Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

— Я слышала, что у Аналая тяжелый день, и хотела помочь. — Руки Ти-фа-ни сильны в моих, и исцеляющий импульс, который я посылаю через нее, говорит мне, что с ней все в порядке. Я позволяю ей помочь мне сесть, устраиваясь между двумя женщинами.

Ари-а-на немедленно передает мне Аналая, ее рот нахмурился.

— Он сегодня такой суетливый. Это опять мое молоко?

Я качаю комплект в своих руках, посылая тепло исцеления по его маленькому телу. Из всего племени Аналай беспокоит меня больше всего. Его кхай не силен, и он борется. Я никогда не делилась этим с матерью, потому что это то, что со временем может стать либо лучше, либо хуже. Нет никакого способа узнать, и рассказать ей о своих страхах означало

бы только вызвать еще большее беспокойство. Это просто еще одно бремя, которое должен нести целитель, и поэтому я внимательно наблюдаю за Аналаем. Кхай лечит многое, но он не может исцелить все, и что-то в молоке его матери вызывает боль в его маленьком животе. Я посылаю ему свое исцеление, чтобы побудить его тело принять пищу, но каждый день дается ему с трудом.

— Это так. Он голоден, но это расстраивает его желудок.

Слезы разочарования подступают к глазам Ари-а-ны.

— У моего ребенка непереносимость лактозы? Ты не можешь это исправить?

Я качаю головой, потому что не знаю этих слов. Молоко есть молоко, а Аналай не любит молоко.

— Возможно, когда он станет старше, он сможет есть мясо, если его хорошо прожевать.

— Есть трава, которая успокаивает желудок, верно? Может быть, мы можем размять немного не картофельного пюре с костным бульоном и травами и посмотреть, поможет ли это? — спрашивает Ти-фа-ни, глядя на меня.

— У Кемли есть немного, — соглашаюсь я. — Аналай слишком мал для твердой пищи, но, возможно, это стоит попробовать.

— Я схожу к ней, — говорит Клэр, поднимаясь на ноги. Она грациозна, несмотря на округлый животик.

Я протягиваю руку и кладу на ее живот, прежде чем она успевает отодвинуться.

— Как твой живот?

— Все хорошо, — голос Клэр застенчивый. Она кладет руки по бокам своего живота и слегка покачивается. — Серьезно, я чувствую себя прекрасно. Тебе не нужно беспокоиться обо мне

— Я целитель. Позволь мне судить об этом, — говорю я, даже когда убираю руку. Мне даже не нужно прикасаться к коже Клэр, чтобы знать, что она в полном здравии. И она не является причиной моих беспокойств. Это что-то другое. Но что?

Мое исцеление успокаивает его боль, Аналай спит в моих объятиях, а Ти-фа-ни утешает расстроенную мать. Бедная Ари-а-на. Я знаю, это беспокоит Золаю, который ничем не может помочь. Он проводит долгие часы на охоте, потому что это то, что он может делать, и это только усиливает нагрузку на его пару, которая остается с плачущим комплектом на долгие часы. Спаривание никогда не бывает идеальным, но это всегда труднее всего сразу после рождения комплекта. Это я хорошо знаю. Я думаю о себе и моем Кэшреме, когда казалось, что за одну ночь мы перешли от ленивых дней в мехах к лихорадочным пеленаниям и очень мало спали. Первые несколько оборотов Луны всегда трудны.

Немного позже возвращается Клэр с травами, и женщины готовят пюре из бульона и кореньев для Аналая, пока я держу его. От первых нескольких кусочков его личико морщится, но ему удается проглотить немного, и когда я посылаю через него свое исцеление, я не чувствую боли в животе, которая у него обычно бывает.

— Думаю, что это работает. Попробуй покормить его молоком и пюре, и постепенно ты сможешь полностью перевести его на пюре. Пока ему все еще нужны питательные вещества из твоего молока. — Я передаю его обратно матери, на худом лице которой написано облегчение. — И всегда приходи за мной, когда он расстроен.

— Я не хотела тебя беспокоить, — говорит Ари-а-на, прижимая Аналая к себе.

— Я целитель. Это моя работа — заботиться обо всех. — Я улыбаюсь ей и медленно поднимаюсь на ноги. — И это всего лишь прикосновение моих рук.

— Но разве это не утомляет тебя?

Я удивлена ее вопросом. Конечно, это меня утомляет. Каждая унция исцеления, которую я даю другому, заставляет

мой кхай растягиваться еще немного, и иногда он растягивается слишком далеко. Но… это моя работа, как целителя. Каждую незажившую рану я чувствую в своем сердце. Мой долг — сохранить племя здоровым и сильным.

Последним целителем племени была сестра моей матери, Нэшак. Она умерла от кхай-болезни от истощения, слишком далеко расширив себя и свой кхай. Это была хорошая смерть; она умерла, спасая свой народ. Я ожидаю того же от себя. Я буду залечивать каждый порез, каждую рану, каждую боль в животе, пока больше не смогу исцелять.

Но на маленьком личике Ари-а-ны читается беспокойство. Я глажу ее по щеке и посылаю небольшую волну исцеления уставшей матери.

— Я бы предпочла исцелить маленького Аналая, чем слышать, как он плачет. Разве ты бы не хотела этого же?

Она медленно кивает, а затем одаривает меня усталой улыбкой.

— Спасибо тебе, Мэйлак.

Я глажу ее по гладкой щеке.

— Я должна пойти навестить других. Если позже ему станет плохо, приходи и найди меня в моей пещере.

— Я так и сделаю.

На ходу я глажу руку Ти-фа-ни, но внутри нее нет ничего тревожного. Комплект, который она носит в своем плоском животе, растет с каждым днем, и она здорова.

Все здоровы. Это одновременно и облегчение, и разочарование, потому что беспокойство в глубине моего сознания никуда не девается.

Я навещаю Мар-лен и Зэннека и их маленький комплект. Они здоровы. Я навещаю Аехако и его семью. Они тоже здоровые. Я сталкиваюсь с несколькими охотниками, возвращающимися с полуденной едой для своих товарищей, и придумываю глупые причины, чтобы остановить их. Каждый из них здоров. Я нахожу Химало обрабатывающего свои шкуры перед пещерой охотников. Он здоров, хотя и печален.

Все здоровы. Так что же это такое?

Я направляюсь в заднюю часть пещеры, где Айша сейчас поселилась с единственной незамужней человеческой женщиной, Мэ-ди. Возможно, Айшу что-то беспокоит. Она была мрачна с тех пор, как умерла ее малышка. Мое сердце болит за нее. Мы были беременны одновременно, но она родила слишком рано, и даже мое исцеление не смогло это остановить. Ее комплект умер, родившись слишком рано, и Айша замкнулась в себе. Я родила свою Эшу несколько месяцев спустя, и разрыв между нами был полным. Я думаю, Айша не может простить меня за то, что у меня есть то, чего она так сильно хочет.

Сегодняшний день ничем не отличается от любого другого дня. Айша одна в своей пещере, огонь потушен. Она съеживается под одеялом, ее глаза открыты и смотрят в никуда.

— Айша, — бормочу я, входя. — Это Мэйлак. Могу я навестить тебя?

— Мне все равно, — говорит она бесцветным голосом.

Я оглядываюсь в поисках места, но нет ничего, на что я могла бы опустить свое неуклюжее тело.

— Дашь мне свою руку? — спрашиваю я, решив остаться стоять.

Она переворачивается на спину. Ее длинные темные волосы беспорядочно спутались вокруг лица, и мне интересно, как долго она пролежала в постели. День? Несколько дней? Она хмуро смотрит на меня.

— Зачем?

— Потому что я здесь, чтобы проверить тебя, — прямо говорю я ей. Я протягиваю к ней руку и шевелю пальцами, показывая свое нетерпение.

— Почему это имеет значение? — выражение ее лица горькое. — Если я умру, то Химало будет свободен. И на один рот меньше, чем нужно кормить в этот жестокий сезон.

Я ничего не говорю, потому что не собираюсь спорить. Она кладет свою руку в мою, и она сильная, хотя я чувствую печаль, исходящую от нее. Я хочу сказать ей, что в жизни все еще можно найти удовольствие, в объятиях партнера, в простых радостях — но это будет исходить от меня, беременной и с другим комплектом в моей пещере. Она не захочет слушать. И пара Айши оставила ее. Поэтому я вздыхаю и отпускаю ее руку.

Поделиться с друзьями: