Засланец

– Трах тибидох! – послышался возглас Саныча в моем шлеме, – у тебя что, жмурик очнулся!?

Не знаю, что еще хотел сказать миру Саныч, «покойник» что-то начертил рядом с собой и пробормотал какую-то белиберду. От него тут же пронеслась тугая холодная волна, накрыв небольшой участок прохладой. Связь моментально исчезла, а мое лицо лизнула вторая волна холода. Видимо, абориген истратил последние силы, так как безвольно опустился на площадку рядом с чертежом. Вокруг простиралась прохлада, а на высоте с десяток метров начал клубиться легкий туман, робкие лоскутки которого изредка приглушали прямые солнечные лучи. Я осторожно повернулся в яме, какой-то камушек противно скрипнул, сильно накачав мое тело адреналином. Абориген даже не шевельнулся. Я осмелел и вылез из ямы, а потом, пригнувшись, подкрался к незнакомцу. Тело лежало, практически не шевелясь, только из-под опущенного капюшона периодически вырывались пылинки. Я осторожно потрогал незнакомца, реакция полностью отсутствовала. Он оставался жив, но что-то совсем нехорошее пребывало в его состоянии. Чем ему помочь я не знал, хотя, Саныч бы однозначно озаботился бы вопросом «помочь или пристукнуть». Тащить его из области прохлады было, по крайней мере, глупо, пригодной для него воды у меня не наблюдалось, а какие-то медикаменты для него вряд ли бы подошли.

В тот момент я совсем забыл, что мое тело жило практически в унисон тому миру, а значит, и жидкость в резервуаре моей брони, по крайней мере, не представляла опасности для незнакомца. И лишь сделав пару глотков сам, я уловил правильную мысль. Чертыхнувшись, я приподнял голову аборигена, скинул капюшон и, затейливо изогнув свою голову, вылил из «соски» своего бронескафандра на лицо и закрытые губы незнакомца немного воды. Вода холодной не была, но незнакомец судорожно сморгнул и попытался слизать ее языком. Я вылил еще одну порцию, уже попав в рот, и тут рядом со мной упала капля, потом еще и еще. Я опустил незнакомца и уставился вверх. Над нами на высоте метров пятнадцать кружили водовороты пара, из которого периодически срывались капли. Все походило на то, что процесс не только не затихал, но и набирал обороты. Тут ко мне и пришла мысль, что связь может оказаться блокирована этим процессом. И хоть казалось это практически невероятным, попробовать стоило. Я пошел к границе холодного купола, где уже появилась небольшая мокрая полоска песка. На самой границе меня несколько раз хлестануло яростными порывами какого-то совершенно неестественного ветра, и тут же появилась связь.

– Сергей, я вижу, ты в порядке, – позвала Светлана, – поэтому мы не стали вмешиваться. Что там творится внутри купола?

– Там прохладно и, похоже, собирается дождь, – ляпнул я, – так я и в магию поверю скоро.

– Может и поверишь, – сказала Светлана, – я полностью зафиксировала слова и действия аборигена. Мне кажется, что система здешнего мира отреагировала именно на все это. Я не вижу других зацепок. Посмотри сам.

Я посмотрел ролик со стороны. Действительно, никаких других объяснений лично у меня не появилось. Пустыня, абориген, я и его нелепые действия. Тут хочешь – не хочешь, начнешь верить в магию. Светлана скинула мне приблизительную картинку полевых возмущений во время происшествия, по всему выходило, что центр их приходился на нашего незнакомца. В задумчивости я сел на пыльную каменную поверхность, где стоял и заново запустил ролик. Просматривая его очередной раз, я начал чертить на грунте знаки, повторяя начертание незнакомца. Когда последний знак был закончен, у меня возникло какое-то неясное ощущение вопроса. Как будто кто-то у меня о чем-то безмолвно спрашивал. Бывает такое ощущение безмолвного вопроса, который гнездится где-то на краю сознания, но по какой-то причине так и не произнесен. Чувство однозначно не добавляло уюта, более того, оно прогрессировало, как будто кто-то постепенно начал требовательно смотреть на меня. Я неловко провел рукой по начерченным знакам, вопрос плавно растаял. Меня посреди пустыни прошиб пот.

– Ты что-то можешь сказать про состояние полей сейчас? – спросил я Светлану.

– Все без изменений, – ответила Светлана, – процессы внутри сферы идут сами собой.

– А что могут обозначать эти знаки? – спросил я.

– Возможно письменность, – предположила Светлана, – а может, часть какой-то схемы.

Я опять начертил цепочку знаков, тут же почувствовав безмолвный вопрос. Идея, собственно, созрела сама, и я произнес фразу, сказанную незнакомцем. Меня бросило в жар, БМКП пискнул, а броня закрыла лицо. Но я увидел, как упругая волна понесла во все стороны от меня пыль. Жар понемногу отпустил меня, вместо него небольшая ледяная постепенно растворяющаяся каверна появилась внизу живота. Я опять убрал часть шлема. Вокруг меня ощущалась прохлада. Но по визуальным ощущениям мой купол слился с куполом незнакомца, образовав общую структуру. Связь, понятное, дело опять пропала. Я с трудом встал, при этом покачнувшись, и поковылял к границе купола.

– Что ты сделал? – тут же послышался голос Светланы.

– Повторил действия и слова незнакомца, – ответил я, – интересный результат, не находишь?

– Очень похоже, что ты отдал ряд команд, подтвердив их голосом, – сказала Светлана, – возмущения от твоего действия оказались заметно скромнее, но это может быть от недостатка опыта, а может, не совсем верного тембра или громкости команд.

– Офонареть! – появился Саныч, – привет, старик Хоттабыч.

– Ладно, думайте, а я пойду к нашему аборигену, – сказал я, – там прохладно.

Абориген лежал в том же положении, но его лицо, как и все вокруг, было мокрым. Капли срывались активнее, хоть центр процесса и сместился немного в сторону. Я сел рядом и тоже подставил рукотворному дождю лицо. Странное было ощущение: приглушенный свет солнца и теплые капли дождя на лице. Спустя несколько минут я услышал легкий шелест песка, а потом заметил движение руки незнакомца. Он неуверенно потянул руку, сжал, затем разжал пальцы. Я пересел, чтоб видеть его действия, все же не так давно этот житель пустыни чуть не убил меня. Незнакомец приходил в себя. Спустя пяток минут под робким дождем, он потянулся и открыл глаза. Взгляд его перестал быть беспечным, упав на меня.

Не знаю, что он хотел сделать, вскочить для того, чтобы убежать или напасть, сил ему явно не хватило даже на первую задумку. Я же резко активировал защиту брони, которая слабо хлопнула, перекрывая шуршание капель по песку и камням. Незнакомец замер, без страха осматривая меня. Я не двигался, лишь периодически моргал. Незнакомец что-то спросил. Я честно попытался что-то понять, но не смог. Он попробовал еще несколько раз, но я разобрал совсем немного, и ответить не решился. Незнакомец сел и стал уже с интересом рассматривать меня, даже скорее мои доспехи. Из очередного вопроса стало понятно, что речь идет об оружии. Я развел руками, показывая, что нет у меня ничего: зачем было раньше времени раскрывать свои карты. Незнакомец стал что-то говорить, показывая то на меня, то на свою грудь. Точного понятия, о чем речь, у меня не имелось, так что я просто пожал плечами. Незнакомец неловко встал и, сделав два шага, попытался ткнуть меня в грудь, но рука его увязла в защитном поле. Он немного удивленно отдернул руку, но опять попробовал достать мою грудь. Новая попытка увенчалась успехом, немного замедленная полем, рука коснулась щитка моей брони.

Незнакомец ощупал броню и убрал руку, оставшись немного озадаченным. Следующим фактором его непонимания стал явно смещенный в сторону центр купола. Но тут он в недоумении походил вокруг и, в конце концов, вернулся к своему большому чертежу. Совершенно не обращая на меня внимания, он осмотрел свое творение, и остался крайне недоволен его состоянием. Это недовольство вылилось в довольно гневной триаде, к своему удивлению, я понял почти все из сказанного. В сказанном оратор затронул что-то из родословной тупых животных или растений и их постоянное стремление загадить все вокруг. Незнакомец расстроился, так как теперь придется изрядно поправить надпись, а может, и вообще начать все заново. Я прикинул, сколько приблизительно прошло времени, и робко попытался довести до него мысль о прошедших днях. Незнакомец удивился, но, похоже, не поверил мне. Тем не менее, он понял, на каком языке я могу общаться.

Последующий за этим краткий экскурс аборигена коснулся бестолкового законника (или наемника), который мешает приличному оператору (или ремесленнику) заниматься тяжелыми изысканиями. Еще было кое-что сказано про отсутствие оружия, которое, я, скорее всего, бросил в пустыне и вообще об олухах, которых сейчас берут в законники. Незнакомец тихо ругался и восстанавливал схему, а я слушал, пополняя запас словами, которые путем ассоциаций отыскивал интеллект брони. Я уже давно потерял бдительность и даже начал поклевывать носом, как понял, что обращаются именно ко мне.

– Не спи, сын порока, – рявкнул в очередной раз совсем уже оживший незнакомец, – ты вообще в контракте сейчас или откинул срок?

– Свободен, – сказал я пространно, не совсем понимая, о чем разговор.

– Ладно, тогда смысла тебя убивать нет, – успокоился незнакомец, – будешь работать на меня, огрызок сущего, если не хочешь сгинуть в этой пустыне совсем. Тут до ближайшего жилья десятка два дней пути, если ноги с головой дружат и голова знает куда идти. Так что в оплату тебе будет еда, ну и, может, что-то перепасть, если найдем какое-то годное железо. Мне оно без толку.

– Согласен, – подтвердил я, про себя смеясь наглости незнакомца.

По прямой до ближайшего селения было около двух суток пути. Не знаю, чем тут мог промышлять этот абориген и кто он был, но враньем он пользовался без зазрения совести. Понаблюдав за местным вруном несколько часов и послушав его трактаты о бестолковости, я пришел к выводу, что он тут что-то ищет, только вот методы его поисков лично мне казались крайне странными.

Первым делом новый босс послал меня к развалинам за вещами, где должны были храниться припасы и инструмент. Ему понадобилась сумка с какими-то причиндалами. Притащив нужные вещи, я уселся рядом и принялся наблюдать за работой. Незнакомец совершенно не обращал на меня внимания, полностью погрузившись в свои дела. На то, чтобы привести схему в порядок ему понадобилось не так уж много времени. Тем временем температура вокруг нас стала начала повышаться, а дождь совсем прекратился, видимо, хитрый процесс терял силу и скоро мог закончиться. Незнакомец, видимо, понимал это и спешил, возможно, процесс уничтожения холодно полога мог повредить его схему в очередной раз. Наконец, мой новый босс распрямился, оглядел свое творение и стряхнул с рук пыль.