Затмение

Часто вопросы были достаточно просты, чтобы решить их без участия Уорлеггана, но однажды перед возвращением в Труро Танкард сказал:

— Тот молельный дом прямо на краю деревни. На прошлой неделе я видел, как там чинят крышу, поэтому просмотрел имеющиеся документы и обнаружил, что срок договора аренды истек. Этим утром я заходил, чтобы встретиться с ними. Я нашел только троих и обрисовал им ситуацию с договором аренды, после чего старший из них, некто Нэнфан, сказал, что договор истек четыре года назад, и мистер Фрэнсис Полдарк подарил им эту землю. Я осведомился о наличии подтверждающих документов, на что Нэнфан ответил, что это было устное дарение. Мистер Фрэнсис Полдарк просто сказал: «Вы можете распоряжаться этой землей» и оставил все как есть. Из трех людей, присутствующих при этом, двое, в том числе отец Нэнфана, впоследствии умерли, так что остался только один свидетель. Я сказал, что передам это дело на ваше рассмотрение.

Джордж посмотрел на карту, висевшую на стене рабочего кабинета, которая показывала границы и детали имения.

— Здесь? Точно. Они даже называют эту улицу переулком Молитвенного дома, это было одобрено временем. Оформите официальную дарственную. Найдите кого-нибудь надежного с другой стороны, чтобы подписать ее. Пусть это будет сделано должным образом.

— Хорошо, займусь этим на следующей неделе.

— Минуточку... Это те сектанты, которые надоедали нам в церкви, да? Оджерс, этот жалкий священник, повздорил с ними. Он запретил им ходить в церковь, но говорит, что они посещают службу в Марасанвосе и устраивают собрания в Грамблере во время службы. В прошлое воскресенье наша церковь была на треть пуста.

Танкард покорно ждал на полпути к двери

Джордж стукнул по карте.

— Оставьте это. Пусть земля побудет бесхозной до следующей недели. А я тем временем встречусь с Оджерсом и узнаю его мнение.

Две недели спустя Джордж отправился в Труро по делам, а также убедиться, что городской дом готов к их приезду. Элизабет осталась заниматься мелкими проблемами — таковые всегда образуются, когда уезжаешь на несколько месяцев. Вечером, часов в шесть, делегация из трех мужчин попросила с ней встречи.

Время неподходящее: она целый день была занята и к тому же поругалась с матерью, пребывавшей в самом дурном расположении духа. Пожилая пара, нанятая присматривать за Чайноветами, в июле уволилась, и с тех пор замену не нашли. Мистер Чайновет оказался таким придирчивым, что это могли терпеть только самые нуждающиеся люди, и он отверг уже три пары соискателей. Это означало больше обязанностей для прочих слуг и больше ответственности для Элизабет. Кроме того, в этот день заболел Валентин, он капризничал, оставалось лишь надеяться, что он не подхватил что-то серьезное. Но все-таки Элизабет прожила здесь десять лет и знала всех жителей деревни, а потому не могла отослать их, даже не выслушав.

Вообще-то в гостиную провели только двоих. Том Харри решил, что трое — это уже толпа, так что самому молодому члену группы, Дрейку Карну, велели обождать на кухне. Из двух вошедших Элизабет знала только одного, крупного человека средних лет, пользующегося уважением Уилла Нэнфана, его маленький надел граничил с поместьем. Другой был моложе, высок и кудряв, с морщинистым лицом, искажавшим истинный возраст.

Они неловко встали перед Элизабет — трудно иметь дело с женщиной, но это, похоже, их последний шанс. Мужчины не знали, куда девать руки и ноги, пока Элизабет с улыбкой не пригласила их присесть. Тогда, потеребив руки и откашлявшись, они рассказали о своем деле. Получив все сведения, которые они могли предоставить, Элизабет сказала:

— Вы должны понять — мне нелегко вмешиваться. Я передала право управления собственностью своему мужу, мистеру Уорлеггану, с ним вам и следует повидаться. Так будет гораздо лучше, потому что он даст вам обстоятельный ответ.

— Мы приходили к нему с неделю назад, но мистер Танкард сказал, что он слишком занят.

— Что ж, он и впрямь занятой человек. Я передам ему, что вы заходили, но если это его решение, а не поверенного, то не могу ничего обещать.

— Мы подумали, — сказал Нэнфан, — раз уж мистер Фрэнсис отдал землю нам, может, вы объясните мистеру Уорлеггану, ну, в общем, что по справедливости она должна остаться у нас. Если б мистер Фрэнсис Полдарк не сказал, что мы можем забрать землю...

— Вы уверены, что именно так он и сказал? Может быть, произошло недопонимание?

— О нет, мэм, мой отец был точно уверен. И старый Джоуп Ишбел то же самое твердит. И вообще, когда мистер Джошуа Полдарк подписывал первый договор аренды, он сказал, что его продлят.

— На усмотрение его наследников, не так ли?

— Ну да, мэм.

— Да, мэм, — спокойным тоном вмешался Сэм Карн. — А его наследник — мистер Джеффри Чарльз Полдарк, мэм. А он покуда еще несовершеннолетний.

Элизабет посмотрела на незнакомца.

— Вы что, стряпчий?

Хотя прекрасно знала, что это не так.

— О нет, мэм. Простой грешник, ищущий Божьей благодати.

— Что ж, вы правы. Моему сыну только десять. Мы с мужем — его официальные опекуны. Мы принимаем решения от его имени.

— Да, мэм. И мы просим вашей помощи. Потому что ежели мы сохраним свой дом, это будет промысел Божий и прославит Господа нашего Иисуса Христа.

Элизабет едва заметно улыбнулась.

— Думаю, кое-кто готов с этим поспорить.

— Всегда есть злобные люди, мэм. Каждый день мы с радостью молим Господа простить их.

— Надеюсь, что вам не придется молить его простить нас, — сказала Элизабет.

— Надеюсь, что нет, мэм, потому что это будет таким суровым ударом по нашей общине — потерять дом, когда мы никому не причинили вреда. Уже тридцать пять лет как Господь Иегова повелел своим смиренным слугам построить дом Божий, что они и сделали собственными руками. И с тех пор поклоняются там Господу и прославляют имя Христа.

— А разве прославлять Господа положено не в церкви?

— Да, мэм, но мы следуем велению Господа и в повседневной жизни, и дом для собраний, где люди, обретшие спасение, могут встречаться с теми, кто его ищет, это тоже подходящее место для молитв, прощу прощения. Мы постоянно ходим в церковь, всё наше сообщество ходит. Многие, многие из нас ходят в церковь так часто, как никто другой. Мы смиренные, богобоязненные слуги Господни.

Элизабет закрыла книгу и потеребила край закладки. Она устала, ей хотелось покончить с этой беседой. Уилла Нэнфана она любила и уважала, хотя и знала, что он пару раз устраивал стычки со слугами Джорджа по поводу приходских дел. Что касается молодого человека, то в нем она не была уверена. Уважение, звучащее в его тоне, не скрывало определенную воинственность натуры. Элизабет чувствовала, что при необходимости он готов спорить и до рассвета, а его убежденность в собственной правоте такова, что в пылу спора он может и позабыть о разнице в их положении. Это главная беда с методистами — они ставят себя выше классовых различий. Их господин — Христос, и только он. Перед троном Всевышнего все мужчины равны, как и все женщины — и Элизабет Уорлегган, и Шар Нэнфан, и какая-нибудь шахтерская дочь, на которой женат этот блондин. Несомненно, что это один из главных принципов христианской веры, но на практике всё по-другому.

Но всё же Элизабет была добросердечным человеком и понимала справедливость их просьбы.

— Что ж, — начала она, — как я вам и сказала, решения принимает мой муж, но обещаю, когда он вернется на следующей неделе, я расскажу ему о вашем деле. Объясню, что вы считаете сделанное моим покойным мужем Фрэнсисом обещание твердым, и попрошу мужа пересмотреть решение в этом свете. Большего я не могу для вас сделать, но это обещаю, как только мистер Уорлегган приедет домой.

— Благодарствую, мэм, — ответил Уилл Нэнфан.