Затаившийся у порога

Она тряслась, как будто что-то сделало её резиновой.

–  Коррозия? - спросил Эштон. - Это была какая-то странная буря. Какое отношение к этому могут иметь коррозионные вещества?

–  Послушайте, отец, - сказал сержант, - я знаю, что вас это беспокоит, но, может быть, вам лучше убраться отсюда, пока мы не наведём порядок?

–  Хорошо, сержант, - согласился пастор. Он подтолкнул Эштона под руку и повернул к машине. - Это может быть наш последний шанс, - прошептал он. - Что сказал старик?

–  Хижина Уилмарта была разрушена, - повторил Эштон.

–  Но всё равно надо осмотреть.

–  Дорога здесь...

Мимо с рёвом проносилось ещё больше грузовиков, нагруженных трупами, въезжали новые машины скорой помощи. Врачи скорой помощи с бледными лицами стояли истощёнными или мрачно преклоняли колени перед ещё б'oльшим количеством трупов. Запах поднимался вместе с солнцем. С такой жарой и влажностью это не займёт много времени; отец Грин повидал многое в Боснии.

–  Вероятно, дорога будет заблокирована упавшими деревьями, - заметил Эштон, когда они подошли к своей машине.

–  Мы проедем столько, сколько сможем, а остальное пройдём пешком, - Грин сжал свой крест, пока костяшки пальцев не побелели.

"Вся эта смерть - везде, но я ЗНАЮ, что Хейзел ещё жива. Она ДОЛЖНА быть жива".

–  Эй, отец, посмотрите на это...

Эштон что-то подобрал и протянул ему.

–  Шкатулка? Табакерка? - Грин повертел пустой предмет в руке. - Кажется, она преднамеренно перекошена - смотри, углы все неровные.

–  Похоже на золото.

Грин покосился на любопытные иероглифы на ней. Он не знал почему, но они ему не нравились. Наверху была слабая гравировка...

Грин вздрогнул, как будто ему стало плохо.

–  Золото или нет, это... не для нас, - он только чувствовал в этом что-то ужасное, что-то несостоятельное по отношению к Богу, Христу и Святому Духу.

Он уронил странную шкатулку и растоптал её подошвой.

То, что он мог видеть на дороге, ведущей мимо города, казалось ясным. Отец Грин в последний раз огляделся.

"Все эти тела. Все эти люди мертвы, - его вера закалялась - он был безумен. Он стиснул зубы, глядя в небо. - Во имя ХРИСТА, Боже! После всего, что я сделал на службе у Тебя за ВСЮ ЖИЗНЬ, не мог бы Ты, ПОЖАЛУЙСТА, оставить мою дочь в живых, чёрт возьми!"

Когда он посмотрел через крышу машины, Эштон бросился бежать по дороге, крича:

–  Господи!

"Куда он бежит?" - Грин нахмурил брови.

Он посмотрел на дорогу...

Его сердце дрогнуло.

К ним, пошатываясь, подошла женщина, похожая на беспризорницу, её глаза открылись, глядя на тысячу ярдов. Её волосы выглядели грязными, но нельзя было отрицать их цвет: бычья кровь.

–  Хейзел! - Эштон прохрипел. - Слава Богу, ты жива! - Эштон чуть не столкнулся с ней. Он заключил её в объятия, слёзы навернулись на его глаза. - О, чёрт, мы так волновались!

Когда недоверчивый взгляд отца Грина испарился, он побежал к ним.

"Невозможно. Секунду назад я смотрел на эту дорогу, но её нигде не было видно..."

Впрочем, спорить он не собирался. Но, похоже, отец Грин только что выиграл большой куш у Бога...

–  Эштон? - пробормотала Хейзел.

Она вцепилась в него, ослабев на коленях.

–  Ты в порядке?

–  Я... не знаю... - её широко распахнутые глаза метнулись к отцу. - О, папа!

Грин обнял свою дочь, как никогда раньше.

–  Дорогая, мы думали... - но он позволил словам раствориться. Она была покрыта какой-то невыразимо вонючей гадостью. - Хейзел, ты заболела?

–  Что это за дрянь на тебе? - спросил Эштон.

–  Ты не захочешь знать, - прошептала она.

Это не имело значения. Молитва отца Грина была услышана, его величайшее желание. Но Хейзел, казалось, сейчас колебалась. Вероятно, обезвожена, вероятно, ничего не ела со вчерашнего вечера.

–  Давай отведём её в машину, Эштон.

Как только Грин произнёс эти слова, колени Хейзел подогнулись. Эштон поднял её на руки и понёс к машине.

Они уложили её ничком на заднее сиденье. Отец Грин схватил бутылку воды, которую она залпом осушила наполовину, как только пришла в себя.

–  Дорогая, где твои друзья? - спросил Грин.

–  Хм-м-м?

Эштон опустился перед ней на колени.

–  Соня Хилд и Фрэнк Барлоу - ты знаешь. Хейзел, где они? Они...

Хейзел посмотрела в пространство.

–  Пропали.

Отец Грин тоже опустился на колени и схватил её за руку.

–  Дорогая, Эштон сейчас тебя увезёт. Он проверит тебя в ближайшей больнице, а потом отвезёт обратно в Провиденс...

–  Нет! - выпалила Хейзел.

–  Хейзел, о чём ты говоришь? - спросил Эштон.

Она откашлялась.

–  Я должна остаться здесь...

–  Здесь нет, Хейзел! - воскликнул Эштон. - Прошлой ночью была буря...

Она саркастически улыбнулась?

–  Никакой бури не было, Эштон. Это было... что-то намного хуже, чем буря...

–  Дело в том, дорогая, - вмешался отец, - что здесь все мертвы. Вернись домой, - он улыбнулся ей. - Вернись к Богу...

Хейзел оглянулась на него.

–  Я недостойна дома, папа. Я недостойна Эштона, недостойна тебя и особенно недостойна Бога.

–  Бред какой-то! Почему ты это сказала?

Она взглянула на Эштона, закатила глаза, потом снова посмотрела на отца.

–  Я эротоманка, папа. Ты, наверное, даже не знаешь, что это значит...

–  Хейзел, просто... забудь обо всём этом, - попытался остановить её Эштон.

–  Я позволяю себя насиловать, папа. Я участвую в групповухах, - её глаза ни разу не моргнули, когда она смотрела на отца. - Я умоляю мужчин душить меня, пока они меня трахают. Я пью их мочу, папа. Так что... я чертовски хорошо знаю, что Бог никогда не сможет этого простить.

–  Конечно же, Он сможет! - сказал отец Грин, даже не опешив. - Он прощает хуже, чем это каждый день, - он сильнее сжал её руку. - Но ты должна сделать первый шаг. Подумай об этом, дорогая. Хорошо?

Хейзел сглотнула и кивнула. Когда мимо проезжала машина, она вздрогнула и выглянула. Это был длинный потрёпанный седан, битком набитый людьми. В багажнике была привязана стопка чемоданов.

–  Выжившие, - произнёс Эштон. - Эвакуация.

–  Не выжившие, - пробормотала Хейзел себе под нос. - Агенты...