Затащи меня в Эдем

– Стерва!

– Вруша!

– Нахалка!

Подруги могли бы сказать о Полине еще много всякого, но их пресек Ваня:

– Надо бы послушать, о чем ваша подруга с этой директрисой гутарят.

Голос Вани, как всегда, был голосом мужского разума.

– Но как это сделать?

В окнах дома директрисы были вставлены отличные звуконепроницаемые стеклопакеты. Они не пропускали ни единого звука. Пройти через дверь подруги тоже не могли. Они слышали, как в ночной тишине следом за шагами Калерии раздался скрежет запираемого замка. Значит, прямой путь был закрыт для сыщиц.

– Могу разбить окно, – предложил Ваня.

– Нет, хулиганства и мародерства не нужно.

– А как тогда?

Этого Алена не знала. Но зато она понимала другую вещь: доверять Полине целиком и полностью они больше не могут. Подруга затеяла какую-то свою игру, а значит, она не была полностью с ними откровенна.

– Я была согласна помогать ей и Игорю, когда была уверена в их невиновности. Но теперь… В деле уже целых два трупа, одна воспитанница, а другая подруга Калерии. С самой Калерией задушевно беседует наша Полина, но нас в суть этого разговора не посвящает.

– Всегда говорила, что Полинка эта лицемерная особа.

– А что это директриса ваша спрятала под крыльцом?

И снова голос Вани призвал подруг к реальности.

– А действительно, чего она там возилась?

Сыщицы кинулись к крыльцу, вернее, к тому месту, где Калерия провозилась дольше всего. Крыльцо было каменное, с широкими ступенями. Но оно не было еще закончено. И там, где возилась Калерия, виднелась зияющая пустота. Видимо, впоследствии эту пустоту планировалось залепить декоративной отделкой – гранитом, искусственным камнем или любым другим материалом, лишь бы создать видимость целостной постройки. Но сейчас, когда строительные работы на участке и возле дома еще только велись, под крыльцом зияло внушительных размеров отверстие.

Алена просунула в него руку.

– Осторожно!

– Все в порядке!

И она вытащила наружу пачку бумаг.

– Что это?

– Понятия не имею! Тут темно и ни фига не видно!

– Но все-таки?

– Какие-то печати. Похоже, что официальные документы.

– Отлично! – заволновалась отчего-то Инга. – Давай их сюда!

– Уверена?

– Никто не станет прятать среди ночи под крыльцо официальные бумаги, если они не представляют угрозы их владельцу!

Инга проворно засунула документы себе под рубашку. Они даже не успели толком остыть. Ведь Калерия вытащила их из-за пазухи всего несколько минут назад. Содрогнувшись от брезгливости, Инга усилием воли приказала себе не думать о таких вещах. Сейчас важно выяснить, кто мог убить Милу и Гербарию.

– Ваня, что же нам делать? – прошептала Инга, упрятав бумаги за пазуху и для надежности прихватив ремнем от брюк. – Нам надо узнать, о чем говорит Полина с Калерией.

– Вам это надо?

– Очень! – горячо заверила его Инга, почему-то в душе не сомневающаяся, что Ване подобная задача будет по плечу.

И она не ошиблась. Услышав ее горячий шепот, Ваня необычайно воодушевился и заявил:

– Для вас, Инга, я все сделаю!

– О, спасибо тебе!

– Не благодарите пока, рано.

Согнувшись в три погибели, Ваня двинулся вдоль стены дома. Обратно он вернулся довольно быстро.

– Пошли, за мной! – свистящим шепотом приказал он женщинам. – Я нашел вход в дом!

Вход был импровизированным. Собственно говоря, это была дыра в стене на уровне второго этажа, который пока что представлял собой только стены и крышу. Дыра обозначала будущий дверной проем, а площадка перед ним должна была стать террасой или чем-то вроде того. К ней вела шаткая деревянная лестница, сколоченная из чего попало. Видимо, этой лестницей пользовались рабочие, чтобы попасть на второй этаж, минуя обжитые хозяйские нижние покои.

И вот теперь этому сооружению следовало помочь сыщикам подобраться поближе к Полине и Калерии.

– И как мы туда полезем? – со страхом глядя на деревянную лестницу, спросила Инга.

– Обыкновенно. После того болотца, где мы нашли Гербарию, нашим туфлям уже никакое испытание не страшно. Все равно их выкидывать надо. В них прямо и полезем!

И Алена направилась к лестнице, намереваясь карабкаться вверх первой. Но Ваня пресек ее порыв:

– Первым пойду я. Выдержит меня, выдержит и вас обеих.

Лестница под тяжелым телом охранника поскрипывала, но держалась. Добравшись до верха, Ваня поднял два больших пальца, показывая, что все в порядке. Следующей по лестнице поднялась Алена, а последней Инга. Она отнюдь не была уверена в правомочности их действий, поэтому старалась ступать как можно неслышней и незаметней. Итогом ее стараний стало то, что она оступилась и чуть было не загремела вниз. Ей удалось в последний момент уцепиться рукой за деревянную балясину, а потом Ваня втянул ее за шиворот наверх.

– Ну, куда теперь? – присоединившись к своим друзьям и все еще не уняв бешеного сердцебиения, спросила она.

Вместо ответа Ваня махнул рукой в сторону недостроенного второго этажа. Впрочем, пол тут уже был залит. Стены тоже имелись. И даже стеклопакеты были установлены. Оставались отделочные работы, и ничто не могло существенно затруднить передвижения сыщиков.

– Где-то должна быть лестница, ведущая на первый этаж. Надо ее найти и спуститься к Калерии.

– Она нас не услышит?

– Молча пойдем. И желательно незаметно для Полины.

Лестница вскоре нашлась. И друзья принялись на цыпочках спускаться по ступеням.

– Ничего не слышно, – посетовала Инга, дойдя до самой нижней ступени этой лестницы.

– Вот и хорошо, – успокоил ее Ваня. – Значит, им нас тоже не слыхать. А то вы, Инга, даром что такая из себя вся воспитанная и элегантная, а топаете, что иная кобыла в конюшне у нашего Василия Петровича.

От такого сравнения дыхание у Инги окончательно перехватило. В глазах потемнело от сдерживаемой злости. И она с трудом удержалась от того, чтобы треснуть Ваню по лбу. Вот так кавалер, нет, убивать таких кавалеров надо!

– Тихо вы там, – шикнула на них Алена. – Подходим уже.

И действительно, теперь сыщики могли различить два голоса – Полины и незнакомой им женщины.

– В очередной раз объясняю вам, уважаемая, я понятия не имею, что я должна была сказать вашему сыну.

– Игорь не стал бы меня обманывать. Он ехал к вам, значит, у него имелись к вам вопросы.

– Спросите у него самого, какую цель он преследовал.

– Сейчас это невозможно. Мой сын утомлен и спит.

– А вам, значит, не спится.