Затаившийся у порога

"Остальная часть меня может через некоторое время стать намного грязнее..."

Волнение нахлынуло ещё сильнее. Пот пропитал рубашку "Марк Твен" до такой степени, что она прилипла к её груди, как мокрая вуаль. Нервы били током в её сосках, которые вздулись на полдюйма, и из-за жары и изнурительной ходьбы её шорты задрались в расщелину ягодиц. Когда грязная траншея дороги закончилась, она почувствовала головокружение...

Вышеупомянутая хижина стояла совсем рядом с берегом, а плоское стекло озера Слэддер мерцало почти так далеко, как она могла видеть. От лачуги тянулся ветхий пирс, а в воде неподвижно стояла старая лодка, заваленная сетями и удочками; шкуры животных, подвешенные на раме размером два на четыре.

"Ну вот и они, - подумала Хейзел, по щиколотку в грязи. - Рыбные парни".

Всего через несколько минут она получит ответ на свой вопрос...

Её ноги тряслись, когда она приближалась. Она взглянула на маленькие окна лачуги и...

"Что это за шум?"

Она услышала звук, похожий на звук пылесоса, хотя, судя по внешнему виду помещения и её впечатлению от его жильцов, она не могла представить, что здесь ведётся какая-то уборка. Ужасная вонь дула ей в лицо из мусорного бака сразу за крыльцом.

"Уф-ф-ф", - подумала она, глядя на него, потому что там были груды рыбьих голов, а также головы опоссумов, белок и других млекопитающих.

Деревянная дверь была открыта, откуда доносился машинный звук.

"Отличный замысел", - подумала она с сарказмом, потому что хижина была построена ниже небольшого возвышения перед береговой линией; избыток дождевой воды из леса явно попадал в шатающееся здание с одного конца.

ВАША РЫБА УЖЕ ЖДЁТ ВАС! - прочитала она неаккуратно нарисованный знак. - ОНДАТРА, ОПОССУМ, СУРОК - ДЁШЕВО!

Хейзел не колебалась, когда ступила на переднее крыльцо и без стука вошла в лачугу.

Звук пылесоса оглушил её. Там была настоящая катастрофа: сломанные кресла с откидной спинкой, стоявшие криво, покоробленный стол, полный пустых пивных банок, телевизор с вешалкой вместо антенны. Различные провода свисали с потолка; помятый холодильник, микроволновая печь с трещиной на стекле и плита составляли кухню, а кастрюли и сковородки свисали с потолка. Единственная настоящая лампа стояла на прилавке, но без абажура. Толстый шатен открывал холодильник за пивом. У него была борода.

"Клейтон, - поняла Хейзел. - Племянник Клоннера".

Он подошёл к прилавку и принялся за отвратительную работу по разделке какого-то освежёванного животного размером с таксу. В противоположном конце хижины возился второй мужчина: высокий, жилистый, с щетиной на лице и запавшими глазами. Его длинные волосы были цвета грязной овцы.

"Уолтер „Рюмка“ Браун..."

Действительно, Хейзел видела, как вчера в таверне оба мужчины разделывали рыбу на филе. Рюмка сделал паузу, чтобы выпить банку пива, а затем вернулся к своим шумным обязанностям, потому что он был тем, кто издавал оглушительный звук. Дальний конец хижины опустился настолько, что на полу образовалось углубление, в котором скопился дюйм воды. Не помня о возможности поражения электрическим током, Рюмка шёл ботинками по воде, держа в руках прозрачную пластиковую трубку длиной два фута и диаметром в дюйм; эта трубка была соединена с длинным чёрным шлангом, подсоединённым к машине, похожей на анализатор двигателя на заправке, только очень старой. Мужчина пылесосил воду, которая находилась в углублении, грубой спальной зоне хижины, как она могла видеть, потому что две ветхие кровати со стальным каркасом занимали уголок. Матрасы лежали без простыней и в пятнах.

Хейзел просто стояла и оглядывалась.

–  Эй! Эй! - крикнул толстяк Клейтон своему напарнику. Он отложил свой окровавленный нож для филировки. - Рюмка! - он стукнул кастрюлей об импровизированный кухонный стол. - Выключи эту чёртову штуку!

Рюмка посмотрел вверх среди высасывающей какофонии; вода громко хлюпала в трубке. Он заметил Хейзел, стоящую там, и выключил машину.

–  У нас гости, - сказал Клейтон.

Рюмка отложил насадку в сторону и вышел из воды. Он всмотрелся лицом хорька.

–  Кто ты?

Хейзел скрестила руки на груди.

–  Клейтон и Уолтер, он же "Рюмка" - Рыбные парни, да? Приятно видеть вас снова. И чтобы вы знали, вчера я не подавала заявление об изнасиловании, но я сказала некоторым людям, что сейчас приду сюда. Так что если я, скажем, исчезну, полиция будет знать, куда идти. Имейте в виду, что в Нью-Гэмпшире всё ещё существует смертная казнь.

Оба мужчины посмотрели друг на друга, прищурив глаза.

–  Это насчёт той работы, которую вы, ребята, проделали со мной вчера. Особенно трах ногами.

–  Клейтон, о чём она говорит? - спросил Рюмка.

Хейзел рявкнула:

–  Глупые деревенские болваны! - затем она указала на захламлённую полку, на которой лежали два пластиковых лица: Питера Пэна и Белоснежки. - Если вы собираетесь изнасиловать женщину до полусмерти, у вас хотя бы должно хватить мозгов спрятать улики!

Хижина несколько мгновений стояла в тишине, Клейтон и Рюмка не могли подобрать слов. Клейтон сглотнул, и... нервничал ли Рюмка, когда подошёл к холодильнику за очередным пивом?

–  Итак... - начала Хейзел. - Вот мы и подошли к делу, и поскольку я только что сказала вам, что никогда не подавала заявление в полицию, что это говорит вам, двум экспертам?

–  А? - спросил Рюмка.

Клейтон почесал затылок.

Хейзел вздохнула.

–  Ребята, вы знаете, что такое карт-бланш?

–  А?

–  Карта... что? - спросил Клейтон.

–  Свободный выбор? - Хейзел продолжила. - Консенсус?

Рюмка отпил ещё пива, нахмурившись.

–  Мы не знаем, о чём ты говоришь.

–  Чёрт возьми, - пробормотала она. - Послушайте, у меня есть некоторые проблемы - некоторые психологические проблемы. У них есть имена за всё хорошее, что они делают. Эротомания. Другая - хроническая транзиторная парафилия. Один врач даже сказал, что у меня сексуальная патология. Это означает, что у меня деструктивные сексуальные фантазии, которые достаточно сильны, чтобы причинить вред моей жизни. Я не ожидаю, что вы, ребята, знаете, что всё это значит, поскольку вы оба, вероятно, бросили школу в четвёртом классе...

–  Я дошёл до седьмого, мисси! - Рюмка вскрикнул так, как будто обиделся.

–  Я то же самое, - прохрипел Клейтон.

–  Замечательно, - простонала Хейзел. - Но вот что вы можете понять. Я больна на голову. Больна... как сексуально больна. У меня есть фетиши и фантазии, которые существуют на навязчивом уровне.

Лицо Рюмки, казалось, вытянулось в задумчивости.

–  Ты имеешь в виду, что ты, типа, нимфоманка?

–  Да! - Хейзел торжествовала. - Наконец-то ты понял! - она сняла влажную футболку, подняв запотевшие груди с явным предвкушением. Затем она вышла из шорт. - В любое время, вам, двум придуркам, должно быть совершенно ясно, что я готова, желаю и могу.