Заслуженный приз
Шрифт:
— Ничего подобного! Давай ты будешь работать столько, сколько раньше?
— Но мне больше нечем заняться… Кстати, — добавила Роберта, — вчера вечером звонил Кевин Макдермот. Он вернулся…
— И летит к тебе на крыльях любви?
— Ни Боже мой! У меня нет времени на гостей. Но он приедет на аукцион: я намекнула ему, что будет выставлено нечто любопытное. — Роберта посмотрела на Клемента. — Надеюсь, ты не станешь меня за это ругать?
— Конечно нет. Какая разница, кто заплатит за картину? — Подойдя к двери, Клемент обернулся, его глаза вспыхнули сквозь полуопущенные ресницы. —
— Почему это? — спросила Роберта.
— Твой возлюбленный вернулся.
— Ой, это слово не годится для Кевина, — возразила Роберта. — И вообще, почему его возвращение должно что-то менять в моей жизни?
— Тогда я заеду за тобой в восемь.
— Нет, подожди…
— Ровно в восемь, — повторил Клемент и одарил Роберту улыбкой, которая буквально озарила старую мрачноватую кухню.
Дверь за ним закрылась. И Роберта ощутила странную смесь досады и удовольствия. Нет, обед с Клементом, безусловно, лучше, чем вечер, проведенный в одиночестве на Финьюкейн-фарм!
— Я сегодня поработаю подольше, — сказала молодая женщина Лэму, — поскольку Мне не надо ехать в больницу. Но вы уезжайте как обычно.
Тот покачал головой.
— Боб пусть едет, а я останусь с вами, пока вы не закончите. Я обещал мистеру Бринсли помогать вам закрывать мастерскую. Если, конечно, мистер Клемент вам не поможет, — добавил он безо всякого энтузиазма.
— Нет, не поможет. — Роберта нахмурилась. — Но если ты останешься, как же Боб уедет?
— Пустяки. Его заберет Хелен.
После того как Боб, закончив работу, уехал в город вместе со своей подружкой, Роберта проработала еще около часа. А потом вдруг испустила крик восторга. Лэм подскочил к ней, и молодая женщина убрала с картины картонный защитный экран.
На стене, на фоне которой позировали сестры, художник изобразил не картину, как поначалу подумала Роберта, а зеркало, в котором отражалось лицо юного красавца.
— Ричард Герри, неверный возлюбленный…
Лэм присвистнул.
— Цена картины вырастет?
— Думаю, да. Отец ведь сказал, что Силвис любил оригинальничать, помнишь? А если вспомнить, чем все это кончилось… Возможно, интуиция навела художника на эту идею. — Роберта не сводила глаз с картины, откровенно радуясь появлению третьего члена любовного треугольника.
— Ну все, мисс Роберта. На сегодня хватит, давайте убираться… Не то что бы я торопился, — тут же прибавил Лэм, — но вид у вас усталый.
Роберта покачала головой.
— Еще чуть-чуть. Надо добраться до подписи — и тогда будет все на сегодня.
Полчаса напряженного труда — и Роберта добралась-таки до подписи. В точности такой, как говорил Клемент: монограмма из двух больших букв с неразборчивым росчерком.
— Готово! — торжествующе воскликнула она.
Снедаемый любопытством Лэм, перегнувшись через плечо молодой женщины, посмотрел на подпись.
— Но ее не очень хорошо видно…
— Лучше уж так, чем рисковать смыть подпись вместе с остатками лака. — Роберта, глядя на подпись с глубоким удовлетворением,
сняла рабочие очки и кепку. — Да, вот теперь все. Спасибо, что задержался, Лэм. Не отнесешь портрет в дом? Позже заедет Клемент и наверняка захочет взглянуть на мои открытия. Он мне поможет потом отнести картину в кладовую.— Как скажете.
Лэм не произнес больше ни слова, пока они убирались. И Роберта начала думать, что Клемент прав относительно чувств, испытываемых молодым человеком по отношению к ней. Закрывая дверь на ключ, она подавила глубокий вздох. Не хватало лишь ассистента, страдающего от неразделенной любви!
— Ну, я поехал, — сказал Лэм, положив портрет на кухонный стол. — Спокойной ночи, Роберта.
— Спасибо, Лэм. До завтра.
Когда позвонила Глэдис Бринсли — сказать, что они с Ричардом благополучно добрались до Дроэды, Роберта горячо поблагодарила мать, а потом попросила к телефону отца, чтобы рассказать про отражение в зеркале.
— И еще я добралась до подписи. Это Силвис!
— Я так и понял, едва посмотрев на картину, птичка. Находка Клемента произведет фурор… Но будь осторожна, — добавил отец.
— Как скажешь. Я только кончила работать. Клемент везет меня обедать.
Кажется, я дала родителям тему для разговора, думала Роберта, уделяя своей внешности больше внимания, чем обычно. Однако задолго до появления Клемента она уже была одета в розовое прямое платье без рукавов и обута в розовые же босоножки на высоких «непрактичных» шпильках. Волосы Роберта убрала в якобы небрежный узел: несколько прядей упали на ее щеки и шею.
— Мне, конечно, далеко до тебя, — сказала Роберта девушке, изображенной на портрете. — Но если я приложу усилия, то выгляжу вполне привлекательно.
Клемент, взглянув на молодую женщину, явно пришел к тому же выводу.
— Да вас съесть хочется, мисс Бринсли!
— Спасибо большое, — отозвалась она, подвела гостя к полотну на столе и указала на нарисованное зеркало. — Я обнаружила не только подпись, но и вот это!
Глаза Клемента вспыхнули от восторга.
— Силы небесные, да ведь это Ричард Герри!
— Да, тот самый мерзавец, — произнесла Роберта. — Только погляди на его физиономию! Настоящий гуляка, классический фат!
— Н-да, надо думать, появление мистера Герри повысит ставки на аукционе… — Некоторое время Клемент задумчиво смотрел на портрет, затем повернулся к Роберте и смерил ее таким же внимательным взглядом, обращая внимание на каждую мелочь. — Не часто бывает, чтобы профессионализм шел рука об руку с подобной внешностью, Роберта Бринсли. И то и другое производит на меня одинаково сильное впечатление. Давай уберем Мэган на ночь, а потом я повезу тебя обедать.
Клемент отвез Роберту в итальянский ресторан, где ему обрадовались как родному.
— Ты явно не раз здесь бывал, — сказала Роберта, изучая меню.
— Я прихожу сюда с женщинами, — признался Клемент и усмехнулся, когда Роберта одарила его тяжелым взглядом. — С матерью и с сестрами, — ехидно добавил он.
— А как же Дженис?
Клемент покачал головой.
— Она тоже предпочитает дублинские тротуары. Не познакомить ли ее с твоим Кевином? Они подойдут друг другу.