Завещание ночи

— Это инки, — пояснил я. — Пятнадцатый век. Золото.

Он удивился. Конечно, он мне не поверил, но, во всяком случае, я его заинтриговал.

— Подожди здесь, — приказал он и исчез за калиткой.

Опять приглушенно забубнили голоса. От вчерашней обманчивой открытости дома — открытости западни — не осталось и следа. Теперь это была крепость — ощетинившаяся пушками, выставившая караулы, охраняющая трусливого недоверчивого полководца.

— Пошли, — бросил Олег, снова отворяя калитку. Я, нагнув голову, шагнул в проем, ожидая удара сбоку по затылку либо какой-нибудь иной гадости в духе господина Валентинова. Ничего, однако, не произошло. Красномордый, поигрывая цепью добермана, сидел на ступеньках своей будки, Олег стоял чуть поодаль, всем своим видом давая понять, что пропускает меня вперед.

— Кстати, — спросил он, когда мы шли к дому, — где твоя тачка?

— Заправляется на бензоколонке, — соврал я. — Скоро приедет. А что?

Он не ответил. Около лестницы, ведущей на крыльцо — той самой, по которой вчера вечером я спускался под дулом пистолета, — он тронул меня за рукав, и я остановился.

— Оружие, — сказал Олег и протянул руку.

— Нету, — ответил я и улыбнулся, глядя в его сузившиеся рысьи глаза.

— Подними руки, — скомандовал Олег.

Я пожал плечами и поднял руки. С утра парило, и я надел рубашку с коротким рукавом, так что трюк с руками был излишним. Тем не менее Олег тщательно обыскал меня — с нулевым, естественно, результатом.

— Открой сумку.

Я потянул замок молнии. Сумка была доверху набита деньгами.

— Что это?

— Деньги, — сказал я. — Что же еще?

Пистолет был в сумке, на самом дне, прикрепленный к коже двумя полосками скотча. Но я рассчитывал, что Олег вряд ли потребует от меня вынимать деньги прямо во дворе.

— Хорошо, — проворчал он, несколько смущенный тем, что я принес все деньги обратно. — Пошли наверх, только без фокусов.

— Я не Кио, — буркнул я.

Рыба-телескоп по-прежнему плавала за толстым стеклом аквариума, тараща огромные страшные глаза. За разложенным посередине кабинета складным ломберным столиком сидели Валентинов, доцент Шмигайло и гард Сергей. Четвертое, небрежно отодвинутое кресло, пустовало — в нем, очевидно, совсем недавно сидел Олег. Перед каждым из присутствующих лежали рубашкой вверх игральные карты, а перед доцентом еще и листок бумаги с карандашом, из чего я заключил, что воротилы подпольного бизнеса вкупе со своими цепными псами мирно расписывали пулю. Слава Богу, облегченно подумал я, они все здесь, значит, и Чаша наверняка еще в доме.

— Добрый день, — сказал я, входя (Олег стоял в двух шагах за моей спиной). — Прошу меня извинить, но у меня к вам, Константин Юрьевич, весьма срочное и конфиденциальное дело.

Валентинов рассеянно посмотрел на меня из-за своих огромных очков. Казалось, он совсем не вникает в то, что я говорю, а просто досадует, что его оторвали от интересной игры.

Потом он щелкнул пальцами, и гард тут же вскочил с кресла. Валентинов повел очками в сторону, и Сергей плавно переместился за мое левое плечо. Теперь они оба страховали меня сзади — Олег справа, Сергей слева.

— Дело конфиденциальное, Константин Юрьевич, — повторил я.

Он боится, подумал я. Он до смерти напуган, он воображает, что я явился отомстить за вчерашнее унижение, тварь, и даже не считает нужным скрывать это. Сволочь, огромная, жирная сволочь.

— Или говорите здесь, Ким, — равнодушно произнес он, — здесь, при всех, или выметайтесь вон.

— Хорошо, — сказал я. — Только пусть ваши мальчики не дышат мне в затылок, ей-Богу, противно.

Огромное плоское лицо исказила недовольная гримаса. Олег отошел и встал у самой двери, перегородив проход. Сергей даже и не подумал шелохнуться.

— Короче, юноша, в чем дело?

— Я пришел, чтобы аннулировать нашу вчерашнюю сделку, — сказал я.

— Я принес назад деньги и хочу забрать Чашу.

Несколько секунд он недоуменно смотрел на меня. Потом расхохотался так, что очки запрыгали на его мясистом бесформенном носу.

— Ну и остряк же вы, молодой человек, — сварливо заметил Дуремар-Шмигайло, глядя, однако, не на меня, а на колышащийся от хохота Валентинова шаткий ломберный столик. Я проигнорировал его замечание.

Гора плоти, наконец, отсмеялась и перестала трястись. Я терпеливо ждал.

— Михаил Львович совершенно верно изволил выразиться — вы остряк, юноша! — Валентинов извлек из кармана своего парчового халата давешний огромный платок и оглушительно высморкался. — Это же надо придумать: являться в приличный дом с такими заявлениями, да еще высказанными в такой наглой форме! Побойтесь Бога, юноша!

— Из этого приличного дома, — заметил я, — меня вчера вывели под дулом пистолета, хотя никаких поводов я для подобного обращения не давал. И, если у вас принято так шутить, то я не понимаю вашего удивления. Я, однако, не шучу.

Я сделал шаг к ломберному столику (Сергей, как тень, двинулся за мной следом) и высыпал на него содержимое сумки. Пистолет, естественно, остался внутри.

— Здесь все ваши деньги, — сказал я. — Можете пересчитать, все упаковки целы. Я, конечно, отдаю себе отчет в том, что поступать так не принято, однако выхода у меня нет. Я хочу немедленно получить Чашу.

Валентинов, наконец, осознал, что я говорю серьезно. Он повернулся ко мне и неторопливым жестом снял очки. У него были непропорционально маленькие для такой туши колючие глазки.

— Вот что, — медленно произнес он. — Ты мне надоел, пацан. Мне надоело возиться с тобой и выслушивать твои дурацкие байки. Тебе не нужны деньги — я тебя упрашивать не собираюсь. Но Чашу ты назад не получишь. А теперь — убирайся.

В комнате повисла оглушительная тишина, и мне показалось, что я услышал, как хрустнули суставы у изготовившегося к драке Олега, по-прежнему подпиравшего дверь в десяти шагах от меня.

— Я не люблю повторять дважды, — сказал я, — но, когда имеешь дело с дебилами, приходится быть терпеливым. Без Чаши я не уйду. Если ее нет в доме, позвоните, я подожду. — Тут я поднял левую руку на уровень груди и, повернув ее тыльной стороной ладони кверху, поглядел на часы. — Сейчас 12.15. Не позднее четырнадцати ноль-ноль Чаша должна быть у меня.

— Сережа, — попросил Валентинов, — помоги гостю выйти…

Сережа с облегчением вздохнул и сделал шаг ко мне, намереваясь взять меня сзади за локти. Но я все еще смотрел на часы, и не потому, что меня интересовало, сколько секунд им потребуется, чтобы вышвырнуть меня вон.

Я развернулся, чувствуя пружинящую гибкость своего тела, и ударил его ребром ладони по гортани. Удар получился четкий, словно в спортзале. Раздался неприятный чавкающий звук, и гарда отбросило назад.

Олег уже летел ко мне через комнату.

Я ушел в сторону, избегая фронтального столкновения, и сбоку нанес ему довольно чувствительный удар в печень. Поскольку такие финты были для него, что горох об стену, он не остановился и, разворачиваясь, врезал мне по челюсти. Если бы я не отклонил назад корпус, это был бы нокаут.

Я отскочил назад, опрокинув столик. Олег споткнулся об осевшую на пол могучую тушу гарда и на секунду потерял равновесие. Мне этого хватило.

Я подпрыгнул и влепил ему удар ногой с разворота в скулу. Вообще говоря, я не очень люблю этот удар. Он слишком киношный, а в реальной жизни существуют более простые и эффективные приемы. Но в данных обстоятельствах мне хотелось произвести впечатление на Валентинова и Дуремара.