Затмение

– Брат, что скажешь? – спросил он, но в его просящем взгляде не было ничего живого.

– Я не думаю, что это спасение, – ответил я, хотя сам чувствовал, как внутри меня зарождается дикое желание принять этот легкий выход.

Испугался ли я того, что соблазн столь велик? Или же просто продолжал ненавидеть себя за безмолвное существование? Я понимал, что каждый из нас играл свою роль, все мы были никто; в этом мире счастье обходило нас стороной, словно как призраки.

Мир вокруг меня замедлялся, и клубные звуки сливались в одну мелодию – попытки забыть, попытки вернуть потерянное время. Я поборол собственную борьбу с тенью, но не знал, сколько ещё могу держаться. Моя рука заскользнула к карману, и я неожиданно обнаружил там небольшой пакетик с порошком. Я не помнил, когда именно он оказался у меня, но понимал – это была последняя соломинка на моем пути к потере.

– Что, опять сомневаешься? – Костя покачал головой, но в его голосе невозможно было уловить осуждения.

Как бы далеко я не зашёл, пришло смутное осознание: даже если этот путь и был лёгким, он вёл лишь к мрачным ступеням, покрытым пылью страха и потерь. Я чувствовал, что вскоре буду стоять на краю, осознавая, что единственное, что меня ждёт – это бездна.

Наконец, я закрыл глаза и, чувствуя всеобъемлющую безысходность, напомнил себе, что нет выхода, кроме тех, которые ведут в темные уголки. Я поднял пакетик, и сердце забилось быстрее. Я не знал, какой из этих шагов станет последним.

Я открыл глаза и вспомнил о светлых моментах, которые, казалось бы, оставались в прошлом. Но свет угас, и, как всегда, меня овладело понимание – больше не будет счастья, более не будет надежды. Один единственный шаг назад – и я всё равно снова столкнусь со своим отражением в этой бренной реальности.

В этот миг я понял – зависимость не только в наркотиках; это – полное слияние с отчаянием. Я встретил свои страхи лицом к лицу, и они, как это обычно бывает, не оставляли в живых.

Словно в крови, разгорелось пламя. На этот раз я знал – я не просто предавал себя, я предавал всех тех, кто пытался выжить в этом мрачном зале. Я потерял их борьбу, но не смог освободиться от своего одиночества.

Ночь продолжала длиться, и подгнивший мир вокруг затягивал меня в свои объятия, как холодный вьюг. Я остался стоять на пороге, но выход был всегда за пределами.

В тени искушения

Сквозь пелену дыма и массы лиц, узников собственных жизней, я ощутил, как тьма, словно плотная вуаль, обнимает меня все глубже. В пустоте, что тянула за собой, поросла растительность из страха и боли, разъедала меня изнутри. Я смотрел на друзей, но их лица казались мне чуждыми, искажёнными. Ни один из нас не собирался скрывать свои настоящие лица, но, возможно, это было лишь на время.

Я оставался на краю, и уверенность в том, что я споткнусь в пропасть, становилась пугающей знакомой. Я знал, что тот пакетик в кармане – это точка невозврата, то самое «прощай», что несёт в себе горькое обещание освобождения. Мы все были на грани, как зажжённые спички, готовые к сгорания; каждый из нас искал момент, когда исчезнет страх перед тем, что мы стали, уступая места призракам, которые навеки заполнили наши души.

Костя снова потянулся ко мне, его рука аккуратно шевельнула пакетик в сторону – как будто это было что-то священное, что могло вернуть надежду в этот бесконечный вихрь. Я увидел, как его зрачки расширяются, словно черные дыры, готовые поглотить любое подобие света, которое еще могло бы просочиться в его душу.

– Это – свобода, – прошептал он, как будто излагая таинственный заклинание.

Я взял пакетик, но понимал, что на самом деле это было нечто иное. Это было лишь временное облегчение, куща из того, что уже меня не было, и уйдя дальше я лишь опустошил то, что могло бы когда-то занять место ложной надежды. Внутри меня зарождалась борьба, но мне было наплевать. Я уже ожидал, что потеряю себя, так чем хуже?

– Они все уходят, – произнес кто-то рядом. Это была Галя – женщина с изможденными глазами, чьи плечи были согнуты под тяжестью, которую никто не мог видеть. – Все, кто думает, что спасутся.

Она смотрела на меня со смешанными чувствами – жалостью и горьким смехом. Я понимал, что её слова были правдой; влипшая в зависимость, она могла оглянуться на свою жизнь и увидеть пустоту.

– Мы все здесь, чтобы уйти, – сказала она, как будто читая мои мысли. Её взгляд просил меня о чем-то, но я не знал, чем могу помочь. Я лишь был в этом аду на равных с ней.

Музыка продолжала греметь, и я не мог удержать горечь на языке. Я ощутил, что в тот момент, когда бы я не принял решение о наркотиках, я лишь ставлю себя под страхом повторения ошибок. И всё же, когда свет начали меркнуть, а дно зала затопило новое опьянение, эта мысль начала терять свою ясность.

Я медленно раскрыл пакетик, а мир вокруг заколебался. С каждой каплей адреналина в груди звуки клубной музыки начинали отдаляться, словно я находился под водой, и единственным способом спастись стало решение погрузиться глубже. Я вспомнил листья плюща, которые растут туда, где нет света, и сейчас именно это изображало каждый момент на грани жизни и смерти.

Я заполнил горло, пропуская вздох, и почувствовал, как цвет светлой лужи охватывает меня, как бы укрепляя, как белая полоса. Но я сам себя обманывал, понимая, что настоящая подсказка – это не существование в плену, а полное ускользание от свободы.

Конец ознакомительного фрагмента.