Затмение

Принимать молодого человека и проводить с ним время втайне от старших значило скомпрометировать себя и свою честь, если бы он был из ее круга. Но чувства, которые она испытывала на этих встречах, были настолько подлинными и сильными, что она с трудом могла их контролировать. Правильно ли выйти замуж за человека, который ей даже не нравится, отдаться ему, делить с ним немыслимую близость на манер... она даже не вполне понимала как, только из-за денег, положения в обществе и желания старшей родни? Почему неподобающе выйти замуж или хотя бы любить стройного, честного и достойного юношу из рабочего класса? Только из-за того, что у него мало денег, и разницы в социальном положении и образовании? Неужели любовь — это неправильно, такая любовь, сильная, безрассудная, пылкая до боли, неужели нужно забыть о ней навсегда?

Во время второй встречи они сидели на потрепанной кушетке и болтали о всяких пустяках минут пять, а потом Дрейк стал целовать ее руку, а затем и губы. Поцелуи по-прежнему были целомудренными, но по мере того, как разгорались чувства, становились всё более страстными. Они сидели на кушетке — не в силах вдохнуть, ошеломленные, пьяные от любви и счастливые, печальные и потерянные.

Когда Дрейк ушел, Морвенна поняла, что ее отношение к замужеству с мистером Уитвортом — еще не повод позволять кому бы то ни было такие вольности. Ее не просто так воспитали в доме священника, в Труро она немало времени провела в молитвах. Главным образом она просила Господа дать ей силы противостоять нажиму родни, и теперь виновато размышляла: может, она молилась не в поисках наставления, а лишь чтобы получить поддержку в уже принятом решении?

Сейчас Морвенне требовалась сила другого рода, чтобы сопротивляться искушению плоти, а она полагала, что это именно так; сила сохранять равновесие и сопротивляться нежеланному браку, но при этом не допустив мезальянса, который приведет к катастрофе.

Морвенна наконец-то получила письмо от матери — долгое, мудрое, взвешенное, но не успокаивающее. Разумеется, не следует выходить замуж, если она этого не желает. Конечно же, не стоит выходить замуж поспешно. Но... И затем шли эти «но». Ее отец декан умер, не оставив почти ни гроша. Миссис Чайновет не осталась совсем без средств благодаря щедрости брата, но у нее еще три дочери на попечении. Ни у одной нет достойного положения. Всем девочкам придется искать работу гувернантками или учительницами.

Им повезет, если они найдут такого приятного воспитанника, как у нее. А без денег их шансы на замужество невелики. Служить всю жизнь гувернанткой — это не то будущее, которое она желала бы дочерям. Но в случае Морвенны всё совершенно изменилось. Благодаря необыкновенной щедрости мистера Уорлеггана она получила приличное приданое. А затем и предложение выйти замуж за перспективного молодого священника, преданного церкви, да и не без средств, а после смерти матери он унаследует еще больше, к тому же он из хорошей семьи.

После замужества она могла бы жить в доме викария в самом современном городе графства, иметь хорошее положение в обществе, детей — всё, чего только может пожелать молодая дама. Ее положение будет таково, что со временем с ее детьми могла бы заниматься одна из сестер. Морвенне следует основательно подумать, прежде чем отвергать этот брак, и молиться, молиться и молиться, чтобы Господь указал ей путь.

Под конец миссис Чайновет добавила, что той же почтой отправила письмо Элизабет с просьбой помягче относиться к ее дочери и предложила на два месяца отложить окончательный ответ на предложение.

Так что во время третьей встречи с Дрейком Морвенна с куда большим успехом держала себя в рамках. Настолько успешно, что поначалу Дрейк даже обиделся и испугался. Но это долго не продлилось. Где-то в глубине ее сердца раздался голос: «Если я все равно потеряю это чувство, то почему бы не отдаться ему, пока возможно?»

Во вторник вернулся Джордж, а всю среду пруд чистили от жаб. Том Харри всё повторял и повторял Джорджу и всем вокруг, кто желал слушать, что не может понять, откуда их столько развелось. Джордж лишь фыркал в ответ, но в четверг он проснулся в тишине, как и в пятницу и субботу. В воскресенье жабы снова появились.

Теперь он просто разъярился и велел бы выпороть Тома Харри и Пола Билко, если бы старший брат Тома не пришел к нему с мольбой и возможным объяснением.

— Это не те жабы, от которых мы избавились в прошлом году, сэр. Это уже обычные жабы из тех, что живут в прудах Марасанвоса.

— И что? — нетерпеливо перебил его Джордж.

— Ну так они же перемещаются. Лягушки и жабы — такие странные создания. Плодятся тут уже полвека. Или... Или кто-то нарочно их принес.

Джордж посмотрел на слугу, пытающегося не встречаться взглядом с хозяином.

— И кому такое могло прийти в голову?

Харри не знал. Не его дело — находить причины. Но Джордж без труда ответил на собственный вопрос. Молельный дом переделали под сарай? Закрыли шахту и оставили семьи без средств к существованию? Перегородили идущие по поместью тропы и воздвигли заборы? Всё это могло вызвать детское желание отомстить.

— И далеко отсюда до Марасанвоса?

— Мили три до ближайшего пруда.

— И что, жабы могут так далеко допрыгать?

— Ну, сэр, наверное, могут, но не думаю, что допрыгали.

Джордж снова понаблюдал за мучительными потугами слуг в пруду.

— Я хочу поставить охрану, Гарри, — сказал он. — С заката до рассвета. Раз за это отвечают Том и Билко, путь они и займутся.

— Да, сэр. Прошу прощения, сэр, но если выяснится, что это проделки гнусных хулиганов, то, вероятно, не раньше следующего вторника или среды. Они подождут пару деньков до следующего раза.

— Выставляй охрану на каждую ночь, пока они не появятся. Твоему брату не повредит спать поменьше, чем он взял себе в привычку.

— Да, сэр. Хорошо, сэр.

Следующий день прошел в точности как и среда. Весенний денек выдался на редкость солнечным и свежим, но в доме атмосфера оставалась довольно мрачной. Джеффри Чарльз беспрерывно ковылял из комнаты и обратно. Он пожаловался на боль в животе, встревожив мать, но оказалось что эта «боль» вызвана долго сдерживаемым смехом. Раз Морвенна отказалась его выслушивать, он с удовольствием поделился бы подозрениями с тетушкой Агатой, но робел при мысли о том, что пока будет кричать ей в ухо, где-то поблизости окажется Люси Пайп.

К счастью, именно в этот день Джордж узнал о еженедельных визитах в дом Росса. Элизабет услышала об этом в первый же день после приезда, но благоразумно решила не сообщать мужу. После возвращения Джордж еще не виделся с тетушкой Агатой. Но в это солнечное воскресенье она решила спуститься вниз, опираясь на руку Люси Пайп, и в одиночестве сидела в большой гостиной, когда Джордж проходил там по пути от пруда, где проверял, сколько жаб выловили егеря.

Возникла беседа, а скорее монолог, и в результате Джордж предстал перед Элизабет с белым от ярости лицом.