Зашей мое сердце

– Элеонора, если мы не прекратим, то и этот рабочий день полетит к чертям. Я безумно тебя хочу, но нам нужно на работу.

Я вздохнула, но понимала, что он прав.

– Не расстраивайся, сладкая, вся ночь будет в нашем распоряжении, - многообещающе сказал мне Маркус и еще раз коротко поцеловал меня в губы.
– Ты же останешься и сегодня у меня?

***

Подъехав к больнице, Маркус вышел из машины и помог сползти мне. До сих пор не могла привыкнуть правильно, выпрыгивать из этого огромного монстра. Приобняв меня за плечи, он повел меня по направлению к нашему корпусу, здороваясь с коллегами, которые с интересом и любопытством оглядывали нас.

– Как все смотрят, - поморщилась я.

– Забей, - шепнул он мне в макушку.

В лифте, когда створки уже почти закрылись, а Маркус потянулся поцеловать меня, в щель пролез черный кроссовок и створки опять начали разъезжаться и перед нами вырос Петька.

– О, Элси, - обрадовался парень и обнял меня, - тебя не было вчера. Что-то случилось? Доброе утро, Маркус Эрнестович, - и он протянул заведующему руку.

– Эмм, нет, просто были дела.

Уже на нашем этаже мы с Маркусом разошлись. Он в свой кабинет, а мы с Петькой в раздевалку

– Элси, я вчера делал дичайшую операцию, - возбужденно рассказывал Петька, переодеваясь за шкафчиками.
– Двойное бедренное шунтирование.

– Да ладно?
– поразилась я.

– С Семен Семенычем, правда, но это было круто. А ты чем вчера занималась?

– Да так, были дела, - туманно ответила я товарищу.

До обеда день пролетел незаметно. Так странно, не была на работе день, а такое ощущение, что неделю. На обходах я витала где-то в облаках, по коридорам передвигалась, чуть ли не вприпрыжку с мечтательной улыбкой на лице и ловила удивленные взгляды коллег. Когда пришло время обеда, я прошла в кабинет к Маркусу и закрыла за собой дверь на ключ. Он разговаривал с кем-то по телефону. Увидев меня, он улыбнулся и указал на стул. Но я его проигнорировала и уселась перед ним на стол, аккуратно сдвинув бумаги в сторону. Глаза Маркуса расширились и в них запрыгали озорные искорки. Он начал поглаживать меня по ноге, нетерпеливо постукивая пальцами. Видимо, на другом конце провода никак не хотели заканчивать разговор. Наконец, он шлепнул трубку на стол и облегченно выдохнул.

– Вот как прицепятся, так потом не отвяжешься от них. Ты решила, что вместо обеда у меня будешь ты?
– он уже встал и прижимал меня к себе, поглаживая костяшками пальцев мои скулы.

– А ты против?
– я зажмурилась, чуть ли не мурлыкая от ласки.

– А не боишься, что я тебя съем?
– он пробежался поцелуями по щеке до мочки уха и слегка ее прикусил. В ответ я его обняла, зарываясь пальцами в густые волосы и слегка взлохмачивая их.
– Тогда будь потише, ладно?

Глава 10

Закончить начатое нам не дали, кто-то самым наглым образом начал стучаться в дверь.

– Уходите, здесь никого нет, - жалобно простонал мне в шею мужчина.
– Пожалуйста...

Но его мольбы были не услышаны, потому что стук в дверь не прекращался. Маркус, тяжело дыша, отстранился от меня и вздохнул.

– Кажется, обед отменяется.

Хитро улыбнувшись, он поправил мои волосы, снял со стола и сунул в руки какие-то бумаги.

– И постарайся сделать вид, что мы обсуждали что-то важное, а не занимались непристойными вещами.

Я улыбнулась. Наверное, я выглядела сейчас не лучше чем он. Глаза блестят, волосы растрепанные.

– Застегни халат, а то ты первый нас выдашь.

Поцеловав меня в нос, Маркус поспешил открыть дверь, на ходу застегивая халат, за которой оказалась женщина, нервно сжимающая ручки маленькой сумочки.

– Добрый день! Извините, я отвлекла вас?

"Еще как отвлекла" вопило все мое естество, но я промолчала, благоразумно уткнувшись в бумаги, оказавшиеся историей болезни одного из наших пациентов.

– А что вы хотели?
– вежливо спросил ее Маркус.

– Вы же заведующий отделением, да? Я мама Семенова Егора, Вера Ивановна, хотела узнать, каков его прогноз на сегодняшний день.

Семенов Егор как раз был моим пациентом. У молодого, двадцатипятилетнего парня была болезнь Бюргера. Проще говоря, это сужение вен и артерий верхних или нижних конечностей. Если вовремя не начать лечение, то начинает развиваться гангрена. Вот и этот парень подзапустил, началось поражение пальцев левой ноги. Когда он попал к нам в больницу, вся ступня была в гангренозном состоянии.

– Проходите, Вера Ивановна, присаживайтесь.

Сообщать грустные новости всегда сложно. Особенно матери совсем молодого парня. Когда Маркус сказал, что ампутация неизбежна, женщина расплакалась.

– Неужели ничего нельзя сделать? Я читала, что можно прокапать и все пройдет.

– Капельницами и лекарствами можно было помочь, когда гангрена только начала появляться, - откликнулась я. – Сейчас уже это не поможет.

– И сколько вы ему отрежете? – глухо спросила женщина, вытирая слезы протянутым ей бумажным платком.

– Надо сделать несколько исследований. Но скорее всего это будет чуть ниже колена.

– Но у него же только ступня…

– Заражение уже могло пойти выше.

Я стояла и смотрела на плачущую женщину и внутри меня все сжималось. Вот он, единственный минус моей работы. Сообщать такие новости я абсолютно не умею. Ну как, скажите, можно сказать людям, что их отец умирает? Или что молодому крепкому парню отрежут половину ноги? Мама парня уже ушла, а я все так и стояла около стола, уткнувшись в ненужную мне историю болезни. Маркус подошел ко мне, приобнял за плечи и поцеловал в висок.

– Ты чего?

– Это ужасно. Сколько я уже работаю, а до сих пор не могу привыкнуть к тому, что надо как-то говорить плохие новости родственникам пациентов. Я не умею их говорить, эти плохие новости.

– Но ведь ты же говоришь и хорошие новости, - резонно заметил Маркус, - а их гораздо больше.

– Все равно.

– Тогда может быть тебе все-таки попробовать себя в другой области? Педиатрия, допустим. Будешь сидеть на приемах, ничего страшного там нет.

– Ну точно! Нет, Марк, лучше я попрошу сообщать плохие новости Петьку. Или тебя.

– Хитрюга, - улыбнулся мужчина. – Кстати, сегодня должны привезти шкаф и стол в Машкину комнату, так что я уйду пораньше. И заеду за тобой после работы.

– Договорились. Ладно, я пойду. Надо еще сказать этому гангренозному, что пора приобретать костыли. А потом операция.

– Элеонора! – пораженно воскликнул Маркус и рассмеялся. – Не стыдно?

– Когда все переводишь в шутку, то становится не так страшно, - улыбнулась я.

Поцеловав мужчину напоследок, я выскользнула из кабинета и направилась в палату к Семенову. Надо сразу покончить с этой проблемой.