Заставлю тебя полюбить

Роль отыграна. В качестве приза мне достаточно Жасмин, а остального не надо.

Начало сентября обошлось без дождей. Я был рад — не хотел, чтобы платье Жасмин запачкалось от мокрой травы.

— Как ты? — ловлю ее тусклый взгляд.

— Было бы лучше без этого маскарада, — выдыхает недовольно.

— Почему маскарад? Я вполне серьезен в своих намерениях.

Жасмин промолчала и в очередной раз осторожно прижалась ко мне. Она делала это всякий раз, когда к нам подходили незнакомые люди, и в этом случае я был благодарен им.

Принимаю поздравления от друга отца и сухо интересуюсь, как идут его дела в бизнесе. Это типичные вопросы, когда примерно знаешь, чем занимается человек.

Осматриваю территорию особняка: здесь человек двести без обслуги. Не меньше. И Жасмин рядом — жмется, ластится, не отходит от меня ни на шаг. Потеряется ведь, маленькая.

Я едва скрыл ухмылку.

Это было приятно.

Кайфовать от того, что я — и есть тот человек, к которому она ластится. Пусть и из своей выгоды. Из дурацких побуждений.

В день нашей свадьбы она искала у меня поддержку. И находила ее.

Когда на улице стемнело, и гости поостыли, я завел Жасмин в укромный угол. Спрятаться от чужих глаз вместе с ней. Я этого сильно хотел.

— Как ты? Устала?

— Немного.

Я перевел взгляд на ее алые губы. Представил, как поцелую их, и они станут еще краснее. Цвета спелой ягоды.

Охренительно вкусной ягоды.

— Ты у меня такая красивая.

У меня.

— У тебя, — повторяет одними губами.

Жас вроде соглашается, но вроде — противится. К счастью, роспись и ее согласие все уже решили.

Да, эта девочка у меня.

— Хочу тебя поцеловать.

— Что?

Целую.

Сладко.

Горько.

Делаю шаг на нее, вынуждая Жас упереться в стену дома. Она тихо стонет в губы, платье испачкается теперь. Или испортится вовсе.

Упираюсь руками в камень рядом с ее охренительно красивыми волосами, проталкиваюсь языком глубже в ее рот.

Не целовал я ничего слаще и горечнее.

Это факт.

— Не надо, — бормочет тихо.

Упирается в мою грудь ладошками. Не отталкивает — принимает как данность, но этого поцелуя ой как не хочет.

А я хочу.

И не только поцелуя. Но о глубоком мечтать пока рано. Она же детей мне подарила. Пусть придет в себя, успеется еще.

— Просто поцелуй. Ладно? Подари мне его.

Дарит.

Вкусный поцелуй.

Дурманящий.

Я отклоняюсь, не сводя глаз с ее влажных губ. Блеск стерся. Зато на лице появился румянец. Живой, настоящий.

Красавица.

— Жасмин, — называю и целую еще раз.

Это вымышленное имя.

Ненастоящее.

Но теперь ее навечно. Я так решил.

— Чего тебе, Давид Басманов? — отзывается глухо, с болью, когда я отпускаю ее опухшие губы.

Жасмин упирается губами мне в шею и тяжело дышит. Ей поцелуи со мной напоминают о нашем кровавом прошлом.

Девочка из прошлого.

Кристина Литейникова.

Ей было восемнадцать или около того, когда убили всю ее семью.

Я вспомнил ее. К сожалению, не сразу. Вспомнил, как она попалась мне в руки и как я не спас ее мать. Да и Кристину особо тоже не уберег, Доменико сделал из невинной девочки с шансами на потрясающее будущее — монстра с пистолетом в руках.

Если говорить правду, то сейчас.

Сегодня Жасмин стала моей женой. У нас двое детей. Она никуда не денется, выслушает меня — покорно и смиренно.

— Кристин, я не убивал их. Олега убили люди Эмина.

Жасмин побелела. Краски с лица исчезли, глаза широко распахнулись, а рот приоткрылся в ужасе.

Да, я все знаю.

— Ты все знал.

Я кивнул.

— И молчал.

Жасмин вспыхнула как факел. Она взметнула руку — хотела влепить мне пощечину.

Не выйдет, девочка. Все, что угодно от тебя терпеть готов, но только не пощечины.

Я перехватил ее за запястье. Жасмин вскрикнула — не ожидала крепкий перехват.

Второй рукой хватаю ее за талию, рывком нагибаю ее лицом вниз и фиксирую обе руки за спиной.

— Ненавижу тебя!

В этот момент слышу выстрел. Пуля, пересекая большое расстояние, врезается в плоть дома.

Сука.

На том уровне, где до этого было лицо Жасмин.

Глава 31

Отец нервно расхаживал по кабинету из стороны в сторону. Подумать только: на свадьбе его сына стреляли в его новоиспеченную жену.

Заголовки уже пестрели.

Пятно легло на только что отстиранную репутацию отца. Хватило ему, что я отсидел в тюрьме. Отец свое имя заново поднимал, и вот теперь.

То, что целились в мою жену, его мало волновало. Главное, что сын и внуки целы.

Меня же злило другое.

Жасмин и дети. С ними все в порядке, но, если бы я не скрутил Жасмин вовремя, вместо стены дома пуля бы пробила тело Жасмин.

Я переключил мысли.

Иначе ручаться за себя было тяжко. Хотелось сразу сорваться и полететь на родину. Показать, чем завершаются покушения на чужих жен.

Этого они и ждали. Моего возвращения.

— Стреляла твоя семья, — утвердительно говорит отец.

— Я знаю, — сцепил челюсти.

Я хотел крушить и убивать.

После выстрела я спрятал Жасмин в подвале, возле которого и прижимал ее в жажде поцелуя. Представив, что целились в Жасмин, я озверел. Открыл дверь в подвал, запихал туда новоиспеченную жену и закрыл дверь на замок.

А сам примерно оценил, откуда могли стрелять, и двинулся в ту сторону. Снаружи стрелять не могли, вокруг особняка все защищено и везде охрана. В итоге я поймал официанта, тот в спешке покидал территорию.

— Это мог быть Доменико, а мог быть кто повыше. Например, твой отец. Давид, ты слышишь меня?

Люди отца раскололи официанта. Они забрали пацана из моих рук — ему же на благо, я помню, как хотел лично поквитаться с ним. Помню, как глаза налились кровью.

Я мог потерять ее. А мне и ночи в Волгограде хватило. Сполна.