Засранец Бэдд

У нас был уговор на неделю. Мы договорились, что проведем эту неделю вместе, а потом я вернусь домой и найду другого мужчину, с которым у меня будут настоящие отношения, а он найдет женщину, с которой у него будут настоящие отношения, и мы больше никогда не увидимся.

Но… черт возьми, мысль о Зейне с другой женщиной в его постели, с другой женщиной, держащей его в своих объятиях? Боже, нет. Я даже думать об этом не могла, иначе сошла бы с ума. От одной мысли об этом мне захотелось швырнуть солонку и перечницу в Зейна за то, что он обманул меня в моей собственной голове, или начать плакать, или убежать отсюда так быстро, что я оставлю в стене дыру в форме Мары, в стиле Луни Тьюнз.

А мысль о том, чтобы быть с другим мужчиной? Она тоже не привлекала меня больше. Я попыталась представить, как кто-то другой целует меня, снимает с меня одежду, погружается в меня… и мой желудок взбунтовался, мозг настоял на замене мысленного образа таинственного мужчины на образ Зейна, на то, как он целовал меня, как раздевал меня догола, как погружался в меня.

Я отчаянно пыталась создать хоть какое-то подобие душевной и эмоциональной стабильности у себя в душе, когда в кабинку напротив меня кто-то плюхнулся. Лусиан, пахнущий ресторанной кухней, верхняя половина его волос была заплетена в две косы, переходящие в одну, свисающую между лопатками, был одет в черную футболку, замаранную и испачканную кухонной ерундой. В одной руке он держал миску тушеного мяса, в другой — пинту пива.

— Привет, Лус, — всхлипнула я.

Он настороженно посмотрел в мою сторону, услышав мое шмыганье носом.

— Привет. — Он положил в рот немного тушеного мяса и принялся жевать, все еще задумчиво глядя на меня. — Уезжаешь завтра?

Я молча кивнула.

— Да.

— Ну, если говорить, по крайней мере, за пятерых из нас, мы будем скучать по тебе. Было приятно проводить все это время с тобой.

— А мне было здорово познакомиться со всеми вами. — Я взболтала пиво на дне стакана, наблюдая, как пузырьки образуются на его поверхности. — Но почему только вы пятеро?

— Ну, Баста здесь нет, и я не могу говорить за Зейна.

— Почему Зейн не будет скучать по мне?

Лусиан съел несколько кусочков тушеного мяса, прежде чем ответить.

— Я не это имел в виду.

— Тогда что ты имел в виду?

Он прожевал, проглотил и запил все это пивом.

— Может быть, он не хочет скучать по тебе.

— О. — Я допила свое пиво. — Думаешь, он… скажет что-нибудь?

Лусиан пожал плечами.

— Не знаю. Может быть да, а может и нет. — Он ткнул в тушеное мясо ложкой, прежде чем продолжить. — Но, во всяком случае, тебе лучше поговорить об этом с ним, не со мной.

— Все не так просто, — сказала я.

Лусиан снова пожал плечами.

— Обычно именно все так просто. — Наконец он встретился со мной взглядом, его глаза были темными, напряженными и нечитаемыми. — Просто и легко — это не одно и то же.

В этот момент Зейн скользнул на стул рядом со мной, протянул руку и схватил миску Лусиана с тушеным мясом, в три укуса съел половину, а затем запил все добротным глотком его пива.

— Ты утомляешь ее своей мистической чушью, Лус?

Лусиан только насмешливо приподнял бровь.

— Пожалуйста, угощайся. — Он забрал свое блюдо и пиво и продолжил есть, как ни в чем не бывало, затем посмотрел на брата. — Что еще за мистическая чушь?

— Твои скупо сформулированные крупицы мудрости.

— Вряд ли это мистическая чепуха.

Зейн рассмеялся.

— На самом деле это так.

Лусиан только покачал головой и молча начал опять есть.

Я нашла руку Зейна под столом и переплела свои пальцы с его.

— Никакой мистики, просто…

— Лусиан был Лусианом? — Подсказал Зейн. — Разбив все, что ты представляла и что знала о жизни, всего лишь дюжиной слов, а то и меньше?

Я склонила голову набок.

— Вроде того.

— Я убежден, что он древний восточный мистик, замаскированный в тело угрюмого подростка, — сказал Зейн. — Это единственное возможное объяснение, откуда он знает половину того дерьма, о котором говорит.

— Я наблюдаю, слушаю и задаю вопросы. Обращаю внимание. Читаю. — Лусиан доел тушеное мясо и запил пивом. — Это не мистика, это называется быть внимательным наблюдателем человеческой природы.

— Ага, как скажешь, Конфуций. — Зейн откинулся на спинку стула и обнял меня. — Возвращайся на кухню, бездельник.

Лусиан снова покачал головой, но с легкой и искренней усмешкой на губах, а затем парировал:

— Разве не ты должен быть за стойкой?

— Броку наскучило быть одному наверху, и он спустился, чтобы сменить меня.

Лусиан только кивнул и пошел обратно на кухню, насвистывая тему Кунг-Фу.

Зейн посмотрел на него, а потом улыбнулся мне.

— Этот парень что-то с чем-то.

— Сколько ему лет? — спросила я.

— Девятнадцать, почти двадцать.

— Но он совершенно уже не ребенок, да?

Зейн кивнул.

— Да, ты права. Но такое чувство, что он им никогда и не был. Даже когда Лус был маленьким, то был тихим до безумия. Он не говорил до тех пор, пока ему не исполнилось больше двух лет, и начал говорить полными предложениями. Мама думала, что у него могут быть проблемы с развитием, но доктор сказал, что физически и ментально он способен говорить, и развивается нормально, и что он просто… не хочет говорить по какой-то причине.

— Да. Что ж, он просто мудрый молодой человек.

Зейн рассмеялся и кивнул.

— С этим, черт возьми, не поспоришь. Ты забываешь, что он сидит рядом, ты разговариваешь с кем-либо или что-то типа того, а затем он просто выпаливает предложение или два, которые так… проницательны, как по мне, что заставляет всех восхищаться: "Ха, а он прав. Будь я проклят".

Я прислонилась к плечу Зейна.

— Хочешь, эм, пойти наверх? В центр города? Или чего-нибудь еще?

Он посмотрел на меня.

— Напомни еще раз, во сколько твой рейс?

Я сморгнула какую-то странную, горячую, соленую влагу, которая собиралась в уголках глаз. Не знаю, что это было, но мне это не очень понравилось.

— Завтра в десять утра.

— Эта неделя пролетела слишком быстро, не так ли? — Его рука, обхватившая меня за плечи, напряглась. — Я просто хочу побыть с тобой в постели еще одну ночь, что скажешь, детка?

Я молча кивнула.

— С удовольствием.

Он переплел свои пальцы с моими, повернулся вбок и встал, а затем потянулся, чтобы поднять меня. Без особых усилий он понес меня на руках к лестнице, ведущей в квартиру, остановившись, чтобы я открыла дверь. Прежде чем подняться по лестнице, мужчина поцеловал меня.