Завет

— Верно, — сказала Дженни. — Нельзя…

— Тогда ты поможешь мне, — он говорил так увлеченно, что, казалось, воздух вокруг искрился. — Первым делом нужно связаться со всеми верными нашему делу служителями церкви, членами древней сети преданного ордену духовенства, которых долгие годы поддерживал отец.

Дженни улыбнулась. Она услышала то, что так хотела услышать, но ответила ему уже во сне.

Калиф приехал в машине скорой помощи вместе с двумя санитарами, которые немедленно отправились за Дженни, вооружившись носилками. Браво показал им дорогу и вернулся на узкую улочку, чтобы как следует поприветствовать друга. На плечо Калифа был наложен бандаж, рука загипсована, но выглядел он совершенно счастливым.

— Твой звонок был просто как манна небесная. Я так рад, что снова в деле!

Они крепко обнялись, словно братья после долгой разлуки.

Калиф нахмурился.

— Как она?

— Все в порядке. Дженни справится, она молодец.

Только теперь Браво заметил еще одну фигуру, стоявшую в тени на противоположной стороне улицы. Не сразу он узнал старого священника из церкви Сан-Николо в Венеции, которому отдал изготовленную отцом монету. Дженни тогда еще сомневалась, разумно ли он поступил, доверившись незнакомцу. Но Браво почему-то был уверен, что может ему доверять…

Блестящие черные глаза вновь с живым интересом смотрели на Браво. И все же что-то изменилось. Он больше не чувствовал себя ребенком под взглядом этих глаз, как тогда, в Сан-Николо.

В дверях появились санитары с Дженни на носилках. Всего на несколько секунд они задержались возле Браво. Он наклонился, прикоснулся губами к ее губам.

— Я буду рядом с тобой, — шепнул он ей. — Всю дорогу домой.

Санитары затащили носилки в машину, вслед за ними внутрь залез Калиф. Водитель сидел за рулем, сосредоточенно изучая заусеницы на руках. Где-то неподалеку на залитой солнцем улице залаяла собака, и снова все смолкло. Никого вокруг, только они вдвоем.

Священник перешел через дорогу.

— Я вас знаю, — сказал Браво с трепетом в голосе. — Я отдал вам золотую монету в церкви Сан-Николо, в Венеции…

— Ты не использовал Квинтэссенцию, верно?

Браво почувствовал на себе пристальный взгляд. Старый священник говорил на трапезундском наречии, но Браво подозревал, что с таким же успехом это могла быть латынь, или греческий, или любой из древних языков.

— Нет, — ответил он на том же языке.

— Почему? У тебя был повод.

— Но не причина.

Священник был облачен в длинную черную накидку, голову венчала белоснежная седая грива. Шею обвивала короткая цепочка, а на цепочке висел ключ. Близнец того ключа, что оставил ему отец, ключа от подлинной сокровищницы, в которой веками хранились тайны ордена. Запасной ключ, хранившийся у Джона Молко. Значит, отец передал его священнику…

Священник едва заметно склонил голову набок.

— Я долго ждал этой минуты.

Браво глубоко вдохнул. Он понимал, что перед ним — живая история.

— А если бы я открыл пузырек?

Священник улыбнулся.

— Пробка была залита воском, но за прошедшие столетия воск растрескался. Когда твой отец открыл сосуд с Квинтэссенцией, он обнаружил, что содержимое испарилось.

Браво замер, ошеломленный. Сердце грохотало в груди, словно кузнечный молот.

— Он пытался спасти мою мать…

— Хотя я предостерегал его. — Священник сцепил вместе пальцы рук. — Он хотел стать великим магистром. Идея сама по себе верная, но он не подходил для этого. Теперь ты знаешь, почему.

Браво опустил голову, собираясь с мыслями. Потом поднял глаза и спросил:

— Что я должен сделать с Заветом?

Священник по-прежнему спокойно и пристально смотрел на Браво. Он ни разу даже не моргнул, несмотря на яркий солнечный свет.

— Это решать тебе.

— Не мне одному. Я прошу у вас совета.

Священник провел рукой по бороде.

— Ты уже понял, как опасна Квинтэссенция, ты почувствовал, насколько сильно искушение. Завет Христа не менее опасен. В словах Иисуса заключена сила, способная перевернуть христианский мир. Хочешь ли ты этого?

— Но ведь это правда.

— О, и в самом деле. Правда. — Священник шагнул к Браво. — Долгие годы орден неустанно сражался с правдой. Какие жаркие разгорались в Совете споры! Но ответь мне на следующий вопрос: что важнее в этом мире, истина — или наше восприятие истины? Когда ты найдешь ответ, Браво, ты поймешь, что делать с Заветом.

Он повернулся и направился вверх по улице, в сторону Сумелы.

— Постойте! — сказал Браво. — Мы с вами еще увидимся?

Старый священник обернулся.

— Вне всякого сомнения.

— Как же тогда мне называть вас? Неужели Фра…

— О, это слишком старое имя, оно давно пережило свое время, — сказал священник. — Называй меня лучше моим мирским именем, данным мне отцом и матерью при крещении.

Называй меня Бравентино.

Послесловие автора История под маской вымысла

По сути дела, все упомянутые в этой книге исторические факты — реальность. Строгие францисканцы, или минориты-обсерванты, действительно существовали, равно как и рыцари святого Иоанна Иерусалимского, вдохновившие меня на создание рыцарей святого Клемента.

Смертельная вражда между орденом миноритов-гностиков и рыцарями святого Клемента, описанная в этой книге — историческая неизбежность. В самом начале XIV столетия в реальном ордене францисканцев произошел принципиальный раскол. Святой Франциск, основавший орден в первые годы XIII века, повелел своим ученикам жить в апостольской бедности. Обсерванты считали необходимым неуклонно соблюдать устав, конвентуалы с ними не соглашались. Эта история подошла к логическому завершению в 1322 году, когда Папа Иоанн XXIII примкнул к конвентуалам и их союзникам, авторитетному ордену доминиканцев.

Папская булла Cum inter nonmullos гласила, помимо прочего, что правило бедности, установленное святым Франциском, является «ошибочным и еретическим». Однако выглядели приведенные в тексте доводы крайне неубедительно. Вероятнее всего, Папа хотел просто-напросто уничтожить беспокойных францисканцев-обсервантов, которым не сиделось на месте; они упрямо несли свое учение в мир, в отличие от собратьев-конвентуалов, прочно осевших в монастырях. Вот зачем понадобился этот указ.

И все же эта ветвь ордена не исчезла с лица земли. Напротив, постепенно положение дел стало более благоприятным. Во второй половине XV века многие строгие францисканцы, внешне полностью смирившись с папским указом, жили на Среднем Востоке, — в частности, в Трапезунде, — проповедуя христианство и якобы работая осведомителями на Ватикан. При этом они, похоже, не забывали и о собственном ордене. Здесь, в этом городе, где встречаются Восток и Запад, и нашли пристанище мои минориты-гностики. Они владеют многими тайнами, в том числе фрагментом Завета, написанного рукой Иисуса Христа, и Квинтэссенцией, известным любому алхимику пресловутым «пятым элементом».