Заветы Ильича. «Сим победиши»

В тот же день, с 19 часов, они принял «левых оппозиционеров» из компартии Чехословакии Богумила Илека и В. Штур-ца. Тут уж веселья было мало, потому что критиковал он их нещадно. 16-го Ленин участвует в совместном заседании бюро делегации РКП(б) с делегатами компартии Германии. Он всячески убеждает их в том, что их партия станет массовой лишь тогда, когда ее члены будут работать на заводах и в реформистских профсоюзах, когда партия установит союз с трудящимися крестьянами.

«Ленин разговаривал с нами — вспоминал Вальтер Ульбрихт, — с присущим ему темпераментом, но в то же время терпеливо и убедительно. Его сердечность и непринужденность при общении со всеми товарищами особенно поразила нас»¹.

18 ноября, с 11-ти, состоялась беседа Ленина с делегатами II конгресса Профинтерна от Унитарной всеобщей конфедерации труда Франции (Сежете) Гастоном Монмуссо и Пьером Се-маром. Говорили об условиях присоединения конфедерации к Профинтерну, о положении во Французской компартии⁹²⁵⁹²⁶.

После беседы Ленин пишет Троцкому, что оба француза считают возможным объединение ФКП с Сежете. «На время Коминтерн отказывается от всякой идеи главенства партии и зовет… Сежете к дружной работе… Они оба говорят: итог будет, что все революционные рабочие войдут в партию и тогда ее очистим. Тогда это будет на деле коммунистическая партия.

Почему бы нет?…Партия — дрянь. Улучшить ее нельзя… Сежете — сама на деле партия. В ней не больше анархистов, чем [“политиканов”] в партии… Сделаем прыжок… И будем посмотреть… Вопрос самолюбия, недоверия, традиции, вопрос “кто начнет”. Начнем мы?»⁹²⁷

20-го, с 12 часов, Владимир Ильич проводит совещание бюро делегации РКП(б) на конгрессе Коминтерна (Ленин, Троцкий, Зиновьев, Радек, Бухарин). В связи с тем, что Бухарин выступил на конгрессе против включения в программу Коминтерна переходных и частичных требований рабочего класса, обвинив их сторонников в оппортунизме, бюро принимает «Заявление русской делегации», которое дезавуирует это выступление.

Важнейшие пункты заявления были продиктованы Лениным: «Русская делегация единогласно подтверждает, что выставление переходных требований… и теоретическое обоснование их в общей части программы Коминтерна не могут быть рассматриваемы как оппортунизм». Конгресс принял заявление в качестве резолюции⁹²⁸.

В эти же дни, 14-го, Ленин председательствует на заседании Совнаркома, 16-го участвует в заседании Политбюро, 17-го председательствует на заседании СТО. И это не считая приемов, и бесчисленных текущих дел с диапазоном вопросов от сокращения Красной Армии, регулировании цен и налогов, о курсе рубля, составе советской делегации на Лозаннской конференции и т. п., до — необходимости помощи селекционеру Ивану Мичурину в Тамбовской губернии и строительства ирригационной системы в Туркестане.

Вечером 18-го Владимира Ильича осматривал профессор-офтальмолог Михаил Иосифович Авербах. Никаких отклонений от нормы он не нашел, и 19-го, в воскресенье, после долгого перерыва Ленин отправился на охоту. Лишь на следующий день он рассказал врачам:

«В общем ходили 5–6 часов. В лесу случился паралич [ноги] во время ходьбы. В.И. подошел к пню, приволакивая ногу и задевая носком, но до пня дошел. Не надолго присел и после этого ходил еще 2 часа»¹. Чувствовал он себя, видно, достаточно хорошо. Во всяком случае вечером он еще успел принять Ива-ра Смилгу и целый час беседовать с ним о проблемах, возникших в связи с введением хозяйственного расчета в промышленности^929930931.

20 ноября в 18 часов 30 минут (и это после совещания по коминтерновским делам, упоминавшегося выше) Ленин выступил в Большом театре на пленуме Московского Совета, собравшегося совместно с пленумами всех районных советов столицы.

Свою речь он начал с извинения за то, что 7 ноября, из-за болезни, не смог прибыть на торжественное заседание Моссовета. Теперь же он возвращается к исполнению своих обязанностей, хотя, как он выразился, — «в силу уменьшения работоспособности должен присматриваться к делам в гораздо более значительный срок, чем этого хотел бы». Впрочем, заметил Ленин, при наличии трех замов — Цюрупы, Рыкова и Каменева — «мы разделим работу хоть немножко по справедливости»⁵.

Прошло более полутора лет с тех пор, как начался переход к НЭПу. В сфере внешней политики, сказал Владимир Ильич, нам не пришлось делать — «если употребить старое сравнение, никаких пересадок, ни на другие поезда, ни на другие упряжки». Хотя некоторые государства до сих пор отказываются садиться с нами за один стол, тем не менее экономические, а за ними и дипломатические отношения налаживаются и «наладятся непременно».

А те, юга этому противодействует, рискуют оказаться опоздавшими, т. е. в убытке. Тот же Уркарт, являвшийся активным сторонником гражданской войны, теперь садится вместе с Красиным за один стол «и начинает говорить: “А почем? А сколько? А на сколько лет” (Аплодисменты.)»¹

За несколько дней до этого выступления, 15 ноября, газеты известили о том, что Народное собрание Дальневосточной республики постановило воссоединить ДВР с РСФСР.

Надо было пройти через развал Российской империи после свержения царизма и позор Брестского мира… Через расчленение страны на бесчисленные «демократические республики» в годы гражданской войны… Претерпеть огромные разрушения и голод… Принести гигантские жертвы и, как сказал Ленин, — «главную ценность — человеческие жизни в невероятно большом масштабе», чтобы понять те чувства, которые испытывали в этой связи и Владимир Ильич, и сидевшие в зале…

Теперь уже окончательно и победно кончилась кровопролитная война и вновь собрана разодранная в клочья страна. Поэтому, когда Ленин сказал: «Владивосток далеко, но ведь это город-то нашенский… И здесь и там — РСФСР», — зал все понял и вновь взорвался аплодисментами⁹³²⁹³³.

Что касается внутренней политики, продолжал Владимир Ильич, то здесь «пересадка» 1921 года дается труднее, ибо перед нами встали совершенно новые задачи. «Ни одного из старых завоеваний мы не отдадим. Вместе с тем… старое может оказаться прямой помехой. Эту задачу понять всего труднее. А ее нужно понять, чтобы научиться работать, когда нужно, так сказать, вывернуться совершенно наизнанку».

«В условиях, в которых мы были до сих пор, нам некогда было разбирать — не сломаем ли мы чего лишнего, некогда было разбирать — не будет ли много жертв, потому что… борьба была не на жизнь, а на смерть… Раньше коммунист говорил: “Я отдаю жизнь” и это казалось ему очень просто, хотя это не всякий раз было так просто»⁹³⁴.

Теперь же перед нами стоит иная задача. «Мы теперь должны все рассчитывать, и каждый из вас должен научиться быть расчетливым». Мы должны перейти к новым экономическим условиям жизни, не особо рассчитывая на помощь извне, «и должны добиться успеха в одиночку». Нам придется иметь дело и с нашими и не нашими купцами. И не надо думать, что «где-нибудь представители торговли…, превратившись в агнцев, предоставили нам всяческие блага задаром. Этого не бывает…»

Мы можем рассчитывать лишь на то, что «привыкши оказывать отпор, и тут, вывернувшись, окажемся способными и торговать, и наживаться, и выходить из трудных экономических положений». Мы должны еще «приспособиться к новой экономической политике. Все ее отрицательные стороны… нужно уметь перегнуть, уметь сводить к определенному минимуму, уметь устраивать все расчетливо. Законодательство наше дает полную возможность этому. Сумеем ли мы дело поставить? Это еще далеко не решено»¹.

Владимир Ильич вновь заговорил об отступлении. Но поскольку его мысль о приостановке отступления сразу же вызвала массу толков и слухов о якобы свертывании НЭПа вообще, Ленин разъяснил: «Мы сейчас отступаем, как бы отступаем назад, но мы это делаем, чтобы сначала отступить, а потом разбежаться и сильнее прыгнуть вперед… Где и как мы должны теперь перестроиться, приспособиться, переорганизоваться, чтобы после отступления начать упорнейшее наступление вперед, мы еще не знаем. Чтобы провести все эти действия в нормальном порядке, нужно, как говорит пословица, не десять, а сто раз примерить, прежде чем решить»^935936937.