Застенец 2

– Добрый день, – лучезарно светился тот самый, румяный эскулап, держа в руках стопку бумаг. Я даже не попытался вспомнить его имя. – Как себя чувствуете?

Я лениво перевел взгляд на Варвару Кузьминичну, которая выглядела как всегда великолепно, разве что чересчур встревоженно. Она о чем-то перекинулась парой фраз с доктором, после чего подошла ко мне.

– Все в порядке, физически он не ранен, – ответила она ему громко, затем положила руку на мой липкий от пота лоб. Прикрыла глаза, словно заглядывая в бездонную яму, а потом тихо добавила, чтобы не услышал доктор. – Симулируете, господин Ирмер-Куликов?

Собственно, она права. Магические силы почти полностью восстановились. Я это чувствовал. А вот со всем остальным было тяжело. Желания что-то делать не возникало никакого.

Однако доктору Варвара сказала совершенно другое.

– Еще очень слаб. Повезло, что отдал не всю силу, иначе лежал бы сейчас у нас на третьем этаже.

Доктор закивал, что-то спешно записывая. Но на секунду все же оторвался от бумаг.

– Сколько займет процесс восстановления?

– Кто же знает, Виктор Эммануилович, все очень индивидуально. То, что пациент в сознании, уже дает весьма оптимистичные прогнозы.

Доктор опять закивал, соглашаясь с подопечной. Хотя на самом деле еще непонятно было, кто тут главнее – эта юная особа или недом, который только и мог, что осмотреть меня и записать что-то в бумажках.

– Виктор Эммануилович, Вы не оставите нас наедине? – попросила лекарь.

– Да, конечно, жду Вас внизу, Варвара Кузьминична. Нам еще три адреса обойти надо.

Когда дверь за ним закрылась, девушка присела на свободный стул. Даже это она сделала с некоторым изяществом.

– Вы удивительный человек, Николай Федорович, никогда подобного прежде не видела. Вы отдали часть своего дара сначала штабс-капитану, менее чем через несколько дней проделали то же самое с подполковником, а теперь практически полностью восстановились. И хорошо, что про штабс-капитана знаю только я. Иначе подобный факт очень заинтересовал бы соответствующее ведомство.

Я понимал, о чем она говорит. Мой дар – универсальная батарейка. Скольких коматозников, магически опустошенных людей я могу поднять на ноги? Практически весь госпиталь. Прознай об этом Император, меня бы посадили в какой-нибудь карцер и лишь изредка выпускали для прямых обязанностей.

– Хорошо, что у Вас хватило ума симулировать свое недомогание. В противном случае у многих возникли бы вопросы.

Я посмотрел на нее уставшим от жизни взглядом. Забавно, я ничего сегодня не делал, но никаких сил не было. Под этим взглядом Варвара Кузьминична вздрогнула, словно услышала что-то грубое в свой адрес.

– Понимаю, что Вам тяжело, – ее тон изменился. Из уверенного он стал каким-то заискивающим, что ли. – Четверо лицеистов под Вашим руководством погибли. Но я слышала, что говорили остальные. Вы сделали все, что могли. Даже у их семей нет к Вам никаких претензий. Ведь это Разлом.

– Лицеисты и Будочник, – наконец заговорил я. И мой голос оказался намного ниже, чем обычно.

– От этого никто не застрахован. Случившееся с ним – трагедия для любого из нас. Но он сделал свой выбор. А нам надо жить дальше, Николай.

Она впервые назвала меня по имени. Произнесла его робко, неуверенно и тут же смутилась, чувствуя что переступила какую-то границу. Засуетилась, складывая разбросанные книги на прикроватном столике в стопку и все это время старалась не смотреть мне в глаза.

– Вы сказали, хорошо, что о штабс-капитане знаете только Вы.

– Да, именно так я и сказала, – набралась смелости Варвара Кузьминична и подняла глаза.

– Почему?

– Что за глупые вопросы? – раздраженно вздернула плечами она. – Вас бы затаскали по инстанциям. В нашем случае удастся удержать все в тайне.

– Вы меня не поняли, Варвара Кузьминична. Почему Вы не хотите рассказывать об этом?

– Просто, это… – начала девушка бодро, вот только посреди фразы вдруг смутилась. – Это… это непорядочно, в конце концов.

– Глупости, – ответил я спокойно, без всяких эмоций. – Я застенец, чужак, которого зачем-то приняли в ваш мир. Зачем – это еще большой вопрос. Вполне вероятно, чтобы забрать дар попозже, когда шумиха вокруг меня уляжется. Поэтому я и спрашиваю, почему Вы хотите помогать чужаку?

– Какой же Вы чужак? – скороговоркой выпалила Варвара. – Его Величество Вам и титул пожаловали. Да и в общем…

– Варвара Кузьминична, возможно я действительно не самый умный человек в этом городе. Но и идиотом меня делать не надо. Вопрос предельно простой – почему Вы меня выгораживаете?

– Может, потому что Вы мне нравитесь! – выпалила она, сердитая то ли на меня, заставившего выдавить признание, то ли на себя, за подобные чувства. Правда, тут же попыталась выправить сказанное. – Само собой, как человек. Несмотря на дурное воспитание и фривольное поведение, в Вас достаточно много добродетелей, которые ценятся в приличном обществе.

– Ценятся обществом или Вами? – решил уточнить я.

– Пожалуй, на сегодня достаточно вопросов, – торопливо поднялась Варвара Кузьминична и почти бегом бросилась к двери. – Знаете ли, у нас обход еще не закончен. А Вы тут не единственный, кто пострадал из-за Разлома.

Правда, взявшись за ручку, она помедлила, после чего обернулась и озорно блеснув глазами, добавила.

– Пожалуй, я знаю, как вернуть в Вас жизнь. Николай, прошу Вас, приведите себя в порядок и ожидайте вечером гостей.

И застучала каблучками по лестнице, интриганка, чтоб ее.

Она ушла, а я, помедлив, все же сел на кровати. Не могу сказать, что приход Варвары полностью исцелил меня, но он точно добавил огня в моей душе. Всю жизнь пролежать так не я не смогу. Как бы ни хотелось. Все равно придется решать проблемы и жить с последствиями своих и чужих поступков.

– Илларион! – крикнул я.

Слуга, словно только и ждавший этого последние несколько дней, вихрем взлетел наверх.

– Воды нагрей. Надо помыться.

– Сию минуту, господин. Может, еще в трактир сбегать? Наш-то того, закрылся, хозяина убили. Придется теперь в соседний.

– Нет, не хочу, – честно признался я. Но подумал, что все же надо хоть что-то поесть. – Собери чего-нибудь из того, что есть. И чай крепкий завари обязательно. С сахаром.

Я поднялся, сделал махи руками, наклоны, приседания, а после отжался. Тело реагировало на физическую экзекуцию тяжело. Всего несколько дней пролежал, а мышцы ослабли. Представляю, каково там космонавтам при длительном полете.