Зашифрованные маршруты

Солдат не спросил у ребят кто такие и откуда. Много он видел беды и горя на военных дорогах и понял все без всяких вопросов. Он потушил зажигалку, поставил на камни вещевой мешок.

–  Подождите, я костер сгоношу.

Шинелью он накрыл Петьку и Таню, а сам выбрался наружу. От мешка пахло чем-то очень аппетитным. Когда солдат снова залез под причал, ребята уже крепко спали. Он дотронулся до плеча Петьки:

–  Просыпайтесь, я чаек сварганил. Пироги у меня домашнего изготовления с капустой. Невеста моя пекла, Аннушка.

Петька с Таней прошли к костру, сели на заросшее прошлогодней травой бревно. Солдат быстро развязывал туго набитый вещмешок.

Потрескивали в огне сухие щепки, искры, описав дугу над ребятами, падали в реку. Запивая толстые ржаные пироги горячей водой, Петька с Таней рассказывали солдату о своей жизни.

–  В Краснокардонск вы, ребята, не попадете. Железнодорожная ветка туда разбомблена начисто и еще не восстановлена. Я там был. От города остались руины. Уцелел только военный завод.

Солдат закурил. И долго смотрел на огонь. Тонкий шрам на щеке едва заметно подергивался.

–  Слушайте, ребята, здесь совсем недалеко есть прииск «Лосенок». Мама у меня там живет, старушка. Я напишу ей письмо. Будете у нее жить. Пока я не вернусь. Война, считайте, окончена. Вернусь я скоро. Сам пойду работать, взрывник я, а вы учиться будете. А если в Краснокардонск захотите, свожу вас туда! И там как следует устрою. Запомните - звать меня Алексей Уватов, по отчеству Никитович.
– Он вынул записную книжку и карандаш. Наклонившись к костру, стал быстро писать. Бумажку вручил Петьке: - С этой запиской никто вас не задержит, а мама моя добрая, в обиду не даст.
– Солдат Уватов посмотрел на часы: - Через два часа мой поезд, надо немного прикорнуть.
– Он выплеснул из котелка остатки воды и пошел к причалу.

Был день, а Таня с Петькой, закутанные в теплую солдатскую шинель, все еще спали под причалом. Легкий туман витал над Ангарой. Глухо тарахтя мотором, вниз по реке шла старая баржа. На боку надпись - «Таежница». За штурвалом стоял бородатый старик. Цыганские глаза вглядывались в берег. Старый капитан уверенно перекладывал руль, и баржа медленно сходила с фарватера, прижимаясь к левому берегу. Стоп, машина!
– Из тонкой трубы вылетели колечки синего дыма и тарахтение прекратилось.

Используя течение, бородач подвел баржу к причалу. Заскрипели старые бревна настила. С борта на пристань прыгнула женщина. Толстую веревку она быстро обвязала вокруг столбика. Черноглазая девочка, разбежавшись по палубе, перелетела через борт.

–  Теплынь-то, какая, - воскликнула она и, как птица замахала, худенькими руками.

–  Любка, - закричал старик, - далеко не шастай, сейчас примем груз и отвалим.

–  Я туточки буду.

Она спрыгнула с причала на гравий. И только от скрипа камушков Таня с Петькой проснулись. Рядом стоял солдатский вещмешок. Шинель не взята. Петька хотел позвать солдата, но на мешке увидел записку: «Ребята, все дарю вам. Домой вернусь скоро, ждите. Ваш А. Уватов».

Захрустел гравий и в проломе показалась голова девочки:

–  Вы здесь спите?

–  А тебе что?

–  А мы на барже сюда причалили, сейчас загрузимся и дальше поплывем. Мой дедушка - капитан, а мамка - матрос-моторист. Был папка, но с войны еще не вернулся.
– Она рукой убрала прядь волос со лба и спросила: - А вы здесь от родителей прячетесь?

–  Ни от кого мы не прячемся. Нету у нас родителей, - тихо ответила Таня, - они погибли на фронте.

Девочка горестно вздохнула и хотела что-то сказать, но раздался грозный голос капитана:

–  Любка, поднимись на баржу, карауль здесь. Мы за грузом сходим.

–  Сейчас, деда, я мигом.

Любка исчезла. На барже заскрипела дверца и послышались шаги. Сгнившие доски захлопали под тяжелыми сапогами. На ребят посыпалась желтая труха.

Когда шаги затихли, Петька выглянул из-под причала. Команда самоходки шла к железнодорожному вокзалу. Она была немногочисленной. Впереди шагал дед в старых кирзовых сапогах, а за ним Любкина мама в ветхом ситцевом платье. Третий член команды, одиннадцатилетняя Любка, осталась сторожить баржу.

–  Петька, а ведь солдат Уватов нам все оставил!

–  Я бы тоже так сделал.

Уватовскую шинель скрутили в тугой рулон. Концы Петька соединил хлястиком. Получилась настоящая солдатская скатка. Ее Петька надел на плечо и взял вещмешок.

–  Почему ты сегодня мрачный?
– спросила Таня.

Петька выбрался из-под причала, помог вылезти Тане.

–  Потому что на прииск «Лосенок» я ехать не хочу,

–  Я тоже. Маме Уватова и без нас не сладко живется.

Они поднялись на берег и сели на обгоревшую шпалу. Стали рассматривать баржу. Дощатая палуба была вышаркана до бела. Четырехугольные крышки люков на замках. На корме тяжелый крашеный курятник. В щелки выглядывали курицы и петух. Красный глаз его отражал солнце. Петух явно хотел с кем-нибудь подраться. И тут из синевы неба спикировал на баржу коршун. Тонко запел ветер в сложенных крыльях. От страха петух хрюкнул по-поросячьи и, растолкав куриц, забился в темный угол.

Петька увидел под навесом у курятника кучу железных инструментов и вдруг вспомнил: такие крючья и молотки с длинными ручками он видел у папы в институте. Петька понял: баржа идет в экспедицию.

–  Таня, спроси ее, - Петька кивнул на Любу, куда они плывут.

Таня пошла к причалу. Увидев ее, Любка выскочила из рубки. Схватила одноствольное ружье, встала у борта и сказала четко:

–  На судно входить запрещено!

–  Я только спросить.

Но девочка явно кому-то подражала:

–  Сейчас я никому не друг, а вахтенный матрос Любовь Часовитина. Охраняю государственное имущество и стрелять буду без предупреждения.

Таня обиделась и пошла назад к Петьке. Вахтенный матрос Любка Часовитина заволновалась:

–  Почему ты уходишь совсем?
– Она загорелым кулачком вытерла нос: - Издалека-то спрашивать можно. Разрешается, ежели издалека.

–  Ну так и скажи, куда вы плывете?

Любка поставила ружье к ноге. Толстый ствол чуть ли не на метр торчал выше ее головы.

–  Мы идем вниз по реке к Бирским порогам. Везем груз для экспедиции.

Подошел Петька:

–  А ты начальника экспедиции знаешь?

–  Видела сто раз. Сидоров. Он мамке в прошлом году валенки за счет экспедиции выписал, потому что мамке ходить было не в чем, он и лекарство много раз привозил из Москвы, когда дедушка…

Таня сразу поняла, на что решился Петька, и перебила Любку:

–  А геолога Гарновского знаешь?

–  Знаю. Он у нас начальником партии, а сейчас болеет.