Завещание ночи. Переработанное издание

— Ну, в общем, да, — сказал я угрюмо.

— Ты уверен, что тот, у кого находится Чаша, сейчас внизу?

— Олег, ты что, в-в-веришь ему? — не выдержал гард. — Ты что, не в-в-видишь, он же все в-в-врет! Он п-п-прекрасно знает, где Чаша, только тянет в-в-время. Переломать ему к-к-кости — тут же все скажет!

— Да, — сказал я, — я знаю, где Чаша. Она внизу, в подземелье. И если мы не успеем до нее добраться до наступления темноты, нам всем придется очень и очень плохо.

— Это почему еще? — подозрительно спросил Олег.

— Потому что, — огрызнулся я. — Тот человек внизу всех нас уничтожит.

— Олег! — взорвался гард. — Он же нас дурит как детей! Он хочет, чтобы мы спустились в подземелье, а там у него, может, б-б-братва со стволами на каждом углу. Пусть скажет, ку-ку-куда он спрятал Чашу, и в-в-все!

— Болван, — заорал я, — я уже все сказал!

Он бросился ко мне с явным намерением размазать по стенке, но рысьеглазый неожиданно выставил вперед руку, и гард остановился, словно налетев на железный шлагбаум.

— Нет, — усмехнулся Олег, — это было бы слишком просто. Несколько секунд мы молча и неотрывно смотрели друг на друга. Я ненавидел его, и все же рысьеглазый был моим единственным шансом спасти Наташу. Все это — ненависть, мольбу, надежду — он мог бы прочесть в моих глазах, если бы умел читать по глазам. Наконец, он отвел взгляд.

— Я не очень тебе верю, — сказал он глуховато. — Скорее всего, ты задумал очередную подлянку. Но я не дам тебе снова обмануть нас.

Он отошел на пару шагов и поднял пистолет.

— Мы втроем сейчас спустимся в подземелье. Ты пойдешь первым. В наручниках. Если там будет засада, ты тут же получишь пулю в затылок. Если попытаешься бежать — то же самое. Если там действительно прячется человек, о котором ты говоришь, будешь с ним разговаривать. Все это время в спину тебе будут смотреть два ствола. Ты понял?

Я покачал головой.

— Так не пойдет. Во-первых, я сам точно не знаю, где он находится. Во-вторых, идти туда в наручниках — самоубийство. Я не прошу, чтобы вы вернули мне пистолет, но без арбалета там делать нечего.

— Падла, — зарычал гард, — тебе еще арбалет дать?

— Тихо, Сергей, — оборвал его рысьеглазый. — Арбалет ты не получишь. И наручники мы с тебя тоже не снимем — а то еще нырнешь в какую-нибудь нору, ищи тебя потом. Выбор у тебя такой: либо идешь и показываешь дорогу, либо мы здесь выколачиваем из тебя, куда ты спрятал Чашу. Ну?

Я посмотрел на часы. 21.45.

— Хорошо. Только арбалет вам все равно придется взять с собой. Говорю же вам; это единственное оружие, которое против него хоть чего-то стоит.

— Почему, интересно знать?

Объяснять им, что Хромца не возьмет ни пуля, ни нож было бесполезно. Я сказал:

— Арбалет убивает бесшумно. Если он услышит хоть что-нибудь, хоть щелчок предохранителя, моя девушка погибнет.

— Да клал я на твою биксу! — презрительно прервал меня гард и сплюнул.

Я посмотрел на него.

— Зря ты так. Браслеты же на мне не всю жизнь будут.

— Заткнитесь, — бросил рысьеглазый. — Насчет арбалета он, может, и прав. Сергей, возьмешь его.

Олег секунду подумал, потом сунул «Макарова» в кобуру на поясе.

— Этот человек внизу вооружен?

— Да. И вообще — это убийца, настоящий, матерый убийца.

Он хмыкнул, бросил Сергею «ждите здесь» и пошел к выходу, перепрыгивая через обломки. Я сделал два шага за ним.

— Стоять! — заорал гард.

— Тебя не спросил, — огрызнулся я.

Он подошел и ударил меня дубинкой между лопаток. Мне это, откровенно говоря, начало уже приедаться, но было очень любопытно, куда же направился рысьеглазый. Поэтому я в два прыжка преодолел расстояние до двери и выглянул наружу. Тут он настиг меня и свалил на землю, довольно технично проведя подсечку. Несколько секунд он ожесточенно пинал меня, вкладывая в это занятие всю душу, а я размышлял о том, стоит ли подобное времяпрепровождение полученной мной информации. Увидел я следующее: за оградой стоял давешний белый «жигуленок». А за рулем сидела Вика.

— Серега! — рявкнул от машины рысьеглазый. — Прекратить!

Как ни странно, гард послушался. Я приподнялся и сел. Олег уже шел к дому, в руках у него был АКМ. За его спиной, за зубчатой кромкой деревьев, наливался серебром круглый диск Луны.

— Пошли, — скомандовал он. — Сергей, веди его.

— Фонарик хотя бы дайте, — сказал я, осторожно переступая с ноги на ногу.

Кости вроде бы все были целы. Олег молча отцепил от пояса и подал мне плоский черный прямоугольник. Держать его в скованных наручниками руках было неудобно, но все же это было лучше, чем ничего.

Мы вновь спустились в подвал и добрались до открытого люка шахты, из которой доносился душераздирающий вой Дария. Я поводил лучом фонаря — стрела целая и невредимая лежала на крышке люка. Гард нагнулся и подобрал ее.

— Ты лезь первым, — обратился к нему Олег, — будешь его страховать.

— С-с-собака, — неуверенно произнес гард. Олег толкнул меня локтем.

— Прикажи псу, чтобы не тронул Сергея.

Больше всего мне, естественно, хотелось, чтобы Дарий разодрал обоих моих спутников на мелкие кусочки, но под дулом автомата выпендриваться было неразумно, и я скомандовал:

— Спокойно, Дарий, свои.

Услышав мой голос, пес радостно залаял и снова принялся бросаться на стену колодца. Сергей, повозившись с ремнем арбалета, полез в шахту. Некоторое время было слышно, как он отпихивался от знакомящегося с ним Дария, потом сдавленный голос произнес:

— Все в порядке, пусть с-с-пускается.

— Без глупостей, — еще раз предупредил Олег и отошел от колодца, нацелив на меня АКМ.

Я опустился на колени и спиной полез в шахту, судорожно хватаясь скованными руками за металлические ступени лестницы. Спуск занял минуты три, зато в конце пути мне был оказан теплый душевный прием.

— С-с-спускаешься как мешок с дерьмом, — объявил Сергей, но сопроводить свои слова действием не захотел — постеснялся Дария.

Олег слетел по лесенке молниеносно, как настоящий морпех. С последних трех ступенек он спрыгнул, его высокие десантные ботинки мягко спружинили о металлический пол, и в то же мгновение он легко развернулся на каблуках, нацелив автомат в темную глубину коридора.

— Здесь должно быть освещение, — сказал он негромко. — Сергей, поищи.

— А если он рядом? — спросил я, хотя сильно сомневался в этом.