Застенец 4

Пронизываемый контурами, Нечто замер, чувствуя присутствие другого Нечто. Подобное событие было редким, не рядовым. Достигшие просветления не ходили друг к другу в гости, рассказывая последние сплетни. Не пили чай с заварными пирожными по вечерам, не принимали «на грудь» по выходным. Они являлись настолько целостными созданиями, что могли существовать отдельно во Вселенной, не чувствуя скуки или одиночества.

Конечно, у многих оставались слабости и прихоти. Так некоторые, пусть и научившиеся отделять сознание от бренных оболочек, изредка навещали последние, удостоверяясь в их целостности. Словно бы боялись, что жизнь в Потоке не будет вечной. Другие Нечто даже нарочно возвращались в так называемые тела, которые невероятно ограничивали перемещение, возвращались для того, чтобы вспомнить, откуда они вышли и как оказались там, где оказались. Третьи на примере оболочек, одновременно простых и сложных конструкций, постигали Вселенную.

— Аг, — сказал Нечто, глядя на пронизывающий собеседника контур Потока.

— Эг, — ответил гость.

Пусть с приветственной частью и было покончено, но легче просителю не стало. Он до сих пор испытывал то, что смертные назвали бы тревогой.

— Я пришел за советом.

Эг испытал нечто, что отдаленно можно было бы назвать удивлением. Вся суть постижения Пути заключалась в том, что у каждого этот самый Путь был своим. Опыт, мудрость, знания к нему оказались неприменимы для другого. Поэтому и советы здесь не имели никакой ценности.

— Совет, — повторил Эг, чувствуя, как начинают колебаться контуры вокруг него. И это возмущение Потока не понравилось Нечто. Впервые за все время он оказался растерян.

— Это касается смертных, которые идут по Пути. Ты знаешь, я иногда приглядываю за ними.

Если бы Эг не забыл, как дышать, и если бы здесь имелась необходимость дышать, он бы облегченно выдохнул. Аг славился своим нездоровым увлечением смертными. Некоторые Нечто использовали давно позабытое слово «болезненным». Это действительно походило на какой-то недуг, своеобразное психическое отклонение. Казалось, Аг мнил себя Богом, ну, или здоровенным мальчишкой с лупой, рассматривающим сверху, как копошатся внизу муравьишки. И получал от этого удовольствие, сравнимое с постижением сути вещей в Потоке. Нечто даже вздрогнул от подобного кощунственного образа.

Сейчас Эг подумал, что не знает Пути Ага. Каждый Нечто долго искал себя. А когда находил, то посылал по контуру информацию для всех соратников с радостной новостью. Аг подобного не сделал.

— И что? — только и спросил Эг.

— И среди них появился очень нехороший Шаби. Посмотри.

Аг протянул руку, и контуры возле нее изменили цвет. Конечно, руку весьма условную. Нечто после осознания себя в Потоке долгое время не знали, как себя ассоциировать и представлять. И лишь после пришли к тому, что и здесь будут сохранять подобие человеческой формы. Пусть она и может развеяться в любой момент, чтобы собраться в другом пространстве. Но эта условность всем пришлась по душе.

Эг с неохотой коснулся контура, получая информацию. Разговор утомлял его и отвлекал от действительно важных дел. Эгу было безразлично все, что происходит там, на островах. Перед Нечто стояла более глобальная задача — собственное исследование.

Но когда контур лег в его руку, то форма Эга дрогнула. Нечто не требовалось долгое время на обработку информации. И он понял все, о чем хотел сказать собеседник.

— Это очень необычно. Для существа с таким коротким сроком жизни… Если бы не тьма в нем, я бы решил, что он скоро станет одним из нас.

— Великий потенциал и великая угроза, — стал взволнованно говорить Аг. — Для всего, чем мы дорожим. В том числе для всех Идущих по Пути. Я не сразу заметил, пришлось долго путешествовать через четвертое пространство. Но итог всегда один.

Эг осознал, о чем говорил Аг. Еще раз просмотрел полученную информацию, хотя понял все с первого раза.

Такое скорое постижение сути вещей из мира, откуда прибыл этот мальчишка, было всего один раз. Они встретили этого Нечто, когда оказались в Потоке. Когда думали, что именно Гуанги его первооткрыватели. Но тот Нечто рассказал им свою историю, поведал об освобождении разума от оболочки и постижение Потока. Поделился многими практиками, которые, конечно же, на тот момент уже не представляли особой ценности для всех Нечто. Правда, Аг многие из тех методик передал Идущим по Пути. И те им действительно пригодились.

Но своим среди остальных Гуангов тот Нечто так и не стал. Эг даже не мог сказать, где именно он находится сейчас. И находится ли? Каков его Путь? И не растворился ли Нечто давным-давно в Потоке, утратив любознательность и интерес к познанию? Эг помнил лишь странное и длинное имя — Будда.

— Не думал, что подобное когда-нибудь может повториться, — только и сказал он.

— Меня тревожит тьма в его сердце. И пугает, что он твердо идет по Пути, несмотря на эту тьму. Будто противоречит всему, что мы знали.

— Да, это… — Эг помолчал, подыскивая нужное слово. — Странно.

— Поэтому я попытался его убить.

Если бы Эг мог хмуриться, именно это он бы и сделал. Ему казалось низким растрачивать силы на такие пустяки. Возвращаться в один из миров, чтобы уничтожить создание, способное негативно повлиять на Идущих по Пути? Хотя заинтересовало его другое.

— Попытался? — только и спросил Эг. — Вроде это слово является противоположным успеху.

— Ты верно все понял. Моя попытка окончилась неудачей. Другой Нечто, которого я не смог распознать, помешал мне.

— Нивелирование временной интервенции, — процедил Эг, будто бы даже улыбаясь. — Давно его не было.

— Давно, — ответил Аг с нотками того, что смертные могли бы назвать злостью.

Это действительно проявилось давно. Никто не помнил, когда именно. Тогда Нечто еще были смертными, но уже научились отпускать свое сознание для путешествия по Потоку, они осознали время как одно из пространственных измерений. И у многих из-за отсутствия познания появилась крамольная мысль — сделать мир лучше. Избавить его от тех негативных последствий, которые могли привести к дополнительным смертям и страданиям.

Однако вместе с этим появились и те Гуанги, кто считал вмешательство в суть хода времени неправильным. И не потому, что Поток мог подобного не выдержать. Время было удивительно пластичным и податливым элементом.

Для нежелания Гуангов менять ход естественной сути вещей существовало несколько причин. Первая — после изменений временных процессов, это могло отразиться и на самих Гуангов и их познании. Вторая — страдания, смерть и прочие исключительно человеческие понятия не имели никакого значения в высшем смысле этого слова. С метафизической точки зрения, они не влияли ни на что. Третье —… Эг нахмурился. А было ли третье?

В общем, именно тогда впервые возникло нивелирование временной интервенции. С точки зрения смертных это выглядело, будто с небес спускаются боги, бьются между собой и приходят к определенному компромиссу. А по сути, несколько могущественных существ, способных изменить ход вещей, сталкиваются с не менее могущественными существами, которые не считали, что ход вещей нужно менять. Патовая ситуация, сохраняющая статус-кво.

Теперь Эг понимал, что тогда они столкнулись с одной из множественных проблем развития. Так называемым кризисом роста. И в общем те Нечто, которые не позволили изменить ход событий, в какой-то мере оказались правы. Потому что позднее пришло истинное понимание тщетности человеческих эмоций и страданий.