Затерянный мир: Четвёртый (виртуальный) сезон

Я и сам удивился, но Кики сказала, что Джессика, моя первая жена, этого заслуживает, что ей, должно быть, многое пришлось вытерпеть. – Профессор несколько помрачнел.

Охотник решил быстро сменить тему. Демонстративно огляделся по сторонам.

Надо же. Ничего общего с тем городом, в котором мы впервые встретили Финн. От старой Новой Амазонии тут только название.

И слава Богу, - усмехнулась Марагрит. – Что ж, какие у нас дальнейшие планы?

Можно погулять по парку или посидеть в кафе, - предложил лорд.

И перечитать письмо Мелоуна, - добавил Челленджер.

Да, перечитывать письмо Мелоуна – это уже традиция, - ласково улыбнулась наследница. – Как же я по ним скучаю…

Мы всё скучаем, дорогая, - проговорил лорд, обнимая жену.

Как бы мне хотелось, чтоб Мелоун увидел свою книгу изданной, - вздохнул Челленджер. – Узнал, каким успехом, популярностью и любовью у читателей по всему миру эта книга пользуется… А ещё больше мне бы хотелось просто обнять их с Вероникой, поговорить о чём-нибудь… Спросить, как их дела, рассказать о своих.

Нам тоже, профессор - глухо промолвил охотник.

Нам тоже, - эхом отозвалась брюнетка.

День ещё не заканчивался, но уже начал двигаться в направлении вечера.

Небольшое кафе в парке. И за одним из столов, тесно прижавшись друг к другу, сидят четверо взрослых. Один из них, усатый и рыжий, держит в руках желтый от времени, но почти не мятый (видно, что бережно хранившийся) лист бумаги. И все четверо читают текст, который уже давно знают наизусть. И буквально видят картины – сцены из жизни, кроющиеся за написанными словами, фразами, предложениями…

«Я даже не знаю, как начать это письмо.

Рокстон, Челленджер, Марагрит, Кики… Мы с Вероникой очень вас ждали. Не подумайте, это не упрёк! Теперь мы знаем, что вы не вернулись потому, что не могли. И никогда не сможете.

И всё же порой, по ночам мы прислушиваемся и надеемся, что услышим сначала скрип лифта, потом ваши шаги и голоса. Глупо, но ничего не можем с этим поделать.

Кстати, мы вернулись в дом-на-дереве. Здесь как-то роднее, чем в Авалоне. Кончено, Авалон тоже не забываем, посещаем время от времени.

Вам огромный привет от Саммерли. У него всё в порядке, даже лучше. Жаль, что вы не сумеете передать весточку его семье. Но Саммерли говорит, что его семья всегда с ним – в его сердце. А он – в их сердцах. А потом добавляет: «И потом, у меня есть ещё одна семья». Смотрит на нас и улыбается»…

… Пожилой мужчина в белой рубашке возится с растениями в шикарном ботаническом саду. Осматривает цветы, подрезает подсохшие листья. Изредка берёт трубку, но порой даже забывает положить в неё табак. Иногда отводит взгляд наверх, к куполу сада, напоминающему небо, и надолго о чём-то задумывается.

«Моя должность летописца Авалона мне нравится. Но это, по правде сказать, бывает скучновато. Так что я счастлив, что могу продолжать писать о наших приключениях на плато – а приключений предостаточно. К примеру, наша свадьба (очень-очень жаль, что вы на ней не побывали!) – официальная церемония, и дальше пришел раптор…»…

… Вероника, в ослепительно белом платье дивной красоты, с расписным корсетом и длиннющей, вьющейся позади юбкой, как никогда кудрявая (явно не обошлось без магии Авалона!), с вплетенными в волосы белыми лилиями, с белоснежной улыбкой смотрит на своего теперь уже мужа, в черном фраке с бабочкой, поразительно растерянного – до конца не верившего в реальность происходящего – и нервничающего, но, тем не менее, также улыбающегося своей теперь уже жене. Вообще, такие шикарные наряды должны были смотрелись бы нелепо на поляне в джунглях, но почему-то не смотрятся. Вместе влюблённые стоят в обнимку, окруженные толпой приглашенных со всего плато друзей, и медленно кружат в вальсе (откуда взялась музыка – не совсем ясно, так что это тоже можно списать на магию Авалона), время от времени перебрасываясь глупыми шуточками, понятными лишь им одним, и еще чаще – целуясь. Ассай, под руку с папой-вождем, стоит тут же, умиленно улыбаясь и вытирая слезы радости. Джакоба, взирая на сию картину, нет-нет даи вздыхает, печалясь: какую девушку упустил – а ведь когда-то она могла стать его женой!..

Среди толпы можно увидеть и зеленолицего императора, щурящегося на солнце и блаженно улыбающегося. Как он здесь очутился? По его уверению – просто проходил мимо в поисках новых подчиненных и невзначай решил заглянуть на огонек. Но молодожены не верили в эту теорию.

Казалось, ничто не могло помешать идиллии этого торжества. Ничто, разве что… незваные гости!

Раптор, явно обиженный на то, что его не пригласили вместе с остальными гостями, решил этими гостями пообедать. Поднялась небывалая паника, гости падали, спотыкаясь, рассыпались прочь в разные стороны от голоного хищника, пока тот, наконец, не приметил виновников торжества.

Вероника, не растерявшись, рванула подол юбки вниз – и часть юбки, большая часть, отстегнулась, предоставляя новоиспеченной жене свободу действий. Выхватив пару ножиков (которые она предусмотрительно оставила на положенном месте – прикреплёнными к ногам) и метко прицелившись, блондинка попала точно в цель – в левый глаз хищника. Одновременно с этим раздался выстрел, и животное рухнуло наземь, с грохотом, повалив часть столовых приборов со столиков для гостей.

Кто-нибудь желает жаренного раптора? – пошутил Нэд, убирая револьвер обратно за пояс – он, как и его супруга, был готов к любым сюрпризам. – Вероника, жаль твое платье, - поддержал он жену, заметив, как та с грустью рассматривает остатки юбки. – Хотя, знаешь, - журналист притянул любимую к себе и прошептал на ушко: - так мне даже больше нравится.

Вероника хотела было обидеться, но не смогла и рассмеялась, охотно отвечая на поцелуй мужа.

«Помните, я был уверен, что у нас с Вероникой родится дочь? Я был прав… в конечном счёте. До дочери у нас появились два сына – сначала Дэвид, потом Патрик. Мы выбрали простые имена, не в чью-либо честь, просто потому, что есть так много людей, в честь которых хотелось бы назвать своих детей… Мы с Вероникой решили не повторять имён, а дать «свежие». Дочку мы назвали Эстэр – наверное, вы знаете, что это переводится как «Звезда». Ночью, когда она появилась на свет, в небе мы увидели падающую звезду».

… Дом-на-дереве, гостиная, вечер, свечи. Нэд возится с двумя мальчишками, лет пяти и семи. Катает их на спине, устраивает догонялки на четвереньках. Все трое хохочут. Один из мальчиков – яркий блондин, как мама, второй с чуть более темными волосами, как у отца. У обоих парнишек открытые взгляды и широкие разбойничьи улыбки. Вероника сидит неподалёку, заплетая косичке белокурому ангелочку, который стоит и послушно ждёт, когда мама закончит делать красивую причёску. Хотя, ангелочку явно хочется присоединиться к играм на полу. Да и сама мама, наверное, не отказалась бы. Хранительница доплела дочери вторую, последнюю косичку. Потом Вероника и Эстэр посмотрели друг на друга. Рассмеялись. И через минуту уже были с мальчишками, заливаясь звонким смехом.

«Тэе нравится быть старшей сестрой. Жаль, что я не могу проводить с ней так же много времени, как и с остальными детьми, но ничего не поделаешь».

…Фиби обнимает подросшую дочку перед недолгой разлукой, затем выпрямляется и смотрит, как девочка бежит к отцу. Нэд подхватывает девочку на руки, крепко обнимает, целует в щёку. Тэа тоже целует папу и ласково, доверчиво прижимается к нему.

Я скучала, папа.

Я тоже, моя родная!..

Они разворачиваются и направляются к дому-на-дереве.