Затерянный мир

– Рассчитать прыжок, – приказал Жеребкинс шлему.

Мгновение спустя в трехмерном пространстве, которое он видел при помощи виртуальных очков, появилась пунктирная линия. Пунктир шел по дуге от шлема к полу посреди комнаты, а оттуда – на стол, где стоял компьютер.

– Выполнить прыжок, – приказал Жеребкинс и улыбнулся, увидев, как его создание ожило.

Шлем подпрыгнул, ударился о пол с тихим стуком, какой издает баскетбольный мяч, и перелетел через комнату прямо на стол с компьютером.

– Идеально, гений, – похвалил себя Жеребкинс.

Иногда у него аж слезы на глаза наворачивались, когда приходилось любоваться достижениями своего непревзойденного разума.

«Жаль, что Кобыллина этого не видит, – подумал он и тут же спохватился: – Ничего себе, не слишком ли серьезно я отношусь к этой девушке?»

Кобыллина была кентаврессой, с которой он случайно познакомился в одной из галерей в центре города. Днем она работала референтом в телекомпании ККТВ, а по ночам создавала скульптуры. Она отличалась острым умом, и Жеребкинс сам не заметил, как рассказал ей о себе практически все. Кобыллина, очевидно, была большой поклонницей «попоны настроения» – мультисенсорного массажного и гомеопатического полотна, разработанного Жеребкинсом специально для кентавров.

Они проговорили об этом его изобретении целых полчаса кряду, а потом перешли на другие темы. Оба поняли, что нашли друг в друге родственную душу, и теперь они каждый вечер выбирались на совместные прогулки рысью. Если их планам не мешали какие-либо неотложные дела.

«А сейчас я как раз занят неотложным делом!» – напомнил себе Жеребкинс, возвращаясь к работе.

Шлем находился рядом с человеческим компьютером, а его всенаправленный датчик был нацелен точно на жесткий диск.

Остановив взгляд на жестком диске, Жеребкинс снова мигнул три раза, пометив его как цель.

– Загрузить все файлы с этого компьютера и со всех компьютеров, связанных с ним через локальную сеть, – приказал кентавр, и шлем немедленно начал высасывать информацию из «Эппл Макинтоша».

Через несколько секунд бутылочка, возникшая на экране виртуальных очков, заполнилась по горлышко и сыто рыгнула, что означало: «Передача данных завершена».

Теперь можно было узнать, что известно похитителям и откуда они это узнали. Однако еще оставалась проблема архивных копий. Злоумышленники могли сбросить информацию на компакт-диски, переслать самим себе по электронной почте или даже сохранить в Интернете.

Жеребкинс открыл папку программ, чтобы послать в человеческий компьютер особый вирус. Вирус сотрет данные со всех компьютеров в сети, но перед этим отследит все когда-либо использовавшиеся маршруты в Интернете и буквально выжжет сайты. Кентавр, конечно, предпочел бы сработать более тонко и удалить только файлы, связанные с волшебным народцем, но не мог позволить себе рисковать. С этими людьми не стоило шутить хотя бы потому, что они так долго умудрялись действовать в тайне от него, Жеребкинса.

Он собирался внедрить в компьютерную сеть людей крайне мощный вирус, который, вероятно, уничтожит тысячи сайтов, включая «Google» и «Yahoo», но Жеребкинс не видел другого выхода.

На экране Жеребкинса вирус появился в виде мерцающего красного пламени, которое, мерзко фыркнув, нырнуло в поток данных всенаправленного датчика. Через пять минут все жесткие диски компьютеров Парадизо будут уничтожены без надежды на восстановление. Кроме того, вирус поразит все носители данных в зоне действия датчика. Таким образом, любые данные, сохраненные на компакт-дисках или флэш-картах, будут уничтожены при первой же попытке их загрузки. Вирус работал крайне эффективно, никакие антивирусные программы или брандмауэры были ему нипочем…

Голос Артемиса, раздавшийся из двух гелевых динамиков на столе, отвлек Жеребкинса. – В кабинете есть встроенный сейф. В нем Минерва хранит свои записи. Придется сжечь все его содержимое.

– Встроенный сейф… – повторил Жеребкинс.

– Посмотрим.

Кентавр исследовал помещение рентгеновскими лучами и почти мгновенно обнаружил спрятанный за стеллажами сейф. Жеребкинс с удовольствием просканировал бы его содержимое, но опаздывал на свидание. Поэтому он просто направил в центр сейфа концентрированный лазерный луч толщиной не больше рыболовной лески, превратив все, что в нем находилось, в пепел. Оставалось надеяться, что лазер уничтожил не только фамильные драгоценности.

Сканирование не выявило больше ничего, заслуживающего интереса, так что Жеребкинс привел в движение шарики в шлеме Элфи, чтобы заставить свое изобретение скатиться со стола. Виртуозно владея клавиатурой, Жеребкинс вырезал лазерным лучом дыру в нижней части двери, еще когда шлем находился в полете. Двумя безукоризненно рассчитанными и выполненными прыжками шлем выскочил в коридор.

Жеребкинс довольно усмехнулся.

– Без сучка без задоринки, – пробормотал он.

Кентавр вызвал на экран план расположения комнат в шато Парадизо и наложил на него координатную сетку. Одна светящаяся точка на сетке изображала шлем, другая – Элфи.

Пора было доставить одно к другому.

Жеребкинс, продолжив работу, промурлыкал очередной куплет:

Если мне везенье изменит вмиг, Иль, упав в нору, я застряну в ней, Лучший друг, попавший под грузовик, — Все это о вас же напомнит мне.

Артемис, на поверхности земли, поморщился, когда песенка пробежала из крошечного телефона по его большому пальцу и достигла уха.

– Жеребкинс, умоляю, – произнес он обиженно. – Я пытаюсь вести переговоры.

Жеребкинс удивленно заржал – он совсем забыл об Артемисе.

– Черствым душой вершкам не дано понять прелести ривербенда, – сказал он и выключил микрофон.

Билли Конг решил, что настало время потолковать с другим пленником. Точнее, пленницей. Наверное. Как прикажете судить о таких вещах, если не знаешь, к какому классу существ принадлежит пойманная тварь? Она была похожа на девочку, но, может быть, у демонов особи мужского и женского пола отличаются куда сильнее, чем у людей. Поэтому Билли Конг решил выяснить, кто или что это за птица. Если тварь не захочет отвечать – ей же хуже. Есть много способов развязать пленнику язык. Можно, например, задавать вопросы участливым тоном. Можно угрожать. Но Билли Конг предпочитал пытки.

В начале восьмидесятых, когда Билли Конг был еще просто Ионой Ли, он жил в Малибу, что на побережье Калифорнии, с матерью Энни и старшим братом Эриком.

Энни работала на двух работах, чтобы содержать двоих детей, поэтому Ионе по вечерам приходилось оставаться дома с Эриком. Все было бы в порядке – Эрику было уже шестнадцать, и он вполне мог присмотреть за младшим братом, – но, как всякого нормального шестнадцатилетнего пацана, его это занятие не увлекало. Необходимость нянчиться с Ионой серьезно мешала ему общаться со старыми друзьями и врагами и заводить новых.