Завещание сталкера - Багряные сны

— Кладбище. — Проговорил вслух Серый, опуская бинокль. Птица, который терпеливо ждал, когда Серый вдоволь насмотрится, отобрал у него прибор.

Крюк кивнул головой:

— Да, то, что от него осталось. Два десятка крестов, их не принимали ни в чермете, ни в плавильнях. От них до сих пор фонит, как в первый день. Здесь вообще радиация такая, что кожа за минуту слезет, оттого и марево. Плюс работающий над ЧАЭС радар как раз сюда светит. Вот уж действительно мертвая земля. Говорят, здесь что-то закопали уже после второй катастрофы, может быть, то, что оставалось в четвертом энергоблоке после первой аварии.

— Кто закопал?

— Не знаю, адепты. Не вериться мне, что монолитовцы стали первыми слугами Монолита.

— Здесь мертво даже для кладбища. — Поежился Дан. — Через него точно не пройти?

— Двести процентов. Даже не стоит пробовать. Когда-то здесь, вот так же, как мы, стоял Семецкий, он тоже хотел побыстрее добраться до цели и рванул к Саркофагу по прямой, не заходя в Припять. Но вовремя понял, что здесь не пройти.

— И что?

— Пошел на запад. Семецкий был Пионером — он первым вошел в Припять и прошел до Чернобыльской АЭС, из города до самого Саркофага есть тропа, не попадающая под радар. Но радиация там такая, что до Саркофага доползешь только по частям.

— А как же прошел Семецкий?

— Не знаю. Может быть, наглотался антирадиантов, сожрал разом смертельную дозу, только чтоб до купола дойти, а там загадать желание.

Макс повернулся к Крюку:

— Сколько отсюда до него?

— До Саркофага? Если верить биноклю, девятьсот девяносто три метра. Но точнее мешает определить туман.

— Кажется, что до него рукой можно дотронуться, меньше километра, это ж в нормальной жизни — пять минут ходьбы. — Прикинул Санитар. — И выглядит, как обычный завод. Мне казалось, это должно выглядеть, как что-то мистическое, должно какое-то волнение от него идти, давление на психику. А это обычная бетонная коробка.

— Отсюда до него ближе, чем от Припяти, — согласился Крюк, — а на счет давления на психику, так ты шагни на край кладбища — мало не покажется.

Птица опустил бинокль и сделал шаг в сторону, чтобы обзору не мешало высокое дерево прямо по курсу. Крюк тут же схватил его за руку.

— Не надо сходить с поляны, мы итак близко к краю стоим. Через пять метров начнется пепел и жгучий пух, вон на те коряги уже наступать нельзя. Пепел к ногам прилипнет — будешь до Янова дымиться. Ладно, парни, посмотрели и хватит — и так до самой старости хватит рассказывать, а то здесь уровень радиации тоже не слабый, ударить по печени «драгом» и без того придется.

Крюк первым сошел с места и начал оборачивать большую воронку, перекрывавшую выход в поле.

— Куда мы теперь? — Спросил Макс, все еще не в силах оторвать взгляд от АЭС. Он с удовольствием пропустил вперед молодежь, чтобы иметь возможность на минуту дольше поглазеть на Саркофаг. Действительно, в Зоне об этом до конца жизни можно байки травить — почет и уважуха обеспечены.

Крюк не ответил, толи не посчитал нужным, толи был уже слишком далеко, чтобы кричать в ответ. Под стенами подстанции группа остановилась, Крюк быстро проверил ее на предмет разного рода неожиданностей и дал добро на вход.

До конечной цели путешествия оставалось около километра, это полтора часа пути, а то и меньше. Обходной путь вокруг второго, менее известного форта сектантов Крюк тоже знал, он был богат на не родящие аномалии, плотно окутывающие лес, почти необитаем, но вполне пригоден для перехода. Оставшиеся в запасе три часа Крюк рассчитывал пересидеть здесь, но предчувствие беды путало все карты, а не доверять ему у Крюка не было повода.

Место для привала Крюк выбрал осознанно — на верхотуре бывшей электроподстанции. Взять ее приступом без тяжелого оружия было невозможно, все прилегающие территории идеально просматривались и простреливались, в пять-шесть стволов оборону можно было держать хоть сутки, если позволяют боеприпасы. Хотя, с «монолита» станется — если у них при себе окажется пара гаусс-винтовок, то они за час банально разнесут все строение по кусочкам, и ответить на это будет нечем. Приходилось рисковать.

Серого выставили часовым, остальные столпились над Даном, который после прохождения через радар все еще пребывал в некотором смятении — шел сам, но на окружающую действительность почти не реагировал. Тащить его дальше в таком состоянии было слишком опасно, неровен час, отчебучит чего-нибудь в самый ответственный момент.

Оказать товарищу помощь вызвался Санитар, чем несказанно порадовал Крюка — из прошлого опыта, парень всегда предлагал свои услуги кстати. Птица, Макс и Крюк отошли немного в сторону, чтобы не мешать, а умник улучил момент, когда можно было попытать Крюка в отношении произошедшего на радаре. Всю дорогу Птицу подмывало начать разговор, но Крюк был слишком суров и сосредоточен, потревожить проводника умник не посмел, но теперь силушки не было терпеть:

— Что это было на радаре? — Ботаника аж трясло от удивления и удовольствия, похоже, ему приключение с призраками показалось в радость. — Как такое может быть?

— Какое такое? — Крюк был не против скоротать время в разговоре и тоже включился в беседу.

— Ну, эти призраки, — Птица резво заелозил руками, пытаясь передать свои эмоции, — они что, как настоящие? Они били тебя, как будто они на самом деле существуют.

— Они и так существуют. — Усмехнулся Крюк.

— Но тогда вы понимаете, что это значит? — Подпрыгнул Птица. — Это же порождение материи мыслью, это же новые горизонты в науке!

— Что ты орешь, придурок, — Спокойно сказал Крюк. — В Зоне все — новые горизонты в науке. Если они материальны, то почему их видит только тот, с чьего мозга они собраны? То-то же. Это всего лишь телекинез. Излучение формирует страх в наших головах, и пробуждает телекинетические способности нашего мозга. На самом деле призраков не существует, но ты думаешь, что они есть, при этом ведут они себя именно так, как, по-твоему, они должны себя вести. Но, все, что они делают, на самом деле делаешь ты. Если Дан посчитал, что придуманные им призраки должны ударить меня, то это обязательно произойдет — его мозг ударит меня путем телекинеза, так как это должен сделать призрак. А я получу настоящий удар, призрак ударит меня, как живой человек. Но на самом деле — это работа его мозга путем телекинеза.

То же самое и с обратным действием. Если ты думаешь, что выпущенная тобой пуля попала в призрака, то пуля на самом деле застрянет в воздухе там, где этот призрак должен быть. С ней будет то же самое, что должно происходить с пулей, попавшей в цель — она будет расплющиваться, согласно законам физики, как, если бы действительно попала в тело, потому что твой мозг это тело придумал и придал ему все свойства материи. Если бы Макс не расстрелял придуманных Даном призраков, а точнее, не заставил Дана в это поверить, они запросто забили бы меня до смерти. Точнее это сделал бы своими мыслями сам Дан, но мне от этого не легче. То же самое с остальными.

— Хорошо, если это наши мысли, — не сдался Птица, — то почему мы должны были убегать от них, для нас они должны быть безвредны?

— Ох, ты, какой шустрый! Для тебя они вредны в первую очередь. Если бы тебе привиделись твари и добрались до тебя, то ты бы рвал сам себя их зубами, пока не загрыз насмерть. Кстати, Макс сказал, тебе какая-то телка приснилась? Ты ее так боишься?

— Ага, лет этак семидесяти. — Усмехнулся Макс.

Птица смущенно отвел взгляд, он, кажется, внезапно понял, что кто-то еще видел то, что привиделось ему.