Застрявший в «Возрождении»

Но куда хуже пришлось бессмертному. Мало того, что он повредил себе руку, так ещё и от громкого звона ему внезапно стало плохо. Он повалился на площадку, сжимая уцелевшей лапой голову, и принялся по ней с воем кататься. Ну чисто псих во время приступа.

Притворяться ему незачем — он мог меня запросто убить, просто кинувшись ещё раз. Достаточно одного толчка, чтобы я улетел с крыши. Поэтому пришлось мне отлипнуть от бортика и приблизиться к упавшему дикарю. Вряд ли его слабость продлится долго, так что нужно сделать ему ещё хуже. Достойного оружия поблизости не оказалось, но моя клешня по-прежнему сжимала крепление помятого гонга.

Веса в нём было немало, так что я с размаха рубанул нижним краем диска по толстой шее. Разумеется, не перебил её, поэтому пришлось бить снова и снова, пока она не превратилась в сплошное месиво. Поначалу бессмертный не обращал на это никакого внимания, но потом принялся вяло сопротивляться. Мне хватило всего одного удачного удара вслепую, чтобы покатиться вниз по лестнице.

К счастью, вниз я не свалился. Почти у самого края меня притормозил Лёд, подставив ногу. По ощущениям это получилось сродни хорошему удару по почкам. После чего разведчик вихрем взлетел наверх, не дождавшись моего благодарного хрипа. Меня так и подмывало потерять сознание, но расслабиться я себе не позволил. Встать сил уже не было, поэтому пришлось ползти, точно как Лиффия недавно. Мигающие перед глазами предупредительные надписи старался игнорировать.

Отщепенец никогда не сталкивался с неубиваемыми противниками, и мог воспринять мой рассказ, как обычную байку перепуганного новичка. А что случается с теми, кто относиться к ним недостаточно серьёзно, я уже вдоволь насмотрелся.

Но Лёд меня приятно удивил. Даже с одной рукой он умудрился завершить начатое мной дело — обезглавить людоеда и не подставиться самому. Могучее тело дикаря мелко дрожало, и беспорядочно дёргалось, словно гигантская марионетка, которая оказалась в руках неопытного кукловода.

— Занятно, — цокнул языком разведчик, не отводя от него взгляда. — И долго он так будет?

— Понятия не имею, — честно ответил я. — Прошлого такого мы порубили на части и сбросили с обрыва в реку.

— Неужели у него новая голова отрастёт? — удивился он.

— Лучше это не проверять. А где она, кстати?

Я кое-как встал сначала на четвереньки, а уж потом принял вертикальное положение.

— Вниз укатилась, — признался Лёд.

— Надо бы её найти.

— Да, пожалуй. Ты молодец, можешь отдыхать. А нам тут ещё прибраться нужно…

На лестнице послышался дробный топот, и вскоре там показались Хруст с Двойкой. Явились, не запылились! Я хотел было их язвительно поприветствовать, но слишком расслабился. Бортовой компьютер решил, что раз опасность миновала, то можно дёрнуть рубильник. Перед глазами резко потемнело и меня затянуло во тьму.

Очнулся я на жёстком топчане, завёрнутый в покрывало. Несколько секунд непонимающе пялился в низкий потолок из досок, пока сообразил, что меня перенесли в один из домов. Кольчуга отсутствовала, как и большая часть одежды. Раны оказались обработаны, кровь смыта, а пострадавшее бедро стягивала новая повязка. Тот недобиток от меня едва кусок мяса не отгрыз, но сейчас укус почти не доставлял беспокойства. Значит, времени прошло немало.

Я осмотрелся по сторонам и обнаружил в крохотном помещении ещё несколько лежанок, на одной из которых тихонько сопела Лиффия. Всё ясно. Воины не стали оставаться в крепости, перенеся лазарет в другое здание. Но решение остаться в разорённом селении мне совсем не нравилось. Здесь чувствуешь себя живой мишенью, которая всё время под прицелом.

С топчана я смог спуститься только с третьей попытки. Тело стало каким-то деревянным и слушалось с большой неохотой. Зато протез восстановил семьдесят процентов масла. Видимо, за счёт моей крови, которой сильно поубавилось. Отсюда и слабость.

Я добрёл до дверного проёма, укрытого плетёной циновкой, и прошёл сквозь неё в следующее помещение. Здесь было гораздо светлее благодаря нескольким окнам. Судя по всему — местный бар, где царили разгром и хаос. Столы перевёрнуты, посуда разбита, а на полу множество подозрительных пятен. Тут не всякая клининговая служба справится.

На переломанной барной стойке устроилась Двойка, задумчиво потягивающее какое-то пойло из пузатой бутылки. Девушка выглядела получше, и даже смогла привести исполосованный костюм в порядок. Рядом с ней в деревянной столешнице торчали оба клинка. Так что схватить их она могла за доли секунды.

— Бухаешь?

— Сторожу, — возразила темнокожая девушка. — Этой ссанины нужно целую бочку вылакать, чтоб по башке садануло.

— Остальные где?

— На разведку пошли, местность прочёсывают. Даже одноглазый вызвался.

— Мародёрят?

— Ой, да какие с них мародёры, не смеши! — она замахала руками. — Здесь всё равно добра столько, что нам в жизни не унести. Людоеды ничего не тронули, кроме самих жителей… Кстати, ты жрать хочешь?

— Теперь не особо.

— Да ладно тебе! Тут много всего осталось.

Жженоземка грациозно спрыгнула на другую сторону барной стойки, принявшись копаться в чужих закромах. Вскоре она вытащила на свет несколько свёртков с едой. Самодельную колбасу, сыр и чёрствые лепёшки. К ним она подала разбавленное вино из местных ягод.

— Тут либо жрёшь ты, либо тебя. Приятного аппетита!

Стоило мне только вспомнить случившуюся накануне бойню, как горло перехватил спазм, но тут неожиданно слово взял желудок. Его требовательное урчание вызвало у девушки понимающую усмешку. А я основательно приложился к кувшину с бражкой, отгоняя прочь неприятные воспоминания. Организму сейчас жизненно необходима новая порция стройматериалов для восстановления, так что не время воротить нос.

Тем более, что еда здесь не шла ни в какое сравнение с тем, чем нас пичкали окраниты на каторге. Не шедевр кулинарии, но вполне съедобно.

— Долго мы уже тут? — спросил я, утолив первый голод.

— Только рассвело. Решили переночевать тут, всё равно далеко уйти бы не успели.

— А что с бессмертным?

— Тело сожгли, а башка вот тут.

Она подобрала с пола небольшой холщовый мешок, с которого натекла порядочная лужа.

— Зачем? — чуть не поперхнулся я.

— Хотела тебе кое-чего показать.

Посмотреть там действительно было на что. Отсечённая голова была… Живой. Стоило Двойке вытащить её из мешка, как она стала злобно клацать зубами, пытаясь отхватить ей пальцы. Корка на глазницах превратилась в плотные наросты, а обрубок шеи покрывало нечто странное. Присмотревшись, я едва не расстался с едой. Рану сплошь затянули тонкие розовые волоски, которые постоянно шевелились, будто черви.

Омерзительное зрелище. Глисты и то пригляднее выглядят.

— Знаешь, что это такое?