Затонувшие сокровища

До того как закончится эта церемония, никакой груз нельзя было доставлять на причал. К берегу не разрешалось приближаться ни одному кораблю. Это, прежде всего, устраивало чиновников, стремящихся урвать свою долю барыша.

Удастся ли флотилии, укрывшейся в бухте Виго, обойти эти нелепые формальности? Принц Барбансонский отправил с курьером депешу в Мадрид, чтобы получить соответствующие указания. В Мадриде созвали Совет по делам Индий, который вынес решение выгрузить на берег драгоценный груз, принадлежащий королю. Совет отправил в Виго представителя, который прибыл туда две недели спустя после трагического финала.

Катастрофа

23 октября английский адмирал Рук высадил на берегу бухты два отряда общей численностью четыре тысячи человек, и они захватили укрепления. Одновременно он направил к заградительным бонам два корабля с 80 пушками на каждом, которые их затопили. Вся англо-нидерландская эскадра вошла вслед за этими кораблями в бухту Виго, где разыгралось жестокое сражение. Противники расстреливали друг друга в упор. Тяжелые корабли, запертые в бухте, лишились маневренности. Англичане стреляли раскаленными ядрами, и головешки, разлетаясь по ветру, поджигали как французские, так и английские корабли. Охваченный пламенем адмиральский корабль Рука «Торбей» был покинут экипажем. Французский корабль «Солид» взорвался с таким грохотом, будто предвещал конец света. Одно за другим французские суда теряли мачты, загорались и, расснащенные, сносились течением.

Видя, что сражение проиграно, Шато-Рено отдал приказ капитанам уничтожить французские корабли, чтобы они не достались врагу.

Генерал-капитан дон Хуан де Веласко со своей стороны распорядился поджечь галеоны. В страшном хаосе сражения матросы охваченных пламенем галеонов бросились к берегу. Полуголые, обожженные, измученные до предела, они все же тащили на себе серебряные слитки, золотую посуду или мешки с пиастрами.

Добыча англичан достигла полутора миллионов фунтов стерлингов, а между тем из 19 галеонов им удалось захватить только пять, причем один из них пошел ко дну в Бискайском заливе. Остальные сокровища остались на дне бухты Виго. Отыскать их мечтали многие поколения водолазов. Мечты эти живы и в наши дни.

Кстати, заметим, что охотники за сокровищами обнаружили в одном из кораблей, затонувших в бухте Виго, груду осколков китайского фарфора.

Один из последних водолазов, обшаривших бухту Виго, подсчитал, что в затонувших судах и в иле осталось, по меньшей мере, 40 320 тысяч монет достоинством в восемь реалов.

Самым пикантным, пожалуй, в этой истории является то, что значительная часть груза галеонов принадлежала английским и голландским купцам. Они обычно действовали через подставных лиц, поскольку лишь испанцам предоставлялось право присоединиться к «золотой» флотилии.

Огромное богатство

Одним из наиболее удачных решений Филиппа V было назначение «генерал-капитаном моря», бывшего французского флибустьера Жан-Батиста Касса. Он нанес поражение англичанам и удачно провел флотилию Новой Испании через Атлантический океан.

Касс возглавил военную экспедицию на Ямайку, в логово буканьеров, и превратил этот остров в самый крупный торговый центр Нового Света.

Менее чем за столетие Карибские страны необычайно разбогатели, и не только за счет золота, награбленного с галеонов. Ямайка, в частности, обязана своим богатством товарам, которые вывозились в Англию или Северную Америку. К их числу следует отнести в первую очередь сахар, ром и патоку, которые обеспечивали также процветание Санто-Доминго. К этому надо добавить хлопок, табак, имбирь и контрабандные товары для испанских колонистов. Крупные барыши приносила и торговля африканскими рабами. В 1712 году работорговля, контролировавшаяся французами, перешла в руки англичан.

Испанцы, обосновавшиеся в Новом Свете, также разбогатели. В глазах Европы они превратились в клиентуру, которая уже больше не нуждалась в орудиях производства и продовольствия, а предъявляла спрос на предметы роскоши — дорогое оружие, шелковые ткани и тончайший фарфор.

Новые торговые пути

Теперь трудно определить интенсивность торговых операций, развернувшихся в карибских странах в XVIII веке, или подсчитать количество судов, направлявшихся на «Острова» из Европы. Торговля развивалась, несмотря на все опасности, связанные с деятельностью пиратов и с условиями навигации. Правда, за истекшие века моряки накопили богатый опыт. Они лучше изучили труднодоступное побережье, рифы, а главное, господствующие ветры и яростные штормы, бесчинствующие в Карибском море, которое еще сто лет назад именовалось «Испанским». Чтобы попасть в это море, предстояло преодолеть гирлянду опоясывающих его островов. Теперь уже были известны и многие другие проходы, кроме Флоридского пролива, а именно — водный коридор между Кубой и Эспаньолой, пролив Мона между Эспаньолой и Пуэрто-Рико. Наконец, один из торговых путей начинался непосредственно у северного побережья Тринидада и, миновав Мартинику и Гваделупу, пересекал Малые Антильские острова. Все эти пути сходились на Бермудских островах, где суда попадали в воды Гольфстрима и подхватывались западными ветрами.

Корабли в ту эпоху еще не умели лавировать, но их капитаны уже открыли один немаловажный секрет: они заметили, что вдоль побережья разница в направлении ветра ночью и днем достигает 10°, а иногда и 20°. Моряки использовали эту перемену ветра при плавании вдоль берегов Колумбии и Венесуэлы, от Картахены до Тринидада.

Знакомые с этим открытием мореходы — англичане, французы, голландцы — теперь охотнее занимались торговлей, чем морским разбоем. Разумеется, они по-прежнему бороздили воды Нового Света, куда заходили за колониальными товарами: ромом, деревом кампече и сахаром. Но теперь барыши, приносимые европейскими товарами, которые они завозили в Америку, были не меньшими, чем доход от сбыта колониальных товаров в Европе. Дело в том, что Новый Свет стал крупным потребителем предметов роскоши.

Роскошь Нового Света

В начале XVIII века Новая Испания (современная Мексика) своей роскошью затмевала метрополию. В Новом Свете появилась своя «золотая» и «серебряная» знать — семейства графов или маркизов Лас Рейас, Отера, Валенсьяна, Обрегон, Руль. Они воздвигали в этой стране, где некогда им туго жилось, великолепные дворцы, вели светскую жизнь, устраивали блестящие празднества и приемы, носили шелковые одежды и тонкие кружева, обставляли свои палаты дорогой мебелью. Все это поставлялось из Европы.

Во дворцы вице-королей и местной испанской знати стекались изделия из венецианского стекла, зеркала из Сен-Гобена, парча из Флоренции, мебель из Парижа. Красавицы креолки носили кринолины и корсеты из Франции. К услугам местных щеголих были бархат, муслин, безделушки из слоновой кости, раскрашенные и набивные ткани.

Источником богатства обосновавшихся в Америке испанцев были не только рудники Нового Света. В Оахаке, например, колонисты наживали состояние на крошечном насекомом — кошенили. Порошок, получаемый из обожженной кошенили, сделал переворот в красильном ремесле. Кошенилевые краски приносили Новой Испании годовой доход, оцениваемый в 8 миллионов ливров.

Шоколад и ваниль давали огромные барыши. Хинин (Cortes peruvianus), или «порошок иезуитов», как его тогда называли, пользовался большим спросом в Европе и продавался там по высокой цене. Черепашьи панцири и перламутр тоже приносили немалые доходы.

По мере того как эта торговля разрасталась, французы, англичане и голландцы обменивали свои товары на восьмиреаловики испанских колонистов. Между тем рейсы галеонов становились все более редкими. Испанские флотилии прожили долгую героическую жизнь. В былые времена морские караваны состояли более чем из ста кораблей. Но с начала XVIII века после катастрофы в бухте Виго, конвои насчитывали в лучшем случае 10–12 судов.

Смехотворная флотилия

К концу 1712 года самое большее, что удалось сделать Испании, — это снарядить флотилию из двух военных кораблей, двух плашкоутов и старого торгового судна «Урка де Лима». Корабли флотилии Новой Испании, груженные европейскими товарами, соединились в порту Веракрус под командованием генерал-капитана дона Хуана Эстебана де Убильи. Одновременно флотилия Материка, которую возглавлял генерал дон Антонио де Эчеверес-и-Субира, бывший фактически богатым спекулянтом, прибыла в Картахену.