Защитник Дворянок

А у меня все еще был выбор закончить с этим цирком прямо сейчас и уйти ни с чем. Либо идти до конца. И подозреваю, что Беляна ко мне приставлена именно для того, чтобы склонять в сторону первого варианта. Не дождетесь!

Глава 10. Официальная работница

— Да вы издеваетесь! — прогремел на весь кабинет Якова Трапимировича возмущенный девичий крик. Он был бы даже милым, несмотря на эмоциональность. С обладательницей такого голоска я точно был бы не против спорить хоть каждый день.

Была лишь одна проблема. Кричал я.

И на то были кране весомые поводы. А именно контракт на работу. Тщательно поизмывавшись надо мной фразой «Если бы я знал, что так хорошо выйдет, то я бы сам это и предложил!», он выдал мне эту туалетную бумагу. Нет, это даже хуже нее, ведь подтереться неудобно будет.

— Никто не издевается. Стандартный контракт на работу, вместе со всеми твоими пожеланиями. Их тщательно учли, прорабатывая пункты — Дворянин даже ухом не повел в ответ на прямое обвинение.

Хорошо, раз он считает, что это норма, то я в каждый непонятный пункт буду тыкать его, как нашкодившего котенка. Разумеется, рассчитывать, что что-то будет исправлено — дохлый номер, но ведь нужно всегда верить в лучшее, правда?

— Ну раз вы так считаете. — С огромной долей сарказма попытался поиграть я голосом но выходило крайне плохо. Как будто на меня специально нацепили это убожество, чтобы я звучал менее внушительно. Нет, я понимаю что я сейчас недокормленный пацан, но голос то доломаться успел и звучал достаточно внушительно!

— Я готов выслушать все причины вашего недовольства, Мира Опавская. — Сказал он максимально нейтрально но я видел, какое же удовольствие он получает, видимо отыгрываясь что вчера из этого кабинета победителем вышел именно я.

— Вот с этого и начнем. Что еще за Мира Опавская? Я пришел подписывать контракт на работу, а не на новые документы!

— Не пришел а пришла — Это внезапно подала голос стоящая сейчас подле дворянина Беляна. Я удостоил лишь крайне красноречивого взгляда.

— Мира Опавская это ты. Восемнадцать лет, законный опекун Казимира и Анны. Окончила одну из школ, которую спонсирует наш род. Раз устраиваешься горничной, то твои документы должны быть безупречны. Не будешь же ты в случае чего размахивать бумагами на свое настоящее имя? Пока ты не можешь себе этого позволить, уж извини.

— Спасибо, конечно, но что тогда с Казимиром? Он просто повисает в воздухе тогда? Люди не появляются из воздуха и не уходят в никуда! Так не бывает!

— Очень даже бывает, очень даже бывает — неожиданно сказал он немного грустным тоном, будто вспомнил что-то весьма печальное — В общем, здесь все будет спокойно. Те, кому надо будут считать, что он поступил в наш род на службу. В том числе и твоя сестра. Так что от тебя требуется слезливое письмо расставания, думаю сам справишься с этим.

— С этим более-менее понял…а. — Все же поправил я слово

Но все же, ощущается это все странно. Отличная такая чехарда вышла. Позавчера был , вчера Казимиром, а сегодня уже Мирой. А завтра я кто буду, можно подсказку? Не нравилось мне это, но решил согласиться на это и больше не поднимать.

— Тогда дальше, где же это было, а, вот: При смерти Миры Опавской законным опекуном над Казимиром и Анной становится род Трапимировичей. Это вы так хотите еще и Анну использовать, если я не справлюсь?

— Хочу — даже не пытался он отрицать — Тебе то какое дело, что будет после твоей смерти. Если тебе что-то не нравится — просто не умирай — Припечатал он просто железобетонной логикой, с которой даже пытаться спорить было тяжко.

— То есть по сути все деньги и привилегии, которые описаны ниже, вернутся к вам?

— Верно. Так что выполни свою работу честно и действительно будешь купаться в ногатах до конца своей жизни. Не сможешь? Попробует твоя сестра на тех же условиях. Не сможет и она? Ну, по крайней мере вы умрете на дворянской службе. А не в подворотне от недоедания.

— Но пока я жив, это все держится в силе, в том числе и квартира, в которую переселится Анна и оплата учебы в новой школе? — Уточнил я в последний раз.

— Все именно так. Пока ты ЖИВА — Устроил он на это слово нажим — Я буду беззаветно следовать не только букве. Но и духу этого договора, чего и ожидаю от тебя.

Ну, что можно было сказать про мудака, что сидел на против меня? Что он лишь оказался еще большим мудаком, чем я думал ранее. Люблю так приятно ошибаться в людях. Впрочем, он в кое-чем прав. На все его сомнительные с точки зрения морали движения мне уже будет глубоко плевать, если они произойдут. Значит, надо переходить к самому «плавающему» пункту договора.

— Соглашение будет аннулировано, если Мира Опавская тем или иным образом опозорит род Трапимировичей. Право на опеку над Казимиром и Анной Опавскими, вместе с их имуществом, в этом случае также переходит во владение рода. — Прочитал я, ничего не меняя строчку из договора. — Что значит опозорю? Не слишком ли суровое наказание за действие, под которое можно подвести что угодно? Да вы буквально завтра можете устроить «позор» с моим участием и получить и меня и мою сестру! Что это вообще за пункт!

Снова я звучал как девушка-скандалистка. Я уже ненавидел свой новый голос до глубины души.

— Каким бы я ни был интриганом, как бы много в своей жизни не обманывал даже самых близких одно время людей, своему роду и семье я не наврежу никогда — Лицо его посерьезнело а голос твердил это все так, будто говорит нечто непреложное, нечто абсолютно нерушимое — Так что можешь не бояться, подставы не будет. По большей части это просто наказание, если ты забудешь о роли, которую на себя же и взяла. Так что, как можешь видеть, я не требую невозможного. Жить и быть Мирой Опавской. На этом твои обязанности по этому договору окончены. Подписывай.

Похоже, я опять умудрился ему надоесть. Впрочем, он заслужил. Но при этом с готовностью пояснил каждый непонятный мне пункт и до сих пор дает время, чтобы я вчитывался и вчитывался в эти закорючки, которые даже кириллицей-то в оригинале не были. Заботливо уложенный перевод лежал рядом. И, разумеется, я должен был подписать именно тот документ с неизвестным мне алфавитом. Просто прекрасно. Ну везде стараются облапошить в наше смутное время.

И можно клять меня всеми матерными словами. Говорить мне, что я дурак. Что надо валить отсюда. Плевать вообще на сестру, тут что-то очень нездоровое происходит и я окажусь прямо в центре этого. Но я подписал эту несчастную бумагу. В двух экземплярах. Хоть дали шанс узнать что это за алфавит и лично убедиться, что я теперь должен дворянину свою душу и всех будущих детей.