслась с ним постоянно под сотню км в час. Что по ночным дорогам и тем более тех лет – просто опасно.
Возможно что «Директиву № 3» и начали отправлять только в 21.15 из Москвы, но к моменту возможного приезда Жукова в штаб КОВО – Ю-ЗФ ее и приняли уже и расшифровали, и разговор Жукова с Ватутиным после 2 часов ночи в исполнении Жукова действительно становится уже странным:
«Н. Ф. Ватутин сказал, что И. В. Сталин одобрил проект директивы № 3 наркома и приказал поставить мою подпись.
– Что это за директива? – спросил я.
– Директива предусматривает переход наших войск к контрнаступательным действиям с задачей разгрома противника на главнейших направлениях, притом с выходом на территорию противника.
– Но мы еще точно не знаем, где и какими силами противник наносит свои удары, – возразил я. – Не лучше ли до утра разобраться в том, что происходит на фронте, и уж тогда принять нужное решение.
– Я разделяю вашу точку зрения, но дело это решенное.
– Хорошо, – сказал я, – ставьте мою подпись.
Эта директива поступила командующему Юго-Западным фронтом около 12 часов ночи. Как я и ожидал, она вызвала резкое возражение начштаба фронта М. А. Пуркаева, который считал, что у фронта нет сил и средств для проведения ее в жизнь».
Вот эти вот слова, скорее всего, мог сказать как раз Сталин военным, Жукову и Тимошенко в Кремле с 14.00 до 16.00, – «мы еще точно не знаем, где и какими силами противник наносит свои удар. Не лучше ли до утра разобраться в том, что происходит на фронте, и уж тогда принять нужное решение». А не Жуков Ватутину. Но вот Пуркаев, скорее всего, именно так и реагировал на приезд Жукова и его директиву о нанесении ответного удара «на Люблин». Пуркаев, но не Кирпонос, который не поднимал округ по тревоге сразу как получил «Директиву б/н» и «Директиву № 1» в ночь на 22 июня. И которому, похоже, вообще была до одного места оборона страны…
(Примечание. Хотя, возможно, Кирпонос не поднимал войска и не приводил их в б.г. в ночь на 22 июня и немного по другой причине. Ведь если бы он дал четкую команду выполнять Планы прикрытия, то войска «расползлись» бы по своим рубежам обороны, и их сложно было бы потом снова собирать в «кулак», для мощного наступления «на Люблин». Силами до 80 дивизий округа-фронта. А как раз Кирпонос, по воспоминаниям Баграмяна, и был наиболее активным сторонником этого наступления. С тех пор как его назначили на КОВО в январе 41-го. Т. е., возможно Кирпонос не поднимал округ в ночь на 22 июня по «просьбе» Жукова?!