Затерянные в Чарусах

— Я?.. Живу просто.

— Ну и ну! А как вы сюда попали?

Профессор задумался. Казалось, он озадачен неожиданным вопросом.

— На вертолете, — ответил не сразу и не совсем уверенно.

— Вот как! И где же он, вертолет этот?

— Утонул в трясине. Бесследно утонул…

— А вы спаслись, значит?

— Как видите. — К профессору, кажется, стала возвращаться уверенность. — Жив и даже очень здоров. Вы в шахматы играете?

— А летчик?

— Что летчик?

— Летчик спасся?

— Летчик? — хозяин беседки опять впал в ступор. Хотя через некоторое время вроде бы вспомнил. — Летчик тоже утонул. Хотите квасу?

— Погодите. Вы летели вдвоем?

— Нет. С нами корреспондент был. Из газеты. Он потом утонул. Вы…

— Нет-нет. Расскажите подробнее. Странно все как-то. Профессор. Один. В этих болотах…

— В Чарусах.

— Не понял. В каких чарусах?

— Местные жители называют окружающие болота Чарусами. Старинное слово, я полагаю.

— Да какая разница, как их называть.

— Я просто поправил. Что вы обижаетесь, ей-богу.

— Хорошо-хорошо. Не буду. А из какой газеты был корреспондент?

— Не помню. — Аркадий Аркадьевич наморщил лоб. — Здесь все как-то… Не помню.

— Давно это случилось?

— Что?

— Авария ваша. — Валерий готов был разозлиться. — «Дебил какой-то, а не профессор», — подумал раздраженно, стараясь впрочем, никак своих чувств не показывать.

— Около… десяти лет назад. Точно не помню, да и не считал я этих лет специально.

— То есть вы их не считали принципиально?

Профессор посмотрел на Валерия очень внимательно. Исчезла неприятная заторможенность в его взгляде. Зато появилась ирония и полное осмысление разговора.

— Нет, вы меня не понимаете, — заговорил Аркадий Аркадьевич четко. — Даты, как таковые, меня не интересуют. Какая разница, сколько лет назад упал наш вертолет? Мне это безразлично. А уж вам, должно быть, тем более…

— Извините, но мне… интересно. Тему вертолета можно и прикрыть, поскольку он все равно утонул, а вот о том, что случилось с корреспондентом, давайте продолжим.

— Он уйти хотел, — сказал хозяин дома, — но не смог. Все время возвращался. А потом… потом… — На лице профессора вдруг появился ужас. Он снова как-то обмяк, глаза затуманились. — Нет, не помню, забыл. Да и вспоминать неприятно. Давайте о чем-нибудь другом поговорим…

— Хорошо. Поговорим о дорогах. Вы тоже считаете, что отсюда нет выхода?

— Выхода? В каком смысле? Стен тут нет, куда хочешь туда и иди. Правда, трясины кругом, но — они проходимы.

— Значит, дороги отсюда не существует?

— Дороги? Какой дороги?

— Обычной. По которой ездят. Или ходят, хотя бы. Чтобы домой уйти.

— Уйти? Нет такой дороги.

— Сюда есть, а отсюда нет?

— И сюда нет.

— А вездеход? Как он сюда попал. По воздуху?

— На вездеходе Николай приехал. Я полагаю, лучше всего его самого спросить об этом.

— Действительно. И чего это я к вам привязался? Что-то непотребное спрашиваю. Домой хочу вернуться.

— Да-да. Вы с Николаем на эту тему побеседуйте. А я вам лучше свой сад покажу. Хотите?

— Хорошо, покажите.

Аркадий Аркадьевич сразу повеселел, вскочил, и тут же повел гостя за дом.

— Солнышко, — профессор поднял голову, подставляя лицо теплым осенним лучам.

— Значит юг там? — обрадовался Валерий. — Отсюда можно выйти в обычный солнечный день!

Аркадий Аркадьевич посмотрел на гостя с укоризной, словно на несмышленыша.

— Погодите немного, — сказал он. — Наше солнце полно сюрпризов.

— Оно, что, у вас — особенное? Не такое, как у всех на планете?

— Сами увидите. Туманы тут странные. Иногда этакое можно увидеть! До сих пор не пойму, миражи это или своеобразные галлюцинации, но солнце здесь можно увидеть с любой стороны.

— Вы верите в подобную чушь?

— Верить не требуется. Мне случалось наблюдать данное явление. Причины его мне неведомы, но я всегда стараюсь объяснить подобные вещи с научной точки зрения. Или психологии. Надеюсь, все-таки, что это не мистика. Вот только местные кол… — Профессор неожиданно запнулся, как будто испугался чего-то, осмотрел окружающие кусты, прислушался.

— Продолжайте, нас не подслушивают, — Валерий решил приободрить хозяина дома.

— Нет-нет, глупости. Никто этого не может…

Они подошли к грядкам.

— Это яблони. — Аркадий Аркадьевич присел к крохотным деревцам и любовно погладил один из саженцев. — Николай в лесу огрызок нашел. Мне принес. Так что возможно скоро у нас не только представители лесных видов произрастать будут. Видите… целых шесть штук.

— Я слышал, что из семян только дички вырастают. — Валерию почему-то захотелось досадить этому странному блаженному профессору, который совершенно не хотел помочь заблудившемуся человеку.

— Не всегда, молодой человек, далеко не всегда. Полукультурные — да, а дички вовсе необязательно. Обратите внимание, какие ветви. Толстые, с опушкой. И листья, видите, не очень зазубренные. Все признаки культурности.

— Я не разбираюсь в садоводстве.

— А я в институте изучал. Наследственность. Естественный отбор. Гибридизация. Вот сколько всего помню! Я вам говорил, что я — генетик? Конечно, говорил. Хотя моя специальность — клоны.

— Это тоже яблоня? — спросил Валерий, указав на деревце, стоящее в сторонке.

— А-а-а, листьев нет, так вы и растерялись. Смотрите, кора более светлая. Это груша. Сом принес из лесу. И как ни странно, у нее тоже наличествуют признаки культурности.

— Отлично, — согласился Валерий.

— А вот здесь я малину развожу и ежевику. Скрещиваю их. Селекцией, так сказать, занимаюсь. Х-м-м… Костянику в прошлом году высадил. Ели когда-нибудь?

— Не приходилось.

— Очень приятные ягоды. Косточка великовата, но из мякоти можно сварить настоящий мармелад. А вот — вишни. Они тут с незапамятных времен. Я только окультуриваю их. Отбираю лучшие, те, которые слаще, крупнее…