Защитник и Освободитель

Удивительно, но город по соседству с воинственными кочевниками давно жил мирной размеренной жизнью. Если, конечно, не считать излишне влиятельную жадноватую Гильдию. А может и в том была своя прелесть. Важные купцы, отважные мореходы, весь, в целом, небедный народ вели себя так, будто они пуп земли: жили неторопливо, вальяжно и в то же время активно-пронырливо.

Теперь влияние Гильдии уменьшилось, а княжеская власть укрепилась. Рус испугался было, что город потеряет свою привлекательность, но скоро убедился — обошлось. Люди, с месяц пообсуждав неудачное покушение, казнь «жертвенного борка» — умные кушинги понимали что к чему, зажили прежней жизнью.

«Князь не лютует? Прекрасно! Потряс жирных Старшин? Выгнал жадных чиновников? Давно пора! Хватит бездельничать, конкуренты не дремлют!..», — примерно в таком ключе рассудило большинство торговцев и ремесленников — костяк предприимчивого племени.

А еще Рус не забывал, что Кушинар являлся единственным теплым портом этрусского царства. Имел на этот счет весьма интересные планы. Он вообще определил свою жизнь на несколько лет вперед. Это и Кальварион с прибывающими рабами, и альганские пятна, в особенности кафарское с бывшим лоосским гвардейцем Аригелием, о котором так восторженно отзывался Борис. Всплыли знания о Золотых драконах, об интересных узорах, о башнях, в конце концов. Планировал заняться разработкой собственных структур, задумок о коих имел множество. В частности закончить, наконец, создание амулета «абсолютной защиты», совмещающим в себе качества «обтекателя» и «пыльной стены». Много идей нуждались в воплощении. Одним словом — разорваться.

А глубине души Руса лежало пока еще неосознанное желание иметь детей. Он еще не подозревал об этом, но уже решил:

«Хватит Гельке учиться. И так каналы растянулись до подмастерья. Отправлю-ка я её в декретный отпуск. Структуры можно и беременной учить, главное до отката не добираться…».

А еще глубже грелась ностальгия, тщательно заваленная повседневными заботами. Она активировалась сразу, как только он понял, что в координатах есть обозначение мира.

«Земля всяко постарше этого молодого мирка будет, стало быть можно найти о ней запись. Как-то же Флорина на меня вышла…», — рассудил он и перестал об этом думать.

Но мысль подспудно раскручивалась и теперь он давил желание «заскочить» на Землю. Непременно с женой, а можно и с друзьями. Просто в гости заглянуть, удивить их миром без Силы. Впрочем, не то чтобы прямо «давил», не зная как унять зуд желания. Так, мечтал иногда. Ностальгия — штука непонятная.

Эпилог

Верония быстро нашла подходящую галеру и вскоре, впервые за пять веков, гроппонтское судно взяло курс строго на запад. Прошел всего месяц после «Ссоры Богов».

Капитан, боцман, все три мага души не чаяли в своей нанимательнице. Да чего там! Всего через полдекады пути вся команда готова была пить из её рук. За три долгих месяца, преодолевая шторма, терпя лишения, питаясь впроголодь, никто и не подумал изменить курс.

На другом континенте, полузабытом в «просвещенной» ойкумене, они нашли развитую цивилизацию, объединенную в огромную империю — Муль. Устройство страны, нравы народов, уровень магии, которая не знала влияния пятен, достойна отдельного описания. Пока нам интересен только один орден. Точнее далекий провинциальный храм местной Богини Плодородия и Деторождения Ланья, в котором в основном проводили культовые обряды и лишь во вторую-третью очередь учились управлению слабой Силой вышеназванной богини.

Ланья и Лоос — одно и то же божество. Только этому континенту повезло (а на взгляд Веронии наоборот, не повезло) в том, что он не знал влияния Древа Лоос — источника Силы и своеобразный «аватар» Богини, воплощение её истинного характера. Прибывшая жрица надеялась исправить эту «несправедливость».

Последний живой плод месхитопольского Древа быстро проклюнулся и за три месяца вырос на целый локоть, сформировав привычную зонтичную крону. Он рос во второй алтарной комнате в деревянной кадке, испещренной непонятными рунами. Рядом, как бедная родственница, притулилась небольшая мраморная статуя Богини. Любой посетитель с легкость определил бы, что маленькое деревце главнее «какого-то изваяния», прости Пресветлая. Только «любые» сюда не входили, допускались только жрицы. Такой порядок установила сама Лоос, взявшая моду регулярно сниться Веронии, своей «любимой» жрице, называя её своей будущей Верховной. Она же подсказала руны и своеобразный обряд, который надо было регулярно проводить над набирающем Силу Древом.

В небольшой зеленый городок на побережье Великого Моря (так называли свой восточный океан жители империи) зачастили жрицы Ланьи. Храм их богини в местечке Шионьян приобрел известность среди служительниц культа. Они стремились сюда в паломничество для тайного обряда. Никто из непосвященных не знал о действе, происходящем во второй алтарной комнате — все участницы давали клятву «о неразглашении», но многие замечали, что вернувшиеся из поездки женщины становились красивее и моложе.

Верония подскочила среди ночи. Накинула красивый цветастый халат и побежала в келью Хакары — формальной Главной жрице шионьянского храма. На самом деле, фактическое руководство этим мини-орденом перешло к заморской гостье. Лооска застала жрицу полностью одетой. На столе ярко горел масляный светильник.

— Тебе тоже!? — произнесли они одновременно, но не засмеялись. Явление Богини обещало неприятности.

Бывшую Среднюю жрицу сейчас не узнали бы. Нет, она не превратилась в молоденькую девушку, какой была когда-то, но преобразилась в стройную молодую кареглазую красавицу лет двадцати пяти, в очах которой явственно проступал зеленый оттенок. И в глазах Хакары, почти потерявших шианьскую [43] складку, угадывался тот же цвет. Да и сама «женщина в возрасте» изрядно помолодела и стала гораздо красивее, чем была в пору далекой юности.

43

Шианьская складка — складка верхнего века. Жители провинции Шиань по Земной классификации относятся к монголоидной расе.

Обе женщины, не сговариваясь, направились к юному Древу. Поочередно прочитали молитву на непонятном языке и одна за другой, вскрыв вены специальным золотым ножом, удобрили землю под тонким стволом. В этом и заключался тайный обряд, к которому так стремились окрестные жрицы. Им он давал не только здоровье красоту и молодость, но и дарил момент блаженства, сравнимый с самой сладкой любовной кульминацией, в чем женщины стеснялись признаваться даже друг другу. И никто, в том числе и заморская «гостья», не замечал крепнущую паутину Силы активно растущего Древа, никто не чувствовал, как она оплетает и подчиняет.

Выйдя из алтарной комнаты, жрицы разделились. Верония вернулась в свою келью и принялась собираться, Хакара отправилась будить остальных. На рассвете из ворот храма выехали две крытые повозки, тащимые лошадьми.

Когда Верония впервые столкнулась с этими животными, то презрительно скривилась: «Жалкая насмешка над благородными единорогами». Будучи служкой, она, конечно, учила древнюю историю Геи, но эти знания за ненадобностью благополучно забылись. А мульский язык, язык межнационального общения в многоплемённой империи, с помощью мыслеречи она выучила за какой-то месяц, чем сильно поразила Хакару. Потом изучила и шиньский — язык приморской провинции Шиань.

В первой повозке сидели Верония, Хакара и еще четверо жриц, меняющих друг друга на облучке. Они везли кадку с пока еще слабым Древом Лоос, скрывая её за шёлковыми занавесками. Во второй кибитке ехали остальные десять жриц крошечного шионьянского ордена Рождения. Храм опустел.

— Чувствуешь, Хакара? — со злостью спросила Верония.

— Чувствую, сестра, — не менее зло ответила местная жрица.

Изменился её добрый характер. Но ни она, ни остальные ланитки [44] , успевшие приобщиться к Древу, этого не замечали. От друзей и знакомых, имевших наглость указать им на «ухудшение характера», они попросту отворачивались.

44

Ланитки — обиходное прозвище служительниц культа богини Ланьи. Аналогично лооскам.