Затерянные в океане

Бледный как мертвец, Альбер все-таки старался скрыть овладевшее им чувство страха.

– Чтобы заманить меня сюда, вы воспользовались таким средством, которое не одобрит ни один честный человек… И по какому праву думаете меня допрашивать? Что вы хотите от меня?

– Была совершена кража, – сказал Гроляр, – за которую десять лет тому назад был осужден на каторгу совершенно невинный человек. Теперь я спрашиваю вас, кто же был вор, как его звали?

– Я не скажу вам этого!

– Пусть так, это для нас не важно, так как виновный все равно в наших руках!

– Я не согласен говорить перед каким-то таинственным судом, исполняющим, быть может, предосудительную задачу мщения. Я буду жаловаться на узурпацию прав каким-то человеком, провозгласившим себя моим судьей, буду жаловаться на насилие, жертвой которого я сделался.

– Будете жаловаться вашему кузену, главному прокурору Парижского кассационного суда?

– Да! Он сумеет меня защитить!

– Так знайте же, что господин Прево-Лемер поручил мне отыскать негодяя» да, повторяю, того негодяя, который заставил отправить на каторгу Эдмона Бартеса… Я агент полиции, и все эти господа, собравшиеся здесь, знают это.

Последние слова точно обухом ударили по голове Альбера, который помертвел и упал в кресло; холодный пот выступил у него на лбу, и зубы его застучали.

– Так признавайтесь же, несчастный! – крикнул ему маркиз де Лара-Коэлло, а Гроляр продолжал:

– Все, кто сколько-нибудь причастны к этому делу, здесь налицо. Мы восстановим все это дело по порядку, и в этот раз виновный будет выведен на чистую воду!

– Не существовало ли в этом деле соучастника? – спросил адмирал Ле Хелло. – Мне говорили, будто бы он признался.

– Кто же это?.. Жюль Сеген? – воскликнул совершенно обезумевший Альбер Прево-Лемер.

– Да, – решительно и смело подтвердил Гроляр, стараясь воспользоваться взаимной ненавистью этих двух людей друг к другу.

И, словно упиваясь мыслью, что и ненавистный ему человек потонет вместе с ним, Альбер Прево-Лемер, захлебываясь от злобного наслаждения, стал рассказывать историю похищения денег со всеми подробностями, не скрывая той роли, какую он сам играл в этом деле, но в то же время заваливая обвинениями своего шурина и делая его ответственным за все зло, причиненное Бартесу. Когда он закончил, Гроляр сказал: – Теперь пишите то, что я вам буду диктовать!

Машинально Альбер взял перо и написал следующее показание:

Я, нижеподписавшийся, Альбер Прево-Лемер, добровольно, не по принуждению объявляю в присутствии господ Каликстена, Менгара, Прессака, Гастона де Ла Жонкьера, маркиза Лара-Коэлло, адмирала Ле Хелло и господина Гроляра, что Жюль Сеген, в настоящее время мои шурин, и я совершили совместно кражу на сумму в миллион франков – кражу, в которой бил обвинен и за которую сослан на каторгу Эдмон Бартес, бивший в то время главным кассиром банкирского дома Жюль Прево-Лемер и К°, о чем свидетельствую своей подписью.

Альбер Прево-Лемер

– Хорошо, – сказал Гроляр, – это уже начало искупления вины!

Затем, обращаясь к присутствующим, добавил:

– Господа, на нас лежат еще другие обязанности, будьте любезны последовать за мной…

VII

Семейный совет. – Потери. – Китайская ассоциация – Прошлое. – Виновный. – Добросовестные свидетели. – Отрицания Жюля Сегена. – Мнение маркиза де Лара-Коэлло. – Доказательства. – Последний аргумент.

Медленно и тоскливо тянулось время. Жюль Прево-Лемер, его племянник, главный прокурор, и Жюль Сеген собрались в салоне старика и, поглядывая на часы, по-видимому, ожидали кого-то. Время от времени госпожа Прево-Лемер приотворяла дверь и заглядывала туда, справляясь о состоянии больного, приносила ему то лекарства, то какую-нибудь горячую настойку, и снова скрывалась бесшумно, как тень, словно то, что собрало здесь этих троих людей, вовсе не занимало ее.

– Дано ли знать моему сыну, что мы ждем его? – спросил больной.

– Я посылал три раза к нему, – сказал Жюль Сеген, – но его не было дома и нигде не могли найти. Впрочем, в том нет ничего удивительного: он иногда пропадает целыми неделями. На всякий случай я написал ему, что его присутствие здесь необходимо по особо важному делу.

– Только бы не случилось ничего неприятного! – заметил прокурор.

– Ба-а! – воскликнул Сеген беззаботно. – Он по своей обычной привычке пирует где-нибудь, и ему не грозит ничего, кроме несварения желудка. Вероятно, он сейчас уже совсем пьян!

– Тем больше оснований опасаться, чтобы Эдмон Бартес не завладел им и не воспользовался его состоянием»

– Не на Альбера покусится Эдмон Бартес: он метит гораздо выше

– Я с вами согласен, но для достижения своей цели Бартес не остановится ни перед чем; в его руках Альбер может стать орудием его мести, сам того не желая, – сказал прокурор.

В этот момент в комнату вошел слуга и подал ему на подносе карточку.

– Тот, кто желает меня видеть, – поинтересовался главный прокурор, – явился сюда один?

– Нет, сударь, с его приходом въехали во двор две кареты, в которых сидят несколько человек, но так как на дворе темно, то нельзя разглядеть, кто они.

– Это Гроляр и его агенты, – сказал прокурор, обращаясь к своему дяде, – очевидно, он принес нам добрые вести, раз поспешил за мной даже сюда, а тем более в такое время… Пусть войдет! – добавил он, обращаясь к слуге.

Действительно, это был Гроляр.

– Ну что? – с добродушной фамильярностью обратился к нему главный прокурор. – Удалось вам исполнить мое поручение?

– Господин прокурор, успех увенчал мои старания. Преступник в наших руках!

– Примите мои сердечные поздравления и будьте уверены, что ваши старания будут вознаграждены по достоинству. Какими судьбами вы накрыли его?

– Он сам расскажет вам об этом. Мы его привезли сюда; он здесь.

– Но это страшная неосторожность. Не понимаю, почему вы не отвезли этого негодяя прямиком в тюрьму!

– Необходима была очная ставка. Нельзя арестовать человека, похитившего миллион, как простого карманного воришку!