Заветы Ильича. «Сим победиши»
Шрифт:
Ленин видел, что этим недостатком, к сожалению, страдает немало старых партийцев. В свое время, будучи в тюрьмах, ссылке, эмиграции, они имели достаточно времени для самых различных словопрений. И теперь необходимость ведения рутинной хозяйственной деятельности, связанной с конкретными большими и малыми задачами, воспринималась ими с большим трудом.
Неумение наладить повседневную работу, ее учет, проверку исполнения и эффективности принимаемых решений имели место и в аппаратах СНК и СТО. «…У нас, — отмечает Ленин, — полная фактическая безответственность на верхах, которая губит дело». Поэтому задача зампредов СНК и СТО «во что бы то ни стало оторваться от сутолоки и суматохи комиссий, говорения и писания бумажек, оторваться, обдумать систему
Переписка с Цюрупой по этому поводу продолжалась и в феврале. В конечном итоге рекомендации Ленина свелись к следующему: «Центром тяжести Вашей работы должна быть именно эта переделка нашей отвратительно-бюрократической работы, борьба с бюрократизмом и волокитой, проверка исполнения… Проверка того, что выходит на деле — вот основная и главная Ваша задача».
Конкретно: «Минимум заседаний. Норма 1 раз в неделю СНК + 1 раз СТО по два часа»; «трижды процеживать» повестки дня СНК, СТО и Малого СНК «в смысле том, чтобы наркомы не смели тащить в них мелочь, а решали ее сами и сами за нее отвечали»-, проверка целесообразности и успешности принимаемых решений; неуклонное сокращение бумаготворчества и «беспощадное изгнание лишних чиновников, сокращение штатов, смещение коммунистов, не учащихся делу управления всерьез — такова должна быть линия наркомов и СНКома, его председателя и замов».
И, пожалуй, важнейшее: «Вам (и Рыкову) уделять в первую голову один или, если здоровье позволит, два часа в сутки на 436 личную проверку работы: вызывать к себе (или ездить) не сановников, а членов коллегий и пониже… Докапываться до сути, школить, учить, пороть всерьез. Изучать людей, искать умелых работников. В этом суть теперь; все приказы и постановления — грязные бумажки без этого»436.
Из всего многообразия русской ненормативной (обеденной) лексики Ленин иногда употреблял одно слово… Широкий читатель осведомлен об этом из многочисленных упоминаний наших «лениноедов», усмотревших в данном слове оценку российской интеллигенции как таковой.
Действительно, в сентябре 1919 года, в самый критический момент Гражданской войны, когда Деникин двигался на Москву, а Юденич изготовился к прыжку на Петроград, Владимир Ильич написал Горькому о той части питерской интеллигенции, которая прямо или косвенно поддерживала или сочувствовала Юденичу: они мнят себя «мозгом нации. На деле это не мозг, а…»440441 Вот и теперь, в деревне Костино, глядя на эти кипы бумаг, декретов, ведомственных распоряжений и постановлений, Ленин, в сердцах, написал: «Все у нас потонули в паршивом бюрократическом болоте “ведомств”… Ведомства — говно; декреты — говно. Искать людей, проверять работу — в этом все»442.
Даже в тех случаях, когда Владимир Ильич знал, что данное ведомство действительно занято важнейшим государственным делом, как, например, Наркомфин, готовивший денежную реформу, он требовал не упускать из виду и решения сугубо конкретных, практических задач. Владимир Ильич прямо указывал Сокольникову, что, помимо проблем финансовой политики, его наркомат обязан, используя экономические рычаги Госбанка, — закрытие кредита, передача в суд дел за просрочку платежей, за волокиту и т. п., — повседневно школить и контролировать ведомства, тресты. Иначе, писал он, — «весь твой НКФ и Госбанк ни к чему, одна болтовня и игра в бумажки». И тут же — для членов Политбюро — Ленин добавляет: «Так надо переделать работу и СНК и СТО… и Политбюро-, иначе гибель неминуема»443.
Последнее
замечание не было случайным. Бюрократическое болото стало засасывать и партаппарат. Здесь тоже все работали не жалея ни сил, ни времени. Однако проверка исполнения принятых решений, учет распределения партийных кадров, оценка эффективности их работы были поставлены совершенно неудовлетворительно.Борис Бажанов — в 1922 году секретарь в Оргбюро, ставший в 1923-м помощником Сталина, а в 1928-м сбежавший за границу, — вспоминал: сотрудники Оргбюро обычно приходили на работу в 8 утра, а уходили в час ночи. Никаких перерывов и никакой личной жизни.
Но при всем этом, «в бумажном море, в котором тонет Оргбюро, полная неразбериха, ничего найти нельзя… Когда секретарю ЦК нужна какая-либо справка или документ из архива, начинаются многочасовые поиски в архивном океане». И у сотрудников «в собственных глазах ореол мучеников, идейных людей, приносящих себя в жертву для партии»1.
Получив в Костино анкету переписи членов РКП(б) с 59 вопросами и десятками пунктов к каждому из них, вплоть до рода занятий дедушки, Ленин 14 февраля пишет Молотову: судя по этой анкете, учетно-распределительное дело в ЦК «поставлено никуда не годно». Видимо, «в этих “отделах” (ежели так называются сии учреждения при ЦК) на важных постах сидят дураки и педанты… Мы сами (“борясь с бюрократизмом под носом у себя…”) плодили под носом у себя позорнейший бюрократизм и глупейший».
Между тем, «власть у ЦеКа громадная, — напоминает Ленин. — Возможности — гигантские. Распределяем 200–400 тысяч партработников, а через них тысячи и тысячи беспартийных». И такое дело «вдрызг изгажено тупым бюрократизмом!»
Рекомендации он дает примерно те же, что и Цюрупе: «Вам надо себя избавить от мелочей (свалить их на помов и пом-помов) и заняться целиком делом… заведующего направлением работы по организации, учету и т. д.». Цюрупе Владимир Ильич написал, что для того, чтобы не утонуть в бюрократическом болоте, нужны «большой авторитет, ум, рука…», а Молотову посоветовал стать не просто секретарем, а «палитсек-ретарем»444445.
Реакция на предложение Ленина последовала довольно скоро. 20 февраля, вечером, состоялось очередное заседание Политбюро. Повестка дня, как всегда, была перегружена. Кончили поздно. Но после того, как все разошлись, остались трое — Сталин, Каменев и Зиновьев. А утром 21 — го, в конверте «Председателя Совета Народных Комиссаров» Ленин получает записку на 12 блокнотных листках от Сталина.
«т. Ленин! Сегодня ночью беседовали (я, Каменев, Зиновьев) о делах в связи с подготовкой к съезду и пришли к следующему:
1) Снять с коллегии НКПС Серебрякова, Емшанова, определить положение Борисова (фактич. руководителя) и пр.
2) Освободить Красина (НКВТ), ввести в коллегию Стомо-някова, наркомом — Фрумкина, замом Радченко. Фрумкину принять дела в Лондоне и, может быть, вместо Красина в Лондоне оставить Квятковского.
3) В НКПроде замом Смирнова… [л. 3 с пунктом 4 отсутствует — ВЛ.\
5) Госплан. Пятакова замом, Осадчий в качестве третьего. Слаб (может быть, третьим Рамзина?)
6) ВСНХ. Смилга по сути слаб для преда, кроме того партийная публика к нему будет придираться больше, чем к бесцветному Богданову. Нужно искать кандидата. Насчет Рыкова подождать до его приезда».
Указывалось и на другие кадровые передвижки: «Крестин-ского снять, Сокольникова, может быть, назначить наркомом и тогда первым замом дать Шейнмана. Меня освободить от Инспекции и иметь в виду, может быть, Владимирова (Украина) в качестве наркома РКИ… В случае назначения Смирнова Нар-компросом, Яковлеву отдать в Наркомюст (в коллегию)…»