Защитник поневоле или ассасин с того света

— И ты, убедившись, что тут никого нет, решила проверить кухню?

— Ага! А там… там… там колбаски! — на шее девушки по-прежнему висела связка сарделек, и говоря о колбасках, она прям исходила на слюну. — Ну, я поела, выспалась и пошла себя развлекать. И нашла его! — она ткнула в банку со странным слаймом. — Я назову его… хммм… — Доминатор!

— Кхе… Как?

— Доминатор! Потому что он бух, бах, вжух! — Чесити продемонстрировала удары кулаками, напоминающие боксерские. Кажется, она слишком часто билась головой о разные предметы и окончательно отбила мозг. Иной причины этого странного, немного неадекватного порыва я не видел.

— Ты правда хочешь его оставить? Это же слайм.

— Он не слайм! — возразила она. — Слаймы фу-у-у, а он милый! Искорки!

Мелкая точно отбила себе мозг.

Как не посмотри, Доминатор был слаймом. Странным, но слаймом. Красноватый сгусток чего-то желеобразного, раза в два меньше своих собратьев, а ещё у него было нечто вроде щупалец. Восемь штук длиной с палец. И искорки Чесси не привиделись, внутри его полупрозрачного желеобразного тела действительно что-то едва заметно сверкало. Словно крошечные электрические разряды.

И впрямь искорки…. Правда, я бы себе такого питомца не хотел. Раздавил бы или смыл в унитаз.

— Хочешь — забирай. Но если он вырастет и начнет трахать тебя своими тентаклями во все дыры — спасать не буду.

— Он не станет. Доминатор — хороший. Правда?

— Понь, — послышалось тихий ответ странного создания.

Ну, точно слайм. Даже звуки такие же издает. Но эта дрянь и впрямь милая. Большие черные глазки жалобно смотрят тебе прямо в сердце, заставляя умиляться.

— Так что, можно его оставить?

— Я тебе уже сказал. Хочешь — оставляй, но отвечать за него будешь сама. Будут проблемы — заставлю избавиться.

— Ура-а-а-а! Доминатор, я тебя люблю! Ты самый-самый лучший!

— Пф-ф-ф-ф… — фыркнул я. Мелкая — она и есть Мелкая. Сущий ребенок, хотя казалось бы, в голове должно быть чуть больше, чем две извилины к её девятнадцати годам.

Пока девица обнималась с банкой, я вернулся к тому, зачем мы сюда вообще приперлись — к странной хреновине, больше напоминающей стального морского ежа. Не представляю, как его взять в руки и тем более нести. Разве что обвязать веревкой и повесить на рюкзак.

Я протянул руку к странному колючему артефакту, попутно раздумывая, как его снять его с небольших металлических креплений, удерживающих тот на пьедестале.

— И как мне его снять? — ни к кому не обращаясь, спросил я, и в следующий миг произошло то, чего я никак не ожидал. Один из шипов артефакта удлинился, пронзив мне ладонь прямо в центре.

Я закричал, а ко мне бросилась перепуганная Чесити. Попытка вырваться из плена с треском провалилась. Шип каким-то магическим образом не позволял мне освободится, как бы сильно я не тянул конечность на себя, ничего не получалось.

— Мастер, сейчас я попробую, — Чесси потянулась к артефакту.

— Не трогай его! — рявкнул я, заставив ту резко отдернуть руки. — Ещё не хватало, чтобы оно и тебя пригвоздило.

— Мастер… не хочу вас пугать… но оно, кажется, пьет вашу кровь…

— Чего?!

Я старался держаться от артефакта и его шипов как можно дальше, чтобы не получить ещё одной колючкой прямо в морду, но после слов Мелкой пришлось приблизится и присмотреться.

Черт! Она была права!

Часть шипа была прозрачной, и по ней текла красная жидкость.

— Нет-нет-нет! Я не собираюсь тут сдохнуть от кровопотери!

«Клинок Тени»

Нет результата. Способности Системы тут не работают.

Хреново! Очень-очень хреново!

— Мелкая! Ударь по шипу мечом, только как следует! Целься в прозрачную часть, наверное, там он наиболее уязвимый.

— Хорошо! — отозвалась девушка и, взяв оружие двойным хватом, занесла его над головой. Клинок опустился в указанное мною место, а в следующий миг по ушам ударил болезненный хлопок, а Чесити отбрасило к ближайшей стене.

— Мел… — договорить я не успел, потому что внутри артефакта что-то перещелкнуло, а меня буквально выгнуло дугой. Я не мог дышать, а тело словно разрывало изнутри.

Мрак.

Кажется, что я потерял сознание, но это было обманчивое ощущение. Почернело не у меня в глазах, а сам мир стал черным. Я оказался стоящим на водной глади, которая почему-то была твердой. Вокруг ничего, сплошная бесконечная чернота, хотя по какой-то странной причине я видел и свои руки, и ноги, и очертания «земли».

А вот пошевелиться не мог, стоя в странной, немного кривой и жутко неудобной позе.

Хлюп. Хлюп. Хлюп.

Звук, очень напоминающий шаги по мокрой поверхности. Спустя несколько томительных и долгих моментов ко мне подошла странная черноволосая женщина с бледной кожей. Худая, даже чересчур, облаченная в абсолютно черное обтягивающее платье.

Вначале мне показалось, что у незнакомки не было глаз, но это оказалось обманчивым впечатлением. Они просто тоже были окутаны непроглядной тьмой. Я встретился с ней взглядом, и по ощущением словно заглянул в Бездну. И каждую секунду нашего зрительного контакта она словно поглощала кусочек моей души.

— Гость, — почти равнодушно произнесла она.

— Гость? — послышался чуть более живой голос, тоже женский, и рядом с первой возникла вторая девушка. Ниже ростом, с чуть более женственными формами, но в такой же одежде.

Краем глаза уловил движение, и справа от меня появилась ещё одна фигура, уже мужская. А затем и ещё две…

Пять жутких людей, от одного присутствия которых хотелось забиться в самый дальний угол и не показываться на глаза.

Пятерка Пустых.

Почему-то мне кажется, что именно их я видел на той гравюре.

— У нас не часто бывают гости, — сказал один из мужчин. Он находился где-то позади, так что говорившего я не видел.

— Какой-то он невеселый, — сказала вторая, низкорослая девушка и резко появилась прямо передо мной. — Ты не рад нашему знакомству? — она нахмурилась, а взгляд её черных глаз стал уж очень недобрым. — Улыбнись.

Я бы улыбнулся, если бы мог. Лицо было перекошено, я даже пальцем пошевелить не мог.

— Улыбнись, — она уже приказывала. Опустившись на одно колено передо мной так, чтобы наши лица были на одном уровне, она посмотрела мне прямо в глаза. Поняв, что я не собираюсь выполнять её «просьбу», запихнула свои пальцы мне в рот, став растягивать щеки. — Улыбнись!