Затерянные в тоннелях. Трилогия

Фил и Борода сразу расслабились. Мастеровой с шумом выдохнул воздух.

– Фух. Ну и хорошо. Премся вперед, на "Курскую".

Трое товарищей пошли дальше по темному тоннелю, которые пользовался на Красной линии очень нехорошей славой.

Нехороший тоннель

Небольшую передышку сделали возле полуразрушенного состава, на который они наткнулись вскоре после того, как покинули пределы Красного Диаметра. Первые вагоны метропоезда, к которым они подошли, лежали слетев с рельсов и перекрывая тоннель. Головной вагон плоским рылом уткнулся в мешанину из шпал и щебенки.

Друзья не стали выяснять и домысливать, что случилось с этим поездом. Вместо этого они осторожно перебрались через разрушенные вагоны и пошли вдоль состава дальше. Начиная с середины состава, поезд нормально стоял на рельсах с почти целыми вагонами. Идя мимо распахнутых дверей, Веник заглянул внутрь некоторых, осветив фонарем сиденья и пол, покрытые толстым слоем пыли и битого стекла.

Трое товарищей пошли дальше. Отойдя немного от поезда они снова наткнулись на разрушенные рельсы. Рядом, в стенах тоннеля Веник заметил большие трещины, куда свободно мог протиснуться человек. Из темных трещин несло сквозняком. Стало немного жутко. Пол тоннеля вместе с рельсами был так раскурочен, что можно было подумать, что какойто великан бился в него головой, пытаясь проникнуть в тоннель изпод пола. Несколько шпал, явно ктото специально поставил вертикально, словно означая некую границу. В нескольких метрах за ними Веник в свете фонарей увидел сгоревший мотовоз.

Осветив его правый, мало пострадавший от пожара бок, Веник заметил две буквы КП. Сразу же, вспомнилось рассказ стражников "Площади Революции".

– Помните, на станции про Киришу говорили? – сказал Веник. – Он ведь с "Комсомольской" был. И этот мотовоз тоже видимо оттуда. С "Комсомольской".

– К черту Кирюшу! – ворчливо сказал Борода. – Некогда думать о ерунде, идти надо. Задницей чую, погоня за нами. Поймают вот нас, будет нам тогда Кирюша. Идем!

– Стойте! – остановившись, сказал Фил. Он выглядел так, как будто чтото вдруг вспомнил. – Давайте отдохнем недолго.

– Только если недолго, – согласился Борода, приседая на корточки возле рельсов и облокотившись на колесо мотовоза.

– Да, – сказал Фил. – И давайте это… Разоблачаться.

– Чего? – не понял Веник.

– Документы давай и повязки снимай. Хватит уже в снабженцах ходить.

Веник, который хотел возразить против привала в этом жутком месте, узнав про повязки ничего не сказал, а только печально посмотрел на свой рукав, на буквы СП, которые уже стали для него родными.

Нарочито медленно Веник стал снимать свою повязку. На душе вдруг стало тоскливо, словно с этой повязкой и маленькой книжечкой он отдавал часть себя. Надо сказать, что хоть все это и было фальшивым и незаконно полученным, но он уже привык к этим вещам и вообще к статусу жителя Красного Диаметра, которые имели организацию, защиту и обязанности.

"– Куда уходим, зачем? – подумал Веник. – Надо было думать, не как с Диаметра выскочить, а как там остаться! Вернутся бы туда насовсем"

Но тут парень вдруг вспомнил, сколько дел они там натворили. После всех этих "художеств" путь назад был безнадежно закрыт.

– Эх, – сказал он, отдавая Филу повязку и книжечку, тем самым опять становясь бродягой без рода и племени. – А мне понравилось быть гражданином Диаметра.

– Оно понятно, – хохотнул Борода. – Снабженец, это такая должность…

– Да при чем тут снабженец! – с надрывом сказал Веник, и было чтото в его голосе, что толстяк смущенно вдруг сказал:

– Да ладно, ты чего? Я так ведь…

Мастеровой держал в руках три красные повязки и три книжечки.

– Спалить их что ли? – задумчиво спросил он.

– Закопай тут, в щебенке, – предложил Веник.

– А и правда.

Фил вырыл небольшую ямку носком ботинка, бросил туда документы и повязки, а потом забросал все это щебенкой.

– Готово. Пошли что ли?

– Погоди, – сказал Борода. – Давайте как следует отдохнем, чтобы как пойдем, так сразу до "Курской" и идти без привала.

Веник, вставший было на ноги, снова присел. Идея толстяка ему понравилась.

Фил достал схему и посветил на нее фонарем. Некоторое время он смотрел на нее, а затем задумчиво сказал:

– Я тут вот чего подумал. Зря мы, похоже, пошли сюда, на "Площадь Революции".

– В каком смысле? – поинтересовался Борода.

– Да я про то, что нам надо было идти по Красной линии до самой кольцевой, до "Комсомольской". Я так думаю, она наподобие "Нижнего парка" и там полно чужого народу. Так что мы вполне могли улизнуть оттуда на "Курскую".

Толстяк посмотрел в свою схему и нахмурил лоб. Веник тоже посмотрел в схему Фила и нашел Красную линию.

– Да, – сказал Борода. – Так и надо было. Возможно, меньше канители было бы. Хотя, чего уж говорить. Задним умом мы тут все крепки.

– Там еще три станции до "Комсомольской", – сказал Веник. – Наверняка на них везде посты стоят и кто знает, может нас гденибудь и тормознули бы.

– Может и так, – согласился толстяк. – Однако идем.

Все трое встали и продолжили свой путь.

Они прошли уже немало, когда Борода вдруг остановился и оглянулся. Он давно уже озирался, но Венику и без этого было жутко. Один Фил шел, сосредоточенно глядя себе под ноги.

Тоннель, по которому они двигались, сильно отличался от тоннелей "Красной линии". Не было хоть редких, но иногда встречающихся горящих лампочек. Не было никакого движения. Венику даже показалось, что воздух здесь какойто спертый и пыльный. Часто попадающиеся по сторонам ответвления в непонятные темные лазы только усиливали беспокойство.

Борода остановился.

– Ктото идет за нами.

– Опять задницей чуешь? – спросил Веник, хотя ему было не до шуток.

Борода серьезно кивнул, но ничего не сказал.

Мастеровой тоже остановился и посмотрел назад.

Все трое они так постояли немного, глядя назад, во тьму, что начиналась за границей желтого света, что давал луч фонаря Веника.

Веник вместе с остальными вслушивался в тишину тоннеля.

– Жутко, – сказал он. – Даже не шумит ничего.