Заступник и палач

– Стройся, оружие к бою! – скомандовал капитан Фуро, вернувшись на стоянку отряда. – Дисс, Финек, Марот, останетесь возле карет! Остальные, развернуться в шеренгу, интервал пара шагов!

Сонные гвардейцы повскакали с насиженных мести, беспрекословно подчинившись приказу, выстроились вдоль опушки.

– Ребята, настала пора озвучить приказ генерала Люрьеса, – врал капитан, бессовестно ссылаясь на начальника дворцовой стражи. – Герцог Самвил – изменник, он хочет узурпировать лиотонский трон!

По строю прокатилась волна возмущения. Капитан почувствовал, что балансирует на тонкой грани доверия солдат, но вести отряд в бой без предварительных разъяснений просто не мог. К счастью для него, большинство гвардейцев не вернутся из леса, а с преступившими по его милости закон бойцами можно будет легко договориться. По возвращении в столицу без вельможи охранники становятся или героями, или висельниками, третьего не дано.

– Генерал возложил на наши плечи ответственную миссию, – не обращая внимания на перешептывание солдат, продолжал врать Фуро. – По ряду определенных причин, которые даже вам, дурням, понятны, король не может обвинить своего родича и предать его открытому суду. Слишком много сподвижников у мерзавца, слишком многим выгодно ослабить блеск лиотонской короны! Мой приказ таков: мы идем в лес и убиваем всех, абсолютно всех, кто не носит на плечах плаща гвардейца! Вам понятен приказ, бойцы?!

На опушке воцарилось молчание. Лица солдат были встревоженными, вояки сурово взирали на командира из-под плотно сдвинутых бровей, но в измене его еще никто не обвинял. Фуро подумал, что стоит еще немного поораторствовать, но вдруг из строя вышел самый старый и уважаемый гвардеец, сержант Гурос, ветеран абсолютно всех войн, в которых участвовал Лиотон за последнюю четверть века.

– Что ты нам сейчас здесь наплел, ваш благородь, полная брехня! – глядя прямо в глаза командира, заявил ветеран. – Приказа тебе никто не отдавал, поскольку генерал наш гвардейский с герцогом большие друзья. Никакой Самвил не изменник, так, обычный дворцовый хмырь из казенной казны охотно деньжата таскающий. В общем, не гаже других из королевской своры будет. Врешь ты нам, капитан, врешь, вот это-то как раз обидно, не ожидали мы такого от тебя!

Капитан открыл было рот, чтобы выступить с ответной речью и, быть может, исправить плачевное положение, грозящее тем, что его закуют в цепи собственные солдаты, но старик поднял руку в знак того, что еще не договорил.

– Самвил не изменник, он во много раз хуже, он душу Вулаку продал! – Речь ветерана приняла неожиданный оборот. – Мы понимаем тебя, ты нам этого сказать не решился, но мы не дураки, и у нас зенки на правильном месте. Все видим: и как он ребят наших на погибель в лес уводит, и как бабы к нему в спальню прозрачные бегают, и что Орден Небесный к нему особо присматривается, недаром же тот верзила к нему в спальню рвался. Не дураки мы, командир, не дураки!

– Что делать будем, ребята? – по-простому спросил капитан вместо того, чтобы взывать к долгу перед Короной. – На днях четверых увел, сегодня еще шестерых, долго еще продолжаться будет? Не могу я смотреть, как вас на убой уводят, не могу…

– И правильно, нечего смотреть, действовать нужно! Пошли, ребята, – взял на себя командование ветеран, – утыкаем благородную задницу пиками! Ох, давно в вутеркельском лесу ежиков не водилось!

Простецкая бравада и примитивная шутка вдохновили солдат гораздо сильнее, чем его напыщенная и по большому счету просто глупая речь. Фуро усмехнулся, подумал, что ему еще многому придется поучиться, и, мысленно поблагодарив Гуроса за поддержку, повел свой отряд в чащу. Судьба герцога была предрешена, как, впрочем, и его отряда. Обратно к каретам могли вернуться или аристократ, или они; жребий был брошен, и третьего было уже не дано.

Нет ничего лучше, чем после долгих, изнурительных трудов облиться ведром ледяной воды. Палион полностью отдался этому приятному занятию, и в его душе воцарился покой. Холодная влага, добытая из колодца, потоком лилась по обнаженному по пояс телу, смывая едкую дорожную пыль, пот и принося неимоверное блаженство. Даже крики, доносившиеся из корчмы, беготня избиваемых слуг и грохот разбиваемой мебели не могли оторвать разведчика от увлекательного занятия, бывшего заслуженной наградой за двухчасовую скачку.

Из-за неумения колдуна правильно рассчитать скорость передвижения разведчик возненавидел лошадей и с опаской косился на липкое от пота седло, в которое вскоре ему снова придется усесться. Два часа гонки и глотания пыли были ненужной жертвой, отвергнутой привередливым провидением. Когда они, потные и усталые, все-таки добрались до «Света Лиотона», то вместо кареты герцога увидели пустой двор и пару служанок, развешивающих простиранное белье. Кортеж Самвила или уже давно продолжил путь, или еще не добрался до этой точки маршрута. Палион интуитивно предположил второе, а прагматичный Вебалс пошел расспрашивать хозяина заведения, не было ли у него сегодня именитых гостей.

Примерно через минуту после того, как колдун скрылся за дверью корчмы, раздался звон посуды, судя по звуку, разбиваемой о чью-то голову. Что-то пошло не так: то ли Озет был не слишком вежлив, то ли алчный хозяин решил до конца придерживаться старого, как мир, правила: «Справок о посетителях не даем… бесплатно». С финансами у компаньонов было туговато, таинственный доброжелатель почему-то забыл привязать к седлу лошадей по увесистому кошельку, доверху заполненному синдорами. Мелкая промашка симпатизирующей им личности теперь выходила боком корыстному корчмарю и его верным слугам. Внутри таверны что-то летало, билось и грузно шлепалось о пол. В душе Палион надеялся, что достается проклятому Озету, заставившему его проскакать более полутора десятка миль и все ради того, чтобы «понюхать сыр», перед тем как незатейливо стащить его из мышеловки, однако холодный и трезвый разум подсказывал, что это не так, что мнутся бока и испытываются на прочность черепа совершенно неповинных в промашке божества людей.

Окончание водных процедур с точностью до секунды совпало с появлением на пороге таверны Озета. Беспорядок в одежде, растрепанные бакенбарды и стоящая дыбом косичка не только подтверждали предположение, что Палион был прав, но и свидетельствовали, что колдун пребывал в весьма дурном настроении. Расспрашивать о результатах беседы было все равно что вызывать огонь на себя. Палион решил промолчать и, сохраняя внешнее спокойствие, принялся обтирать мокрое тело бессовестно отнятой у служанки простыней.

– Их еще не было, – произнес Вебалс с интонацией. «Ты прав, я дурак, мы зря потеряли драгоценное время и, возможно, упустили уникальный шанс добраться до Кергарна в его тайном логове». – Но кто, кто мог оставить нам это послание? Кто может быть в курсе наших дел да еще знать точный график передвижения герцога? Послушай, – все еще не оставившего надежду просчитать ситуацию колдуна внезапно осенила догадка. – А может, это твои… ну, те, кто тебя послал? Я бы, к примеру, не стал бы вручать судьбу операции в руки всего одного агента, пусть даже хорошего.

– Возможно, – не стал спорить Палион, хоть и не воспринял эту идею всерьез. РЦК 678 была слишком убогой планетой, чтобы на нее отважился отправиться хоть один из подручных Дедули. – Считаю разумным так же предположить, что Кергарн насолил не только одному из Озетов. Кто-то из твоего рода не посчитал возможным открыто заключить с тобой союз, но зато указал нам нужный путь. Чужими руками от врагов избавляться все мастера: и люди, и божества, – философствовал Палион, перешедший от растирания спины к отжиму мокрых штанов.