Завещание поручика Куприна

Куприн был знаком с Чеховым, Вересаевым, Леонидом Андреевым, Горьким, Сашей Чёрным, Корнеем Чуковским, Тэффи. С Буниным дружил всю жизнь. Горькому посвятил первое издание «Поединка», но потом они не сошлись во взглядах.

В 1901 году поскитавшийся по стране Куприн приехал в Петербург, вошёл в состав редакции журнала «Мир Божий» и женился на его издательнице Марии Карловне Давыдовой. Тогда же выходит первый сборник рассказов писателя, а в мае 1905 года, во время Русско-японской войны и первой революции, выходит «Поединок».

Повесть имела оглушительный успех, несколько омрачённый критикой военных. За «клевету» на офицерский корпус русской армии офицеры отрекались от Куприна, сочли его предателем, вплоть до попыток вызова на поединок самого автора. Были разгромные статьи в прессе. Как позже Будённый набросится на «Конармию» Бабеля, клеймил Куприна некий генерал-лейтенант Гейсман. Никому не известный сейчас критик Басаргин заявил, что «Поединок» – это «нечистоплотнейший, полный неряшливых инсинуаций памфлет».

Проза – прежде всего стиль, а не тема. Поэтому переходившая на личность критика только способствовала упрочению славы писателя. «Поединок» переводится на ряд европейских языков, известность Куприна приобретает мировой характер.

В период своей громкой славы Куприн с размахом сорил ассигнациями. Дешёвые кабачки сменялись дорогими ресторанами, а количество друзей, желающих выпить за счёт «самого Куприна», исчислялось сотнями.

Раз, в состоянии подпития, Куприн послал Николаю Второму письмо с просьбой о предоставлении заштатной Балаклаве статуса вольного города.

Перепуганный почтальон, с трепетом сжимая в руке августейший конверт, сбился с ног, разыскивая Куприна по всем злачным местам. Наконец в одном из ресторанов вручил известному писателю ответ императора.

Бокалы как раз наполняли шампанским, Куприн с небрежностью татарского князя распечатал конверт, обращаясь к друзьям: «А вот мне тут царь пишет…» Прочёл вслух. Ответ Николая состоял из трёх слов: «Когда пьёте, закусывайте».

Мы должны понимать, что классики не сразу стали памятниками, они могли иметь свои слабости, недостатки, прибабахи. Пушкин, лёжа в постели, расстреливал из пистолета мух. Однажды, чтоб эпатировать дам, заявился в приличное общество без белья под полупрозрачными лосинами. На дуэлях он дрался двенадцать раз. Поручика Лермонтова ненавидел свет как едкого пасквилянта и склочника. Бедный Мартынов просто уже не знал, куда деваться от его выходок. Пришлось застрелить.

Куприн по-своему не отставал от великих предшественников. Он ездил к цыганам и нанимал мужской хор Александро-Невской лавры, нанимал отдельные экипажи под свою шляпу и трость. Мог вылить кофе на голову какому-нибудь надутому, как индюк, литературному мэтру. Если не нравилось, добавить кулаком. Когда был пьян, конечно. А пьян Куприн в период своего большого успеха был всегда.

После «Поединка» Куприн пишет повести «Суламифь» и «Гранатовый браслет», рассказы «Гамбринус», «Свадьба», «Леночка», «Телеграфист», «Святая ложь» и много других. Работает над повестью о публичном доме «Яма».

Бунин поражался его способности сочетать литературную работу с пьянством, а в окололитературных кругах широко ходила эпиграмма: «Если истина в вине, то сколько истин в Куприне?» Много было сложено о Куприне и анекдотов, распространению которых он отнюдь не препятствовал, создавая себе имидж лихого гусара в отставке, славного отпрыска татарских князей. Может быть, и письмо царю – анекдот. Или история с квартирной кражей.

Боль душевная и тоска – частые спутницы таланта. Это не оправдание. И детство не оправдание. И не значит, что талантливый человек непременно должен быть алкоголиком. Чехов и Толстой не спивались… Что было бы с Куприным, если бы не стал писать?.. Да просто бы выхлестнул из себя пары в молодые годы, опустился бы и умер под забором, как это часто бывает с такими вот ухарями. Но у него была миссия. Талант имеет миссию реализовать себя. Талант Богом дан и Богом направляется. Он и путь и стержень.

Во время Великой (Первой мировой) войны Куприн устроил в своём доме в Гатчине частный госпиталь. За ранеными ухаживала его вторая жена Елизавета Морицевна Гейнрих, служившая сестрой милосердия ещё в Русско-японскую. Не та ли это фея-медсестра из детских грёз о подвигах на поле ратной брани?

Подобно Верочке Алмазовой из рассказа «Куст сирени», Лиза не давала мужу падать духом в самых драматических ситуациях жизни, став его ангелом-хранителем и музой. Чувствуя его как саму себя, она боролась с его пьянством не руганью, а искренней любовью и нежностью. А так как в детстве Куприн был обделён женским теплом, через ласковое слово с ним и взрослым можно было делать всё, что угодно. Она мягко властвовала над ним, а он не замечал её власти, пребывая в осознании своего законного мужского превосходства.

В ноябре 1914 года Куприна призывают в армию. С горящими, как у юнкера, глазами он вновь облачается в военную форму, крепит к тулье фуражки ополченческий крест и следует к месту назначения, в Финляндию.

Первое время Куприну кажется, что к нему вернулась молодость. Мечтая попасть «в дело», он со свойственным ему азартом берётся за боевую учёбу. Преподает ратникам ополчения устройство знакомой ещё по училищу винтовки Бердана, осваивает вместе с ними рассыпной строй и движение короткими перебежками. Караульная служба, охрана побережья, железной дороги и моста, полевые занятия, стрельбы быстро подрывают силы сорокачетырёхлетнего поручика. Уже в январе 1915 года Куприн ложится в госпиталь в Гельсингфорсе (Хельсинки), а в мае по болезни сердца его комиссуют из армии.

Не позволило здоровье Куприну и выехать на фронт в качестве военного корреспондента. На вопрос, почему он не пишет о войне, ведь это так актуально, Куприн отвечал: «Писать военные рассказы я не считаю возможным, не побывав на позициях. Как можно писать о буре в море, если никогда не видел не только лёгкого волнения, но даже самого моря? На войне я не бывал, и потому мне совершенно чужда психология сражающихся солдат…»

Февральскую революцию Куприн принял с восторгом интеллигента, но к большевистскому перевороту отнёсся настороженно. Однако ходил к Ленину с проектом беспартийной газеты для народа, которую хотел редактировать. Ленин принял, выслушал, пообещал содействие и ничего не сделал. Через несколько месяцев писатель был арестован. Елизавета Морицевна позвонила в тюрьму, ей ответили, что Куприн «расстрелян к чёртовой матери!».

В отличие от действительно расстрелянного Гумилёва Куприну повезло. Продержав в тюрьме три дня, его выпустили, включив в списки заложников. Не ожидающий больше от большевиков ничего хорошего писатель тихо переживал смутное время в Гатчине.

Когда в октябре 1919 года, развивая наступление на Петроград, части Северо-Западной белой армии вошли в Гатчину, Куприн регистрируется как офицер, в форме поручика идёт к военному коменданту и получает назначение редактором армейской газеты. Редактировать ему пришлось недолго.

Известна телеграмма Ленина Троцкому: «Если наступление начато, нельзя ли мобилизовать ещё тысяч 20 питерских рабочих плюс тысяч 10 буржуев, поставить позади их пулемёты, расстрелять несколько сот и добиться настоящего массового напора на Юденича? Если есть 5–10 тысяч хороших наступающих войск (а они у Вас есть), то наверняка такой город, как Питер, может дать за ними подмоги тысяч 30».

Получив таким образом пополнения, стянув к месту прорыва всё, что только можно: латышские части, командирские курсы, части, освободившиеся после заключения перемирия с Польшей; остановив ценой огромных потерь белых у Пулковских высот, завалив их трупами в бесконечных контратаках, 7-я и 15-я советские армии перешли в наступление и прорвали оборону белых.